— Меня одурманили… — безнадежно прошептала я, уже заранее понимая, что ничто не поможет.
Подтверждая мои мысли, он презрительно скривился.
— Никогда не думал, что у тебя так туго с воображением! — и тут же изуродовал прекрасную маску сдержанности, заревев: — Чутья лучше моего не существует! Я бы знал! Я бы учуял!
Ухватив мою руку и сжав так сильно, что боль от синяков, оставленных нашей последней ночью, уступила место новой муке, он приблизился, дрожа от ярости, и выплюнул:
— Чего тебе не хватало?
И я сказала правду:
— Твоего доверия.
Удар обжег мое лицо, выбив дух и свалив на пол. Что-то горячее потекло по подбородку…
Одним нечеловечески ловким прыжком он достиг выхода из комнаты, манившего меня когда-то заветной свободой, и рванул дверь настежь.
— Иди за мной! — ничего от него прежнего не осталось в этом зверином рычании, и он исчез в проеме, не посчитав нужным проследить за исполнением приказа.
Медленно, стараясь не слышать боли в пораненных ногах и руках, я поднялась, придерживаясь за стену, и стала разыскивать свою одежду под горами битого кирпича и мусора. Найдя лишь брюки и порванную блузку, я кое-как отряхнула их, оделась и похромала к двери. Возле окна по полу валялась груда тряпья — все, что осталось от Адамаса. Наверное, он получил свое заслужено. Почему же мне не было легче от этого?
Может, потому, что теперь я знала, какой была его месть?
Помещение, где держал меня Адамас в ожидании, пока Кристоф найдет нас, было на последнем этаже высотного дома. Спускаясь по бесчисленным лестничным пролетам, кружившим мою и без того измученную голову, я вспоминала о том, как закончилась жизнь Сильвии, девушки, бывшей ненужной Кристофу. Мне не хотелось даже думать о том, что он сделает со мной — нужной и, в его понимании, предавшей. Я не знала, любил ли он ее — меня любил.
Любил ли?..
Во дворе заброшенного дома стояло три мощных автомобиля-близнеца, и, чтобы я не ошиблась машиной, охранники грубо, зацепив разбитую губу, втолкнули меня внутрь одной из них.
Он был уже там, на заднем сидении, отрезанном от водителя непроницаемой шторой.
Я оказалась так близко от него …и так далеко.
Как только за мной захлопнули дверцу, я отодвинулась от него к самому окну и стала потихоньку вытирать с губ кровь, хлынувшую с новой силой. А она все текла и текла, вскоре разрисовав оба мои рукава свидетельствами его рукоприкладства.
— Кажется, я не рассчитал силу удара, — нервно засмеялся Кристоф, нарушая гнетущую тишину.
— Считаешь, что мало? Ничего, у меня еще много органов, которые можно искалечить.
Он посмотрел на меня в упор, сжав кулаки добела, и гоняя желваки, рыкнул:
— Это не надолго, Диана, — не оставляя сомнений в том, что действительно собрался меня убить.
Должно быть, это дурной сон, подумала я, до сих пор — даже после его удара — не в силах поверить в реальность такого разговора между нами.
Бесконечно мудрый, с многовековым опытом интриг, владеющий глубоким интеллектом, сейчас он был глупей зеленого юнца!
— Ты знаешь, Кристоф, я никак не могу понять… — чувствуя тщетность всех усилий, я все же не могла отказаться от попытки донести правду до него. — Это же нелепо, немыслимо, чтобы ты этому поверил! Ты же глаз с меня не спускал, я всегда была под охраной, я физически не смогла бы изменить тебе! А теперь меня украли, опоили какой-то гадостью и ты…
— Замолчи! — его губы, исказившись в гримасе, приоткрыли клыки. — Когда твои руки им пахли, я промолчал, когда от всего твоего тела несло его запахом, я пытался отмыть его и забыть об этом… Но, Диана, застав тебя с ним в постели… неужели ты думаешь, что я идиот?!
— Что за…?
— Ты пахла Адамасом!!! — заорал он и в притворном изумлении покачал головой. — Я не находил ответа, как такое возможно… Но, знаешь… теперь мне это уже не интересно!
— Кристоф…я люблю тебя, поверь мне. Хоть раз в жизни..
— Твоя жизнь слишком коротка! — отрезал он и спустя мгновение выволок меня на улицу — оказалось, что мы уже приехали, но оглушенная непостижимыми обвинениями я не замечала ничего вокруг.
— Кристоф… — начала я снова по инерции, но сильный рывок сбил меня с ног.
Все слилось в сплошную полосу — полосу унижения и боли. Под взглядами моих бывших слуг, полными тайного удовольствия, он тащил меня как вещь. Не особо ценную, и потому не было нужды останавливаться на порогах, не было необходимости поберечь меня на ступеньках… И если вначале я проявляла чудеса изворотливости, уклоняясь от самых острых углов, то достигнув его крыла — нашего крыла в далеком, почти забытом, прошлом — я, израненная и избитая, уже равнодушно принимала новые удары, синяки и ссадины.
— Диана! — возглас Мойры заполнил весь дом, и вдруг мне стало хуже — ее искреннее сострадание напомнило о моей невиновности и о том, что я еще жива …пока.
— Пожалуйста… больно… Кристоф… — в моем голосе было все — покорность, мольба, принятие судьбы…
Казалось, я пробилась сквозь его ледяной щит на мгновение, но потом он продолжил безжалостное продвижение, медленно убивавшее меня. И спустя вечность, наконец, достиг комнаты, запустив меня внутрь скользить по полу, оставляя за собой кровавую дорожку…
— Безумец! Что ты с ней делаешь?! — в комнату ворвалась Мойра.
— Мойра, уйди! — закричал Кристоф, и это был не крик, а рев раненного зверя.
— Она же человек! Ты хоть понимаешь, какую боль причиняешь ей? Она же хрупкая…Кристоф, остановись! — и Мойра бросилась ко мне, еле видимая сквозь красный туман, застилавший глаза.
— Уйди! — он перехватил ее на полпути и бросил о стену, свалив полки с ужасающим грохотом.
Но нежная тоненькая Мойра извернулась и бесстрашно кинулась на Кристофа, невзирая на разницу в размерах. Мне хотелось предостеречь ее — сегодня был плохой день, чтобы спорить с братом, но прежде, чем я смогла выдавить хоть одно слово, бой был окончен — Мойра продержалась против него буквально пару минут.
— Охрана! — взревел он и, как только они явились, распорядился: — Заберите ее отсюда!
Было видно, с какой опаской они подходили к ней. Даже вчетвером охранники ее боялись. Но несоизмеримо больше они боялись разъяренного хозяина, и потому, несмотря на все ее мастерство, в конце концов, Мойра была обездвижена.
— И никогда не смей мне перечить! — проорал он ей победно. — А Дианы ты больше не увидишь — я отдам ее на корм!.. Нет! Я убью ее сам! Ты слышишь?! Сам убью!
Мойра подняла голову. Ее черный взгляд заставил отшатнуться охранников, и она неожиданно рванулась, стремясь всем телом ко мне, но безуспешно — присутствие Кристофа умножало силы, противостоящие ей. И пока четверо здоровенных мужчин тащили ее из комнаты, она не сводила бездонных глаз с меня, лежавшей грудой на полу…
