И тут судьба сделала мне подарок: Джозефина уезжала в Столицу на полугодовую конференцию. Она знала, что мне запрещено там появляться, поэтому попросила меня ее дождаться.
Разумеется, я был готов ее ждать хоть до посинения. Но у меня также появлялось время для работы и заключительных опытов. Я рванул в Шератон, и сразу же занялся поиском… хм… материала для исследований.
— Банда Валенце Кровавого?
— О, так эту историю до сих пор рассказывают? Горжусь, горжусь!.. Я вышел на ублюдка через своих подставных и предложил ему кучу денег за уничтожение торговых караванов — якобы моих конкурентов. Он проглотил наживку без единого сомнения. Мне даже стало как-то обидно: неужели моя репутация в этих краях была настолько мрачной?.. В общем, я пригласил его и его банду к себе в замок отпраздновать сделку. Пообещал бандитам море вина и толпу девочек. А когда они явились, просто активировал стазис-ловушку. Теперь у меня была начинка для моего аппарата…
— А что, простите, этот ваш аппарат делал? Что это вообще такое?
— Куча зеркал, пирамидок-концентраторов и квазиматематики. Он создавал как бы зону пониженного эфирного давления в реципиенте — в данном случае, во мне — и вышибал из донора его жизненную силу. Главной частью прибора был, как я его называл, “витал-резонатор”: он… как бы так сказать… придавал извлеченному “виталису” определенный заряд, после чего жизненная сила сама устремлялась в тело получателя. Эта часть прибора — моя гордость; я создал ее сам, без помощи Джозефины. Я забирал жизнь у донора, но при этом не становился Легким вампиром! Каково?! Уверен, за мое изобретение многие в Квадриптихе отдали бы правую руку!
— Думаю, что ваше открытие бесценно и сейчас, барон. — Фигаро задумчиво покачал головой. — Вы совершили прорыв сделавший бы честь корифеям Других наук.
— Спасибо, любезный. Но, — барон яростно потер лоб, — внезапно после успешного эксперимента я начал задавать себе вопросы морального характера. Возраст, наверное. Возраст и влюбленность… Я рассуждал так: а что если мой аппарат попадет в руки кого-нибудь из Квадриптиха? Устройство могло “накачивать” чужой жизненностью только колдунов — но что с того? Я уже был свидетелем того, как кучка старичья из Белой Башни подмяла под себя половину мира. Что дальше? Сделать их еще более могущественными? Бессмертные колдуны и те, кому придется умирать ради их бессмертия?.. Я думал днями, неделями. Ходил чернее тучи до тех пор, пока не вернулась моя Джозефина. Тогда я уехал из Шератона, оставив замок под охраной Ашииза и кучи заклятий, купил домик в Черноводье, а еще через полгода мы с Джозефиной поженились и вернулись в Шератон. Потом было наше кругосветное путешествие… Ах, какое было время господа! Какое время! Я и думать забыл о своем аппарате, забросил науку, начал, смешно сказать, пописывать мемуары, разные забавные истории… Это были хорошие годы.
— А потом ваша жена заболела.
— Заболела? Ну что вы. Точнее, вы правы, но эта болезнь называется “возраст”. Джо категорически отказывалась принимать продлевающие жизнь декокты — она плохо переносила алхимические тоники. Говорила, что отмеренное время нужно прожить честно и счастливо. А потом, одним ужасным утром, я проснулся, а она… Сердце.
И вот тогда я, признаться, вышел из себя. Помутнение рассудка. Я рвал, крушил и метал, перебил кучу посуды, выгнал всех слуг, постоянно пил. И, естественно, вспомнил, в конце концов, о своей машине. У меня в подвале в стазис-заклятьях лежали двенадцать разбойников. И я подумал, что этого должно хватить, чтобы вернуть Джо жизнь.
— Вы… собирались воскресить ее?
— Я рассуждал так: если в мертвое тело влить новую жизненную силу, то она восстанет из мёртвых, но не как нежить, а как живой человек. У меня не было времени на опыты, было лишь отчаянное желание вернуть супругу. Я отнес ее тело в лабораторию, засунул разбойников в извлекающий фокус, произнес нужные заклятья и запустил аппарат.
