— Какого черта? Зачем нам Лонгуорт? Нужно спешить, милый. Сейчас дорога каждая секунда.
— Пожалуйста, Маргарет, — попросил Кларенс. — Не усложняй. Мы должны удостовериться, что президент обо всем проинформирован. Кроме того, нужно одеть в биокостюм доктора Дэна. Он и сам может подготовить пациентку, в то время как мы поговорим с Мюрреем. Хорошо?
У нее совершенно не было времени. Но с другой стороны, нужно соблюдать неписаные правила. Гутьеррес хотел сделать вид, что держит все под контролем? Что ж, она может поиграть в эту игру, но только недолго.
— Ладно, я поговорю с ним, — устало вздохнула она. — Но у тебя в распоряжении пятнадцать минут. После этого я приступаю к операции. Мне понадобится помощь каждого. Ничьи руки не будут лишними. Возможно, нам придется разделиться и работать двумя командами одновременно. Дэн и Маркус возьмут на себя область сердца, а Гич и я — тазобедренный отдел.
— Хорошо, — спокойно ответил Кларенс. — Я всех предупрежу. А ты возвращайся в центр управления.
Монтойя кивнула. Она пожала его руку, облаченную в перчатку, затем открыла герметичную дверь и вышла.
— Перри, постой…
Дью попытался бежать следом за Доуси, но защитный биокостюм, а также боль в бедре сильно стесняли его движения.
Гигант широкой поступью упрямо двигался вперед. Несмотря на хромоту, он шел быстро. Дью с трудом нагнал его. Полминуты он не мог отдышаться. Наверное, уже слишком стар для таких пробежек.
— Перри! Подожди же!
Доуси остановился и повернулся к нему.
— Задержись хотя бы на пару минут, — сказал Дью. — А еще лучше — вернись туда, откуда пришел.
Перри впился взглядом в агента, затем такими же широкими шагами отправился обратно.
— Что с тобой? — недоумевал Филлипс. — Эти твари ведь за стеклом, и они еще даже не вылупились. Я знаю, они мерзкие, страшноватые, но, приятель, тебе нужно взять себя в руки.
— Это не они, — тихо сказал Доуси. — Это… что-то еще.
— То есть?
— Думаю, со мной говорила Челси Джуэлл. Через треугольники.
Дью уже тосковал по тем временам, когда в ответ на такое заявление мог назвать Перри — или любого другого человека — сумасшедшим. Неизлечимо больным. Но Перри Доуси не был сумасшедшим. Это была еще одна грань его непрекращающегося кошмара.
— Почему ты так думаешь?
— Пока только предположение, — ответил Перри. — Но я слышал голос маленькой девочки. Челси и ее семейство ускользнули от нас. А она — маленькая девочка. Я всего лишь сложил два и два.
— Да ты просто Коломбо, парень, — усмехнулся Дью.
Перри посмотрел на него, затем как-то загадочно улыбнулся.
— Для меня это комплимент.
Видимо, на этот счет у него была какая-то своя история, иначе бы он так не улыбался. Но на нее совсем не было времени.
— То есть мысленно ты разговаривал с Челси Джуэлл. Скажи тогда, почему это так тебя напугало? На тебе, приятель, лица нет. Что тебя смутило?
Перри отклонился немного назад и всмотрелся в темноту.
— Сила, — объяснил Перри. — Невероятная сила. С моими треугольниками было совсем не так. Сейчас все по-другому. Не знаю, Дью, вроде бы все просто, но она хотела… Ладно, не стоит брать это в голову. В общем, у нее есть сила, Дью. Большая сила. Никогда ничего подобного я не чувствовал.
— А что по поводу ее родителей? Есть какие-нибудь зацепки?
Перри покачал головой:
— Нет, пока только она одна. Мы должны найти ее. И остановить. Иначе она станет еще сильнее.
— Мы уже занимаемся этим, приятель. Приметы клана Джуэллов разосланы во все инстанции. У каждого полицейского в десяти штатах есть их фотографии. Ну, а теперь давай, помоги нам. Мы должны выяснить местоположение врат. На этот раз никаких карт у нас нет. Есть только Бернадетт Смит. Давай вместе вернемся в трейлер и зададим еще парочку вопросов.
— Я туда не пойду, — отказался Перри.
— Что ты ломаешься, как девчонка!
Глаза Доуси расширились, а уголки рта скривились в слабой улыбке. Он указал на Дью пальцем.
— Нет. И не дави на меня.
После этого Перри повернулся и скрылся в темноте.
Филлипс не пошел за ним следом. Хотя у него еще было время. Но такой взгляд на лице футболиста ему уже доводилось видеть раньше — когда парень бросился прямо на него: с безумной улыбкой, голый и весь в крови, прыгая на одной ноге, с отрезанным членом в руке…
Да, сейчас лучше не вставать у него на пути…
Орбитал не мог понять. Он ведь уже дал девочке все необходимые и вполне конкретные указания.
ЧЕЛСИ, Я ЖЕ ЗАПРЕТИЛ ТЕБЕ РАЗГОВАРИВАТЬ С РАЗРУШИТЕЛЕМ.
