— Боже мой, Макс, неужели это все настоящее?
Вопрос вызвал у него возмущение.
— Да, конечно. Неужели ты думаешь, я стану тратить время на коллекционирование подделок?
Клео бросила на него непонимающий взгляд.
— Думаю, что нет. — Она провела пальцем по спинке единственного в комнате стула. — Какой красивый.
— Настоящая вещь, — сухо заметил Макс. — Англия, начало девятнадцатого века.
— Другого я и не ожидала.
Клео остановилась посередине галереи и, медленно поворачиваясь, начала рассматривать шедевры современного искусства, развешанные на белых стенах.
— Тут ни одной картины с собакой или лошадью.
Макс не мог понять, шутит она или нет.
— И ни одного морского пейзажа, — добавил он. Клео посмотрела на Макса.
— Я подарю тебе пару морских пейзажей, из тех, что нарисовал Джейсон. Ты можешь повесить их у себя в комнате в гостинице, рядом с рисунком Сэмми.
— Спасибо. Это хороший подарок.
Клео остановилась, увидев пустое пространство на одной из стен.
— А здесь почему ничего нет?
— Здесь я повешу картины Латтрелла, когда их найду.
— Да, я совсем забыла.
Клео подошла к книжному шкафу и стала рассматривать корешки книг. Она прочла названия нескольких томов в кожаных переплетах.
— Боже мой, латынь. Настоящая старина. Очень впечатляет. Местные библиотеки, конечно, надеются, что ты их не забудешь в своем завещании.
— А я и не забыл.
Клео задержалась перед рядом истрепанных корешков.
— А это что такое? Доктор Сусс? «Мальчики семьи Харди»? Макс, зачем они тебе здесь?
— Эти книги положили начало моей коллекции.
Клео с нежностью посмотрела на Макса.
— Я понимаю.
— Клео, ты выйдешь за меня замуж?
Она застыла на месте.
Макс почувствовал, что у него перехватило дыхание.
— И где же ты меня здесь поместишь? — тихо спросила она.
Волна растерянности и раздражения накатила на Макса.
— Что ты хочешь сказать, черт побери?
— Просто гадаю, где ты меня повесишь в своей галерее. Не уверена, что здесь мне место. — Клео медленно обходила комнату. — Я нестоящий образчик современного искусства. Пожалуй, я буду лучше смотреться в чьей-нибудь коллекции бабочек или, еще лучше, ярмарочных сувениров.
— Я сказал, что хочу на тебе жениться, а не добавить к своей коллекции, — рассердился Макс.
Он осторожно, чтобы не сломать хрупкую хрустальную ножку, поставил бокал на инкрустированный столик рядом со стулом из мастерской Шератона. Он с такой силой сжимал голову орла на рукоятке трости, что у него заболела рука.
— Ты сам-то понимаешь разницу? — спросила Клео.
— Да, понимаю, черт побери. Клео, ты обиделась, потому что я не сделал тебе настоящего предложения. Теперь я пытаюсь исправить ошибку.
— Дело не только в том, что ты меня не спросил.
— Клео…
Макс сделал шаг вперед и остановился, увидев, как Клео отступила назад. «Она мне откажет». Он почувствовал невыносимую муку. Такой боли он никогда не испытывал. Она терзала его внутренности, съедала живьем. Это было хуже, чем смерть Джейсона.
Глаза Клео были широко открыты и сияли. Он сделал еще один шаг к ней, и она подняла руку, словно защищаясь от самого дьявола.
— Макс, почему ты хочешь на мне жениться?
— Потому что я тебя хочу.
Слова вырвались, оставив за собой зияющую болезненную рану. Максу показалось, что он истечет кровью здесь, на восточном ковре.
Клео еще некоторое время взглядом терзала его душу, потом, тихо вскрикнув, бросилась к нему в объятия.
— Хорошо, — сказала она, уткнувшись ему в грудь, — я выйду за тебя замуж.
Макс почувствовал, что рана внутри начинает закрываться. Значит, он все-таки выживет. Он выпустил из рук трость и крепко прижал к себе Клео. Изменчивые, разнообразные чувства, которыми он был охвачен, теперь превратились в одно необузданное бешеное желание.
Она была нужна ему больше чем что-либо на свете.
Словно осознав эту потребность, Клео подняла к нему лицо. Макс горячо поцеловал ее. Почувствовав отклик, он застонал и потянул ее за собой на ковер.
— Макс…
Он лихорадочно сдергивал с нее одежду, стащил рубашку и расстегнул застежку джинсов. Он стянул с нее джинсы вместе с серебряными кроссовками. Затем торопливо расстегнул молнию на своих брюках. Он даже не пытался их снять. Он знал, что задача невыполнима.
Клео ждала его, раскинув ноги и протянув к нему руки. Он набросился на нее, как изголодавшийся на еду.
В миг он очутился там, где надо, глубоко внутри Клео. Клео была теплой, мягкой, уютной. Он был у себя дома.
Клео открыла глаза и посмотрела на картины, которые тоже смотрели вниз, на нее, множеством темных измученных глаз. В искусстве Макс не тяготел к слащавому или сентиментальному. Полотна на стенах его тайной берлоги демонстрировали то же неразрывное сочетание непокорности и цивилизованного лоска, какое было свойственно ему. Картины были такими же сложными и загадочными, как сам Макс. Клео поняла: что бы теперь ни случилось, она позволила Максу Форчуну включить себя в его коллекцию.
Единственными предметами в комнате, поддерживающими в ней надежду, были дешевые детские книги, которые она обнаружила в шкафу среди ценных томов. Еще не все было потеряно.
— Ты не замерзла? — спросил Макс.
Он медленно сел. Жестом собственника провел рукой по ее бедру, и его взгляд выразил удовлетворение.
— Немного. — Клео посмотрела на Макса. — Здесь прохладно.
— В галерее постоянная температура.
Клео тоже села и потянулась за своей рубашкой.
— Это чтобы сохранить картины и книги?
— Да. — Макс вглядывался в ее лицо. — Клео, я хочу, чтобы мы немедленно поженились.
Клео перестала застегивать рубашку.
— Зачем такая спешка?
— Ты прекрасно знаешь зачем. — Макс встал, помогая себе тростью. — Я не хочу, чтобы ты изменила свое решение.
— У меня есть для тебя новость, Макс. — Клео позволила ему поднять себя на ноги. — Тебе не удастся сочетаться со мной браком в первом попавшемся суде. Семья не позволит. Сильвия, Андромеда и все остальные обязательно потребуют, чтобы все было, как надо. И еще мы не сможем пожениться до свадьбы Бена и Триши. Их право быть первыми.
Макс застегнул молнию на брюках.
— Я так и думал, что ты это скажешь.
Заканчивая одеваться, Клео с облегчением увидела, что его лицо снова, как обычно, выражало недовольство. Зато исчезла та застывшая холодная маска, которую он носил час назад, когда попросил ее выйти за него замуж.
Она сумеет справиться с недовольством Макса. Она справится с чем угодно, но только не с тем ужасным отчаянием, которое появилось в его взгляде, когда она задумалась, принимать ли его предложение.
