в бизнес-классе кресла стоят по два. Полёт предстоял долгий, но как потом выяснилось, если каждые полчаса тебе приносят что-нибудь попить или поесть, время проходит незаметно. К тому же я почти половину дороги продрыхла на плече у Тиграна. Он читал и был совершенно не против.
Зато по прилёту началась настоящая жесть. Я почему-то готовилась к снегу, сугробам по колено и морозам минус сорок. Тигран же говорил, что будет холодно. Холодно действительно было, но выйдя из самолёта на трап, я едва не рванула обратно. В лицо хлестал ветер вместе с колючим ледяным дождём. Телескопический трап здесь не предусматривался, и нам предстояло спускаться по мокрой лестнице. К счастью, внизу уже ждала машина.
— Смелей, смелей, котёнок, — раздался сзади насмешливый голос Тиграна. — Я предупреждал, тут не курорт.
Спасибо, я уже заметила. А я-то думала, Тиграна будут на аэродроме хлебом-солью встречать, с плясками народов Севера, бубнами и всем таким. Куда там. Тут только смотри, как бы тебя ветром не унесло куда-нибудь в тайгу.
Цепляясь за перила и Тиграна, я кое-как добралась до встречающего нас минивэна и поскорее нырнула в спасительное тепло салона.
— Как я понимаю, северное сияние отменяется, — пробурчала я.
Но Тигран меня не услышал. Он уже обнимался с какими-то тремя мужиками, которые оказались в машине. Лекс тоже, за ним, в порядке строгой очереди. Все хлопали друг друга по плечу, жали руки, в общем, вели себя, как старые друзья, которые не виделись сотню лет. Про меня забыли. Потом спохватились, Тигран стал спешно знакомить меня с тут же смешавшимися в моей голове Петрами Ивановичами и Владимирами Сергеевичами.
Прилетели мы в большой и цивилизованный город, что стало понятно по широким и отлично освещённым улицам, по которым нас везли. А вот на открытие буровой предстояло ехать в какой-то рабочий посёлок. Но я искренне надеялась, что без ночёвки. Тиграна спросить не представлялось возможным, мужики бурно обсуждали что-то своё, из их разговора я понимала только отдельные слова.
— Место очень перспективное, Тигран! — орал Пётр Иваныч, хотя на слух Тигран никогда не жаловался, и сидел в полуметре от собеседника. — Ты просто молодец, что решился на этот проект! Но как, как ты узнал, что там такой потенциал? Я поражаюсь просто!
— Чуйка, — хмыкнул Тигран. — Объяснить рационально невозможно.
— Вот скажи, Тигран! — не унимался гиперактивный мужик. — Кто тридцать лет назад мог представить, что мы будем буквально выдавливать нефть из земли? Это же каждый дурак может поставить качалку там, где она сама фонтаном бьёт. А сейчас? Растапливаем, выдавливаем. Вы знаете, Марина, Тигран Борисович вообще не признаёт понятия «трудноизвлекаемые запасы нефти»! Хотя оно очень широко используется в нашей отрасли.
Я даже вздрогнула от неожиданности, так далеки мои мысли были от нефти вообще и каких-то там запасов в частности. И почему-то я решила, что старые друзья Тиграна (или коллеги, чёрт их разберёт) воспринимают меня как предмет мебели или ещё один аксессуар грозного босса. И по большому счёту, меня моя роль устраивала. В нефти я не понимаю ровным счётом ничего, разговор поддержать не могу. Могу только мило улыбнуться.
— Ну не зря же Тигран Борисович всегда повторяет, что кончается не нефть, кончаются идеи, как её добыть, — вдруг подал голос Лекс.
Дико захотелось дать ему по роже. Вот хотя бы тут можно не подлизывать? Тигран сам выскажется, если захочет. Нет, надо показать свою безмерную преданность шефу. Или он взревновал, что другие Тигранчику комплименты отвешивают?
В общем, в шуме и гаме непонятных разговоров мы доехали до гостиницы. Огромной, роскошной, этажей двадцать, не меньше. В холле всё сверкало золотом и мрамором, девочки на ресепшн встали по стойке смирно при появлении Тиграна, подносчик багажа стремглав кинулся к нашим чемоданам.
Заселение оформили в считаные минуты, но судя по лицу Тиграна, они ему казались вечностью. Я, кажется, начинала кое-что различать за его непробиваемой маской. Он вроде бы вежливо улыбается, и стоит возле респешн, не идёт присесть. Слушает Петра Ивановича вроде бы внимательно. А мне по глазам понятно, что он безмерно устал. То ли от перелёта, то ли от собеседников. А может, вообще, по жизни. Последнюю неделю он дома-то почти не бывал. Я надеялась, что в этой поездке мы оба отдохнём и развеемся.
— Пожалуйста, вот ваши ключи, — прощебетала девушка из-за стойки, протягивая карточки. — Номера пятьсот один и пятьсот три, они друг напротив друга.
Один для Лекса, один для нас с Тиграном. И совсем не обязательно было нас рядом селить.
Тигран кивнул, взял наши с ним ключи, уже повернулся к лифту, но тут неугомонный Пётр Иванович схватил его за локоть.
— Тигран, тебе полчаса хватит вещи кинуть и душ принять? В ресторане всё уже заказано. Я подумал, завтра банкет, народу полно будет, толком и не поговорим. А сегодня посидим тесным кругом.
Мне показалось, Тигран едва сдержался, чтобы не застонать. Да мне самой хотелось послать этого в детстве не долеченного на три буквы. Мальчик он вам, что ли? Четыре часа летели, со всеми разъездами и ожиданиями мы уже полдня в дороге. Завтра, судя по всему, ранний подъём. А тут же ещё и время другое, не московское. Сейчас бы в душ и в кровать, и нечего такие двусмысленные взгляды на меня бросать, спать мы будем, спать. Упали Тиграну ваши попойки с высокого дерева. А то он ресторанов не видел.
— Конечно, — ровно ответил он и даже улыбнулся. — Но учтите, до утра сидеть не будем. Сами понимаете, у меня есть и другие дела!
И приобнял меня так, свободной рукой, направляя к лифту. Уже когда двери за нами закрылись, наклонился, заглянул в глаза.
— Прости, котёнок, за такую пошлость. Они по-другому просто не поймут. А сил совсем нет. Тяжело как-то стало летать.
Я фыркнула.
— Мог бы просто их послать.
— Не мог. Старые друзья. Мы на буровой вместе начинали. Откажусь, решат, что зазнался. Нет, они тоже сейчас большие начальники. Но здесь. А я — там. И видимся мы довольно редко.
Почему-то подумалось, что будь я мадам Авазовой, я имела бы полное право его не пустить. Встать в позу, мол, Тигран Борисович устал и никуда не пойдёт. И меня бы послушали. Жена, что сделаешь? А девочка и, как он там сказал в прошлый раз? Украшение старости? Так вот, украшение старости права слова не имеет.
Странно ещё, что Лекс не вмешался со своей вечной заботой. Но в последнее время Лекс при мне всё больше молчал. А судя по оживившейся роже, он и сам не против посидеть в ресторане со старыми