Знаю.
Значит, она не забыла. Помнила о правилах, но все же не послушалась.
ЕСЛИ ТЫ ЗНАЛА, ЧТО ТАК ДЕЛАТЬ НЕЛЬЗЯ, ПОЧЕМУ ТЫ ВСЕ РАВНО ЭТО СДЕЛАЛА?
Не знаю.
Орбитал попытался обработать ответ. Но ничего не получилось.
ЧТО ЗНАЧИТ НЕ ЗНАЕШЬ?
Не знаю.
МЕНЯ НЕЛЬЗЯ ОСЛУШАТЬСЯ, ЧЕЛСИ. ЕСЛИ ТЫ БУДЕШЬ РАЗГОВАРИВАТЬ С РАЗРУШИТЕЛЕМ, ТО ВСЕ ИСПОРТИШЬ. ТЫ НИКОГДА НЕ ДОЛЖНА СНОВА ВСТУПАТЬ С НИМ В КОНТАКТ.
Я уже говорила тебе, Чонси: ты больше не будешь мной командовать.
Орбитал почувствовал конец связи. Челси сама оборвала связь. Орбитал даже не знал, что такое возможно…
Нужно было произвести дополнительные изменения. Теперь придется отвлечь от основной задачи еще одну часть функций, чтобы гарантировать, что Челси больше не свяжется с разрушителем.
Она уже была намного сильнее, чем планировалось вначале, и, по мере ее развития, сила будет только расти.
МЮРРЕЙ И ВАНЕССА, ДРУЗЬЯ НАВЕКИ
Президент Соединенных Штатов Америки сидел в своем кресле в Овальном кабинете с бокалом виски «Макаллан» шестидесятилетней выдержки. Ванесса Колберн расположилась в кресле рядом со столом. По сведениям Мюррея, она вообще не пила спиртного. Кроме, разве что, крови ее жертв.
Виски было подарком от шотландского посла на День инаугурации. По слухам, одна бутылка стоит больше тридцати тысяч долларов. Да уж, «Чивас Регал» президенту США явно не подойдет. А здесь один только бокал стоит, наверное, больше, чем Мюррей Лонгуорт зарабатывал в неделю. В другой ситуации он бы с удовольствием дал Гутьерресу возможность насладиться изысканным вкусом виски, но сейчас просто не было времени.
— Господин президент, нам нужен ответ, — сказал Мюррей. — Доктор Монтойя хочет немедленно прооперировать Бернадетт Смит.
— Ну, и пусть оперирует, — сказала Ванесса. — Люди Огдена добыли вам живого носителя, которого вы так жаждали, но Доуси не захотел разговаривать с треугольниками. Весь план нам загубил…
Едва ли не в одном предложении она умудрилась упомянуть и о своей гениальной идее направить подразделение Огдена, и о провале команды Мюррея, упустившей шанс этим воспользоваться. Как же легко Ванесса Колберн могла заставить человека выглядеть идиотом!
— Монтойя еще успеет анатомировать чертов треугольник, прежде чем он разложится, — сказала Ванесса. — Мы все равно продвинулись намного дальше, чем раньше, несмотря на то, что Доуси оказался не в состоянии выйти на связь. Так в чем же проблема?
— Проблема, мисс Колберн, состоит в том, что мы уже три месяца пытаемся захватить живую личинку. А теперь можем, наконец-то, добиться поставленной цели.
Колберн уставилась на него ледяным взглядом.
— Добиться цели? О чем, черт возьми, вы говорите, Мюррей? То есть мы должны дать несчастной умереть, чтобы заполучить эту вашу личинку?
— Этот выбор как раз сейчас и обсуждается.
— Такой выбор может стоять только перед упырем! — вырвалось у нее.
Она назвала его упырем? Забавно.
— Мы нуждаемся в информации. В войнах побеждает не оружие, а интеллект.
Она покачала головой.
— Это не война, Мюррей.
Он уже получил от нее все, что хотел. Колберн оказывала влияние на президента? Она тоже решала судьбы свободного мира?
— Не война? — усмехнулся Мюррей. — А как иначе назвать?
— Кризисная ситуация, — резко проговорила Ванесса. — Ни один здравомыслящий человек не назвал бы это войной.
— А что вы вообще знаете о ней? А? С вашим гребаным образованием Лиги Плюща? Может быть, расскажете мне, что такое война?
— Успокойтесь, Мюррей, — сказал Гутьеррес.
— Не думаю, что это легко сделать, господин президент, — раздраженно проговорил Мюррей. Он пытался остановить себя, но больше терпеть уже не мог. — Скажите, мисс Колберн, мудрая вы наша, отдаете ли вы себе отчет, каково это — когда в вас стреляют?
— Вообще-то, да, — насупилась она. — Мое образование тоже чего-то стоит. Оно далось мне непросто. Я честно его заработала. Выросла в бедной семье. Кругом были наркотики и преступность. Поэтому свою чашу я испила до дна. Мне приходилось видеть, как погибают друзья.
