занимался вице-губернатор, судебных - прокурор и так далее. Несколько губерний объединялись в генерал-губернаторство. Самих же генерал-губернаторов переименовали в наместников. Московский и санкт-петербургский генерал-губернаторы стали именоваться главнокомандующими (указ от 13 июня 1781 года «О новом расписании губерний с означением генерал-губернаторов»).
Суть этой реформы состояла в том, чтобы превратить генерал-губернатора в главный надзорный орган на местах, несколько подняв его статус как непосредственного руководителя губернией (эти функции оставили губернаторам), но с такими полномочиями, чтобы генерал-губернатор, если нужно, мог и поправить губернатора, принять решение за него. Губернатор выполнял административно-полицейскую функцию, а генерал-губернатор - еще финансовую и судебную. То есть генерал-губернатор - тот же царь, но в масштабах своей территории. Отличие лишь в том, что он не был помазанником Божиим и над ним был другой царь.
В Москве первым главнокомандующим и стал граф Захар Григорьевич Чернышев. И хотя управлял он недолго, но в наследство будущим начальникам Москвы оставил один из главных символов власти - свой дом на Тверской улице, где и по сей день размещается мэрия столицы.
В 1782 году Чернышев решил возвести на Тверской вместо старых, видавших виды палат новое здание. Трехэтажный особняк должен был стоять на высоком цоколе, выделяясь среди близлежащих невысоких построек своими внушительными размерами, монументальностью и строгой простотой главного фасада. Фасад был полностью лишен выступающего колонного портика и декоративных элементов, если не считать портала, подчеркивающего центральный въезд во двор.
На плане здание напоминало букву П - главный дом дополнялся двумя полукруглыми жилыми флигелями, выходившими во двор. Известный «Альбом партикулярных строений» Москвы приоткрывает нам тайну авторства всей усадьбы Чернышева: «Оное все строение построено и проектировано архитектором Матвеем Казаковым, кроме главного дома, который строен им же, а кем проектирован, неизвестно».
Фасад дома по центру был отмечен въездной аркой. Поднимавшиеся по трехмаршевой лестнице посетители попадали в Парадные сени, затем в Первую и Большую столовые, танцевальную залу, «Китайскую» гостиную, анфилада комнат заканчивалась личными покоями самого главнокомандующего.
В те годы происходила разборка стен Белого города, которые велено было снести еще при Елизавете Петровне. Оставшиеся от стен камни использовали для строительства дома Чернышева, а точнее усадьбы. За главным домом, выкрашенным в желтые и белые тона, скрывались многочисленные служебные постройки: «особливый домик с клюшничьей, молошней, скотной, птичником и коровником; конюшенный двор с амбаром, погребом, сараем для парадных карет, конюшней на двадцать восемь стойлов; третий двор - с кучерской, двумя прачечными, хлебной и квасной; на заднем дворе - двухэтажный флигель с девятью комнатами». Но пожить в своих покоях Чернышев не успел, скончавшись в 1784 году. Вскоре после его смерти казна выкупает особняк у вдовы графа Анны Родионовны Чернышевой за двести тысяч рублей, и отныне дом навсегда принадлежит государству в качестве резиденции московской исполнительной власти. Он так и упоминается в официальных бумагах: «Тверской казенный дом, занимаемый московским генерал-губернатором».
Изменение статуса дома - превращение его из частного владения в государственную собственность, потребовало его перестройки в целях дальнейшего увеличения и без того внушительных размеров. Московский главнокомандующий в 1790-1795 годах князь А. А. Прозоровский сообщал императрице в 1790 году: «В Тверском главнокомандующего доме. Оной разобран, как в полах, так и в потолках, и две стенки каменные подводят. Одну начали бутить, а для другой роют ров, но до материка не дошли и работы еще много весьма». Дом превратился во дворец, о размерах которого говорит хотя бы такой факт: для его отопления требовалось более шестисот пятидесяти саженей дров в год, сгоравших в пятидесяти двух русских печах и ста восьмидесяти двух голландских печах, а также четырех каминах.
Мы привыкли видеть красивую площадь перед генерал-губернаторским особняком на Тверской, в центре которой стоит памятник Юрию Долгорукову. Однако площадь здесь была не всегда. В 1790 году на ее месте стоял дом предшественника Чернышева на посту московского генерал-губернатора - князя В. М. Долгорукова-Крымского. Императрица велела выкупить у наследников князя это владение и присовокупить его к территории Тверского казенного дома.
По замыслу Матвея Казакова участок перед парадным въездом в дом московского генерал-губернатора должен был измениться до неузнаваемости, превратившись в одну из первых рукотворных площадей Москвы. Почему первых? Да ведь в нашем городе, в отличие от Петербурга, дороги и переулки проложены как бог на душу положит. Ну как же здесь образоваться красивым прямоугольным площадям?
Казаков задумал заполнить пространство площади симметрично расположенной галереей с колоннами. По углам должны были находиться помещения для караула - кордегардии, а в центре - большой камин для обогрева во время зимних холодов. Ну и как же без забора, естественного атрибута, олицетворяющего связь народа с властью. Забором планировалось оградить площадь по периметру.
Русско-турецкая война 1787-1791 годов с ее непомерными тратами не позволила полностью осуществиться планам Казакова. Место-то для будущей площади освободили, снеся старые постройки, а вот застроить не успели. И потому почти два десятилетия, до 1812 года, перед домом главнокомандующего был банальный огород.
1812 год послужил самой важной вехой в истории Тверского казенного дома. Московским главнокомандующим в мае 1812 года на место престарелого генерал-фельдмаршала Ивана Васильевича Гудовича был назначен граф Федор Васильевич Ростопчин. По мысли императора Александра I, Ростопчин должен был мобилизовать Москву на помощь армии в случае начала войны с Наполеоном.
Фигура Ростопчина относится к той весьма распространенной у нас категории исторических деятелей, оценку которых с течением лет невозможно привести к общему знаменателю. Казалось бы, что за двести лет, прошедшие с окончания Отечественной войны 1812 года, на многие трудные вопросы должны быть даны ответы, причем довольно определенные и точные. Но чем больше времени проходит с той поры, тем значительнее становится водораздел между противниками и сторонниками взглядов и деятельности графа, генерала от инфантерии Федора Васильевича Ростопчина. И ведь как только не называют Ростопчина -крикливый балагур без особых способностей, предшественник русских сотен, вредитель, победитель Наполеона, саботажник, борец с тлетворным влиянием Запада, писатель-патриот, а еще основатель русского консерватизма и национализма. Последнее определение стало популярным уже в наше время.
Воцарившись в Тверском казенном доме, Ростопчин начинает заниматься неотложными делами, впоследствии он напишет об этих днях: «Город, по-видимому, был доволен моим назначением». Еще бы не радоваться, ведь три недели в Москве стояла несусветная жара, грозившая очередной засухой, и надо же случиться такому совпадению, что именно в день приезда Ростопчина полил дождь. А тут еще пришло известие о перемирии в очередной войне с турками. Что и говорить, тут любой бы мог поверить в промысел божий. Похоже, что первым поверил сам Ростопчин. Тем не менее
