«Это не бред — это приговор!» — тоскливо подумал Зарецкий и медленно вышел из комнаты, чтобы ровно через пять минут самым тщательным образом проверить телефоны всех конкурсантов. Точно такое же послание обнаружилось во входящих сообщениях Олеси Раневской…
— Люда, ну я ведь тебе уже всё объяснила! Я не имею права разглашать информацию, да и нечего пока разглашать! — в тысячный раз повторила Ангелина мобильнику, возмущающемуся звонким голосом подруги. — Мне очень жаль, что у тебя проблемы с работой, но помочь, правда, ничем не могу. Что? Ой, ничего не слышу, ты куда-то пропала, я перезвоню!
Вздохнув с облегчением, девушка отключила телефон и вошла в приёмную детективного агентства. Перезванивать она, разумеется, не собиралась, поскольку ничего нового сказать всё равно бы не смогла. И дело было даже не в угрозах Арбенина, его она больше не боялась. Просто имя Заряны и без того склоняли почти в каждом издании, раскладывая по полочкам столь рано оборвавшуюся жизнь и пытаясь отыскать в ней как можно больше грязи. Зачем? Почему-то вспомнилось, как Алик сравнил представителей прессы с мухами. А ведь и вправду эти насекомые тоже тяготеют к нечистотам. Из задумчивости девушку вывел недовольный голос Мая:
— Ну, и где вас носило, Ангелина Сергеевна? Только не говори, что в метро тоже пробки!
— Где Нина Костенко? Что вы с ней сделали? — вместо ответа потребовала отчёта Ангелина.
— Стоп! Так не пойдёт: вопросы здесь задаю я, где ты была целых два часа?
— Нигде, просто гуляла и думала…
— О смысле жизни? — с усмешкой уточнил Май.
— О ваших методах работы, — честно призналась помощница. — Вы можете делать что угодно, только меня в эту уголовщину впутывать не нужно!
— Раньше надо было думать. Ты сама впуталась, согласившись шпионить на благо жёлтой прессы, так что поздно пить боржоми, когда почки отвалились! — спокойно заметил Май.
Ангелина тяжело вздохнула — возразить было нечего, но один вопрос по-прежнему оставался открытым:
— Что вы сделали с Ниной, где она?
— Да всё в порядке с твоей Ниной — в обезьяннике она. Посидит до утра, глядишь поумнеет.
— Где?! В каком ещё обезьяннике?
— В обычном: не слишком чистом, не слишком уютном, сидит в компании ароматно пахнущей бомжихи. Я попросил знакомых ребят в отделении подержать её там, не оформляя.
— Зачем вы её, за что?! Она не сделала ничего плохого!
— С каких это пор попытка убийства считается благим делом? Она пыталась отравить любовника своей сестры Миронова Андрея Николаевича, помнишь такого? И отравила бы, если бы Голицын достал настоящий яд. А рвотный порошок в большом количестве вызвал у мужика лишь обострение язвенной болезни с последующим прободением.
— Подождите, я запуталась Миронов — это муж Ларисы, за которой мы следили?
— Он самый, — кивнул Май, — и таинственный возлюбленный Маши, сделавший из неё наркоманку, тоже он! Сюжетец — так себе, избитый, я бы сказал сериальный.
Ангелина поспешно отвернулась к окну. От нахлынувших чувств защипало в глазах — слишком много потрясений и разочарований за один день.
— Но ведь он жив, а Нина…за что вы её?
— За попытку убийства, — терпеливо объяснил Май, — по-твоему, это не преступление?
— А делать из людей наркоманов и калек на всю жизнь — это, по-вашему, нормально? — резко обернувшись, с вызовом спросила девушка. Синие глаза потемнели от возмущения и невысказанной боли.
— Нет, это ненормально, но я-то здесь при чём?
— При том! Почему Нину вы заперли в обезьяннике, а этому Миронову даже слова не сказали?! Разве он не такой же преступник?!
— Эй, ты чего? Это не в моей компетенции! Доказательств нет, и вообще — я не Робин Гуд, чтобы восстанавливать повсюду справедливость!
Май чертыхнулся, осознав, что фактически оправдывается перед девчонкой, этого ему только не хватало!
— Но вы и не господь бог, чтобы судить других, — немного успокоившись, напомнила Ангелина.
Арбенин шумно выдохнул:
— Я и не претендую! И вообще, по какому поводу митинг? Я ведь сказал — твою Нину не оформляли, утром её отпустят. Зато охота закончить начатое у неё, надеюсь, пропадёт. Сама ведь слышала — она настроена очень решительно.
Слышала, — нехотя согласилась Скворцова и снова отвернулась к окну. На душе было тоскливо или, как говорила Щукина, слякотно.
Май наблюдал за тем, как опускаются плечи помощницы, и хмурился, ему не нравилось её состояние — совсем не рабочее.
— Ладно, хватит философствовать, пора работать: я там, на столе пролил клей канцелярский, убери, пожалуйста.
Ангелина была слишком подавлена, чтобы возмущаться.
— Клей-то вам, зачем понадобился? — безучастно спросила она.
— Как зачем: я его нюхаю, — торжественно признался Май и скорчил такую уморительную гримасу, что Ангелина невольно улыбнулась в ответ.
— Да, совсем забыл, помнится, ты утверждала, что с Машей Голубевой фактически не знакома? Тогда откуда у неё твоя фотография?
— Моя? — не поверила Ангелина. — Вы ничего не путаете?
— Нет, Сергеевна, зрение у меня стопроцентное. Правда, ты там была не одна, а с Машей и какой-то прыщавой рыжей девицей.
— А, так это мы с девчонками на кастинге фотографировались, у меня тоже такая есть.
— На каком кастинге? — осторожно уточнил Май.
— На том, который был перед самым первым «Рождением звезды», — Ангелина без смущения выдержала насмешливый взгляд начальника. — Там я и познакомилась с Машей.
— В проект, как я понял, ты не попала, талантом не дотянула?
— Возрастом, мне тогда шестнадцать было — несовершеннолетняя.
Май, вдруг перестав усмехаться, хлопнул себя по лбу:
— Чёрт! Как я сразу не догадался, а ведь смотрел список личностей, не вошедших в последний проект, но очень близко к этому стоявших. Скворцова А. С. - это ведь ты!
— Гениальный вывод для следователя со стажем, — усмехнулась девушка, — я и что с того?
В карих глазах заплясали озорные искорки.
— Как следователь со стажем, я теперь просто обязан внести тебя в список подозреваемых. У тебя был реальный повод завидовать Заряне и не желать добра Зарецкому. Что скажешь?
— Скажу, что с клеем вам пора завязывать, — спокойно парировала Ангелина. — Пойду, уберу, пока вы убийство Кеннеди на меня не повесили.
Антон возвращался от Зарецкого мрачнее тучи. Новости были, мягко говоря, неприятными. Но больше всего детектива раздражало непробиваемое упрямство продюсера, который даже при таком раскладе не хотел сворачивать проект, а всю ответственность собирался переложить на него, Антона. Проще говоря, Зарецкий потребовал найти убийцу немедленно, в противном случае, всё случившееся в удобной для продюсера интерпретации постепенно просочится в прессу и станет достоянием гласности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
