Судья кивнула.
– Можете ответить на вопрос, – обратилась она к Ли.
Смятение затуманило красивые серые глаза Ли. Она взглянула на Ника, и их глаза встретились на достаточно долгое мгновение, чтобы все в ней сжалось.
– Это трудный вопрос, – произнесла наконец Ли. – Если вы спрашиваете, считаю ли я его способным на такое преступление…
– Нет, я спрашиваю вас, считаете ли вы, что он ее убил, – пояснил Саттерфилд. – Каково ваше мнение профессионала и клинициста, доктор Раппапорт? Считаете ли вы, что Ник Монтера убил Дженифер Тейрин?
Ли слегка покраснела и отвела глаза:
– Нет, не считаю.
– Протестую! – Санчес была вне себя. – Мнение свидетеля не является показаниями эксперта!
– Отклоняю протест, – твердо сказала судья. – У доктора спросили ее мнение клинициста, и она его высказала.
Напряжение, сковавшее Ника, исчезло без следа. Матерь Божья, подумал он, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться вслух. Он в ней не ошибся. Женщина, которая жалеет котят, не колеблясь защитит угнетенного, повергнутого во прах и по настоящему в этом нуждающегося. Доктор сделала именно то, на что он надеялся. Она смело встала на его сторону.
Криво усмехаясь, Саттерфилд повернулся к Кларе Санчес:
– Свидетельница ваша.
На какой то миг всем показалось, что Санчес откажется от перекрестного допроса. Но она постучала карандашом по лежавшим перед ней бумагам, вздохнула, отбросила карандаш и встала:
– Доктор Раппапорт, вы любите Ника Монтеру? – По всему залу суда послышались вздохи удивления.
– Протестую, ваша честь! – Саттерфилд вскочил, словно подброшенный пружиной. – Вопрос обвинителя не только не относится к делу, но и оскорбителен.
Санчес злобно глянула на Саттерфилда и пошла к судейскому месту.
– Ваша честь, есть основания считать, что у этого свидетеля эксперта могли сложиться с обвиняемым отношения, выходящие за рамки ее профессиональных обязанностей. Исходя из этого, вопрос полностью относится к делу, и я прошу вашего разрешения продолжить эту линию допроса.
– Протестую! – вспылил Саттерфилд. – Здесь суд не над доктором Раппапорт.
– Под сомнением ее вывод клинициста, – настаивала Санчес. – Обвинение имеет право убедиться в надежности доктора как эксперта. Ваша честь?
У судьи был такой вид, словно она раскусила что то очень горькое.
– Мне не нравится такой поворот событий, – сказала она. – Совсем не нравится. Разрешаю задать еще один или два вопроса, но добирайтесь до существа дела побыстрее.
Казалось, что Санчес самой не нравится эта ситуация. Она прикусила нижнюю губу, рассматривая Ли.
– Доктор Раппапорт, сколько часов вы потратили на оценку подсудимого?
Ли пожала плечами:
– Точно не знаю. Я хотела сделать эту работу. Я сообщала в офис прокурора, что не возьмусь за это дело, если у меня не будет столько времени, сколько нужно для подобной оценки. В конце концов, на карту поставлена жизнь человека.
Санчес кивнула:
– Да, это верно. И это очень вас тревожит, не так ли, доктор Раппапорт? Тот факт, что на карту поставлена жизнь Ника Монтеры?
И снова Ли вспыхнула:
– Разумеется, тревожит. Как профессионал и дипломированный психиатр, я очень серьезно подхожу к ответственности, которую налагает оценка психического состояния клиента, не важно, что это за клиент. Если на карту поставлена жизнь, я не остановлюсь ни перед чем, чтобы узнать правду. Я бы не стала свидетельницей, если бы приложила все усилия, чтобы разобраться с мистером Монтерой. Поэтому я и отказалась от дела, советник.
Ник нашел ее негодование абсолютно убедительным. Однако, судя по всему, заместитель окружного прокурора готовилась открыть огонь.
– Все это очень хорошо, доктор. Очень впечатляет, но мне любопытно узнать, насколько усердны вы были как эксперт. Я так поняла, что вы совершили несколько поездок домой к мистеру Монтере, не так ли?
– Его дом – это еще и его студия. Да, я ездила туда оценить его фотографии и рабочие привычки.
– Сколько раз?
– Два или три.
– Вопреки совету окружного прокурора?
– Я посчитала это необходимым…
Санчес оборвала Ли, настаивая на точном ответе на вопрос, и когда Ли наконец признала, что сделала это вопреки совету окружного прокурора, Санчес перешла к добиванию жертвы. Она рассказала о нежелании Ли тестировать подсудимого даже после настойчивых просьб, о ее внезапном отказе от дела. И закончила настоящей бомбой:
– Доктор Раппапорт, вы признавались своей помощнице, что находите Ника Монтеру очень привлекательным? Вы говорили, что боитесь эмоционально привязаться к нему?
– Нет! Не такими словами, я…
– Протестую! – закричал Саттерфилд. – Наводящие вопросы свидетелю!
– Отклоняется. – Судья повернулась к Ли: – Свидетельница должна ответить на вопрос.
И пока Ли пыталась подобрать слова, Ник с трудом подавил сильнейшее желание прийти ей на помощь. Потрясенное выражение ее лица подсказало ему, что Ли кто то предал, и он очень сомневался, чтобы это была ее помощница Нэнси. Наверное, ее жених каким то образом дал своим людям такую информацию – и разрешение ее использовать. Доусон Рид, вне всякого сомнения, отчаянно хотел выиграть это дело, если пошел даже на унижение Ли.
– Доктор, – продолжала заместитель окружного прокурора, – помните, что вы принесли присягу, поклялись говорить правду. Вы можете честно сказать, что единственной причиной, по которой вы отказались от дела, была ваша неуверенность в вине подсудимого? Или потому, что вы эмоционально привязались к Нику Монтере за время тестирования?
Ли явно переживала жестокую внутреннюю борьбу. Она была выбита из седла, но собирала силы для ответа. Наблюдая за ней, Ник испытывал все муки ада. С одной стороны, он никогда так не хотел услышать признание женщины в ее чувствах. С другой – этим она могла легко уничтожить их обоих.
– Это зависит от того, какой смысл вы вкладываете в слова «эмоционально привязалась», – сказала Ли. – Я привязалась к мистеру Монтере не больше, чем к любому своему клиенту, с которым работала бы столь же напряженно. Вам становится небезразлична судьба человека.
Небольшая ложь ради самосохранения, подумал Ник. Он по крайней мере надеялся, что она ни к одному из своих пациентов не привязывалась так, как к нему.
– «Становится небезразлична»? – подчеркнула ее слова Санчес. – Интересная формулировка, доктор. Я воспользуюсь ею, если вы не возражаете. Если вам настолько «небезразличен» Ник Монтера, вы действительно считаете себя способной объективно его оценить? Возможно, все сказанное вами здесь – следствие влияния ваших чувств к нему?
– Нет! – горячо возразила Ли. – Моя оценка основана на многих часах бесед и тестирования, а не на моих чувствах…