— И тогда…
— Нет, Фигаро, нет, — барон печально покачал головой. — Живая сила не входит в мертвое тело. Оно, увы, мертво насовсем. Но всей этой энергии нужно было куда-то деваться. И она вошла в меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вся? Сразу?
— Вся и сразу, да. Был страшный взрыв. Лабораторию разнесло к чертям, всю округу накрыло мощнейшей эфирной аномалией. Все мои приборы, записи — все превратилось в пыль.
— Но как вы выжили?!
— Утром я очнулся среди руин. На мне не было ни единой царапины — вообще. Но и человеком я быть перестал.
— То есть ваше теперешнее состояние…
— …прямое следствие того необдуманного опыта. Именно поэтому я и послал Ашииза за колдуном. Я просто не вижу другого выхода.
— Кхм… — Фигаро прочистил горло, — я, конечно, могу вас понять, господин барон. Но, боюсь, вы не вполне… эм-м-м… адекватно расцениваете уровень моей… мнэ-э-э…. компетенции. Думаю, для того, чтобы вывести вас из текущего… гм… состояния нужен эксперт уровня Мерлина. Я же, извиняюсь, просто средней руки следователь ДДД, и образование получил… скажем так: поверхностное.
— Фигаро, за кого вы меня принимаете?! — Барон захохотал так, что с потолка посыпалась сажа. — Я примерно представляю себе уровень вашей компетенции. И уж конечно не собираюсь требовать от вас превратить меня обратно в человека. Все гораздо проще: я хочу, чтобы вы меня убили.
— …если мы его убьем..?
— …то стриш исчезнет, и тогда и мы, и девушка будем свободны.
— Фигаро, — Гастон, поеживаясь от холода, подбросил в камин еще одно сырое полено, — что-то мне подсказывает, что барон и так нас отпустит. Он не производит впечатление дурного человека. Да, конечно, он колдун, живущий в глуши и одно время ставил смертельные опыты на людях, но кто из нас без греха?
— Постоянно забываю, что вы еще и адвокат, — проворчал Фигаро, кутаясь в портьеру, которую до этого с превеликим трудом отодрал от карниза над окном. — Черт, как же тут сыро и холодно! И это в середине лета!
— Скорее, сыро. И воняет плесенью. Замок сильно обветшал за все эти годы.
Комната, которую барон выделил невольным гостям (“…извиняюсь, господа, в замке никто не убирался лет этак двести, аха-ха-ха-ха!”) была огромной, с высоченными потолками с которых свисали целые заросли пыльной паутины и жутко скрипучими полами, опасно проседающими под заплесневевшими коврами. В комнате был гигантский камин в котором заунывно завывал ветер, два монументальных шкафа (их по общему молчаливому согласию решили вообще не трогать), несколько столиков, куча канделябров — были даже канделябры из чистого золота — и монументальная, невероятных размеров кровать, на которой могли бы играть в крокет два пехотных взвода. Сальдо, попытавшийся присесть на нее, сейчас страдал от боли в заднице, куда получил лопнувшей ржавой пружиной.
Спать решили на полу в спальных мешках, но для начала нужно было протопить комнату — уж слишком сыро в ней было. Дрова в полуобвалившемся сарае нашлись, но лет им было, похоже, столько же, сколько барону, так что горели они вон из рук плохо (плесень на них — и та горела лучше). Поэтому следователем поддерживал заклятьем маленький огонек под дровами, а Гастон пихал в него щепу.
— Так, не могу больше на это смотреть, — Сальдо, наконец, отвлекся от пострадавшего зада и достал из поясной сумки бутылочку. — Отойдите в сторону — надоели!
Алхимик плеснул вещество в камин и дрова тут же вспыхнули, треснули, пыхнули, и загорелись — ровно и спокойно. Из камина пахнуло теплом, и все трое, зябко потирая руки, подсели поближе к огню.
— Ладно, — кашлянул Фигаро, — какие будут предложения?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Предлагаю поставить палатки во дворе замка и спать там. — Сальдо трубно высморкался в платок. — А то моя сухотка разгуляется.
— Принимается. — Следователь кивнул. — Сегодня уже темно, а вот завтра так и сделаем. Тут, действительно, заболеть можно. Барону-то что — он бессмертный, а нам потом страдай.
— Кстати, — Гастон поднял палец, — мы что, действительно собираемся… ну, не знаю… помочь барону избавиться от его бессмертия?
