поражала воображение. Каждая земляная бочка была оснащена кучей всевозможных датчиков, сообщающих в центр управления рассадником о возникших проблемах, связанных с созреванием плодов, поливом, химическим составом почты и целым списком подобных вопросов.
Остановившись посреди широкого прохода, Радж рассказывал нам о том, как устроена эта чудесная теплица. Названия растений, которые нам встречались, он в большей степени и сам не знал, но как осуществляется контроль и уход за ними — это было ему хорошо известно.
Неожиданно от одной из бочек раздался едва слышный писк, а потолочный светильник, расположенный над ней сменил цвет освещения с бледно-жёлтого на ярко-зелёный.
Тихие неспешные шаги тут же раздались в отдалении, и через минуту ожидания в проходе показался тщедушный подросток, не обращающий на нас ни малейшего внимания, полностью погрузившись в визор и порхая кончиками пальцев по экрану.
— Доброго дня, Эйдвен, — улыбаясь, произнёс Радж молодому человеку, — вот зашёл проведать тебя и познакомить с моей семьёй.
— Так это правда? — воскликнул парень, при этом подключая свой визор к бочке при помощи этих злосчастных ручек, которые мне покоя не давали. Он просто их в бочку воткнул и принялся вникать в проблему растения, при этом так же болтая. — Ко мне вчера заходил отец и рассказал о том, что вы приняли тану, но это было так невероятно, что я до последнего надеялся, что он по каким-то причинам ошибается. Я так мечтал попасть в вашу команду, Раджел! Думал, по прилёту на планету сразу подам документы на зачисление в резервный состав аналитиков вашего центра. Вы ведь сами говорили, что у меня могло это получиться. А теперь даже и не знаю. Вы уедете в Отанари сразу или какое-то время поработаете на базе?
— Молодой Борк никак не меняется, — усмехнулся Радж.
— Меня зовут Эйдвен, — насупился парень и обернулся к нам.
И только тут я увидела, что половина его лица была покрыта крупными тёмно-коричневыми пятнами. В то время, как основным цветом кожи, как и у его родителя, был светло-коричневый, похожий на карамель. А тут будто ржавчина одолела ребёнка.
— Меня зовут Светлана, — представилась я, — а это мои дети Саша и Аня.
— А вы, что совсем один тут со всем этим справляетесь? — вклинилась в разговор Анюта.
— С чем? — удивился Эйдвен, переводя взгляд на девочку.
— С растениями. Их тут вон сколько. У нас дома было всего несколько горшков с фиалками и фикусами разными, так мы и то их порой забывали поливать.
— А какую систему контроля вы к ним подключали?
— Никакую, — улыбнулась Аня, — разве что только голову.
— Но она сбоит порой, — брякнул Саша, — Я Саня. Не перепутай.
— Так Саня или Аня?
Мы только расхохотались с Анютой. Даже Радж оценил забавный казус, его мягкая улыбка осветила всё лицо — я вновь ненадолго застыла, любуясь мужем, который совсем недавно только и хмурился мне в «поднос».
Глава 24.1
После того, как все неполадки были устранены, мы устроились на диване в смотровом пункте теплицы, где на двух гигантских экранах отображалась работа всех систем жизнеобеспечения растений. Бросив взгляд на эти экраны, Радж хмыкнул и усадил нас наблюдать за работой Эйдвена, а сам принялся вникать в работу молодого Борка.
Я никак не могла поверить в том, что такой прекрасной оранжереей руководит ровесник нашего Сашки. Во время небольшой прогулки мы были сражены очарованием и красотой теплицы. Такое разнообразие собранных растений я не встречала нигде на своей планете.
И никак не могла поверить, что на протяжении всего полёта следил за ними исключительно Эйдвен Борк.
Переводя взгляд со своих детей на Эйдвена, я внезапно осознала, что и они уже выросли. По крайней мере, Сашка.
Но как одномоментно выключить этот навязчивый и не всегда нужный материнский инстинкт? Как загнать подальше свой необоснованный и дикий страх, что детям анабиоз может навредить или даже…
Какая же ты, трусиха, Света! Трусиха и паникёр!
Крепко зажмурив глаза и вслушиваясь в голос Раджа, постаралась оперативно взять себя в руки и немного отвлечься. Всё же проблемы нужно решать по мере их поступления!
— Я думаю, что с такой подготовкой командор может дать добро, Эйдвен, — заметил Радж, с одобрением глядя на мальчика. — Все системы работают исправно. Я не вижу никаких неполадок. Но ты должен понимать, что окончательное решение получишь только после вердикта навигатора. Если путевая трасса спокойна, и не предвидится сложных прыжков, то вполне возможно, что ты всё же проспишь весь перелёт. А что говорит отец?
— Да то же самое, — отмахнулся парень, — можно подумать, я и сам не понимаю.
— Тогда почему переживаешь?
— Раджел, объясни мне, пожалуйста, причём тут теплицы? — вспылил Эйдвен. — Я же не в центре анализа ядра работаю! Я тут садоводом назначен. Стыдоба.
— Так вот в чём дело! — Радж отвернулся от экрана и пристально посмотрел на Эйдвена, — Тебе захотелось космических сражений и гениальных научных открытий. А лучше того и другого. И ты, конечно же, не понимаешь важности полноценной работы пищеблока.
— Да понимаю я. Просто скучно.
— А что мать?
— Говорит, что ей и без моей теплицы забот хватает. И мне нужно самому решать, кто сможет тут за всем присматривать во время полёта. Но здесь даже собирать особо нечего. В ближайшие недели первый парник отвечает за поставку продуктов «на кухню».
После этих слов Эйдвен спрятался за экран своего визора, всем свои видом старательно демонстрируя, что он крайне занят и вообще, ему дела нет до нас.
— Что скажешь, Светлана? — задумчиво проговорил Радж, с интересом глядя на меня. — Поможем молодому Борку? Насколько я понял, тебе здесь понравилось.
— Я бы с радостью, мой хороший, только я ведь ничего не понимаю в этом. Анюта правильно сказала: я даже фиалки дома поливать забывала. А что, если я всё тут испорчу?
— Не переживай, я всегда буду на связи. Сам тут находиться постоянно не смогу. Но вдвоём, мы в состоянии справиться с каким-то парником. Заодно и потренируемся в освоении языка.
Обещала подумать.
И только перед сном, обнаружив расслабленного Раджа, небрежно просматривающего какие-то записи на экранах, я спросила:
— Ты специально сводил нас к Эйдвену?
Радж немного напрягся, но потом, поняв, что я не сержусь, расслабился, отключил экраны и сказал:
— Я ведь
