Лучшие моменты – это не просто потенциальные счастливые воспоминания. Они также дают представление о тех переживаниях и образе мыслей, которые нам пока недоступны. Подумайте, например, как мало мы знаем о том, каким щегол видит ультрафиолетовое излучение, как летучая мышь или дельфин воспринимают эхолокацию, как лисица или почтовый голубь ощущают магнитное поле Земли. Эти неизведанные впечатления наполняют умы, которые устроены гораздо проще вашего. Какие же впечатления, возможно огромной ценности, могут быть доступны более совершенному разуму? Мыши почти ничего не знают о музыке, искусстве и юморе. В каких сферах мы оказываемся не более сведущи, чем мыши? Каких красот мы просто не замечаем?[618]
Нашим потомкам будет гораздо проще ответить на эти вопросы. По крайней мере, они наверняка смогут развить и расширить человеческие возможности – умение сопереживать, интеллект, память, концентрацию, воображение. Благодаря этому, возможно, появятся совершенно новые формы человеческой культуры и познания: новые игры, танцы, истории, новые взаимодействия мыслей и эмоций, новые формы искусства. У нас будут миллионы – а может, миллиарды и триллионы – лет, чтобы продвинуться гораздо дальше и исследовать самые дальние рубежи того, что вообще можно познать, почувствовать, создать и понять.
В этом отношении возможное качество нашего будущего сопоставимо с его возможными продолжительностью и масштабом. Мы увидели, что человеческая цивилизация опробовала лишь малую долю из того, что возможно во времени и пространстве. В каждом из этих измерений мы можем увеличить масштаб до головокружительного уровня, и тогда нам предстанут едва поддающиеся воображению просторы, которые ждут первооткрывателей и исследователей. Такие масштабы знакомы современной науке. Наши дети очень рано узнают, что житейский опыт знакомит нас лишь с крошечной частью материального мира.
Менее распространена, но ничуть не менее важна идея о том, что пространство возможного опыта и образа жизни, а также уровень процветания, доступный в зависимости от них, может быть не менее огромным и что обычная жизнь дает нам представление лишь о сравнимо ничтожной их части. В этом смысле исследование процветания на текущем этапе истории может быть сродни астрономии до изобретения телескопа: когда видно немногое, легко подумать, что Вселенная невелика и ориентирована на человечество. И все же было бы странно, если бы этот единственный вид приматов, который эволюция наделила ограниченным набором сенсорных и когнитивных способностей, всего через несколько тысяч лет существования цивилизации приблизился к максимально возможному качеству жизни. На мой взгляд, гораздо вероятнее, что мы только начинаем свое восхождение.
Скорее всего, реализовав свой потенциал и придя к истинному процветанию, мы уже не будем такими, как сегодня. Не забывайте, что эволюция не остановилась на человеке. Существовало много видов рода Homo, и можно ожидать, что за 1–2 млн лет мы постепенно станем другим видом в сравнении с сегодняшним Homo sapiens. Это в конце концов случится, если мы никак этому не помешаем. Генетические технологии нашего века предоставят нам инструменты, чтобы трансформироваться гораздо быстрее, если мы того захотим. На горизонте маячат и другие пути трансформации, например импланты для цифрового расширения нашего ума и разработки в сфере искусственного интеллекта, позволяющие нам создавать совершенно новые типы существ, которые присоединятся к нам или придут нам на смену.
Такая трансформация сопряжена с серьезными рисками: могут возникнуть неравенство и несправедливость, единое человечество может расколоться на части, а непредвиденные последствия могут сказываться на нас на протяжении огромного времени. Некоторые из этих рисков экзистенциальные. Если мы заменим себя чем-то, что будет значительно хуже, или чем-то, что вообще окажется лишенным ценности, над нашим будущим нависнет угроза, и так же произойдет, если какое-либо усовершенствование приведет к масштабному конфликту или общественному коллапсу. Но если мы попытаемся навсегда сохранить человечество таким, как сейчас, мы тоже можем растратить свой потенциал, отказавшись от большей его части.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В связи с этим я смотрю на возможность трансформировать самих себя с осторожным оптимизмом. Если мы зрело подойдем к преодолению трудностей, такая трансформация предоставит нам ценный шанс расширить границы своих возможностей и гораздо лучше изучить, как прекрасна может быть жизнь. Я люблю человечество не потому, что мы принадлежим к виду Homo sapiens, а потому, что мы умеем добиваться успеха и можем привести к процветанию весь окружающий мир. В этом смысле – что, пожалуй, важнее всего – наши потомки, как бы сильно они от нас ни отличались, могут достичь таких высот, до которых нам сегодня никак не дотянуться.
Решения
Я перечислил три критерия человеческого потенциала и описал горизонты времени, пространства и опыта, которые открываются нам в будущем. Мне важно было не столько нарисовать детальную картину, сколько в целом убедить вас, что впереди нас ждет нечто чрезвычайно огромное и значимое – нечто такое, в сравнении с чем история человечества до настоящего момента покажется лишь прелюдией, затравкой, пробой пера. Пока мы можем очертить лишь примерные контуры будущего и больше нам почти ничего неизвестно. Саму его суть сотворят наши потомки.
Если мы сумеем защитить человечество, у нас появится время подумать. Время убедиться, что мы принимаем мудрые решения; что мы готовы сделать все, что в наших силах, чтобы принести пользу нашей части космоса. Мы редко размышляем об этом. Редко представляем, чего мы могли бы достичь, если бы все человечество сосредоточилось на том, чтобы идти к цели, освободившись от материальных затруднений и внутренних конфликтов. Философия морали занята более насущным вопросом о том, как быть терпимыми друг к другу в мире, где ресурсы ограничены. Но, возможно, уже довольно скоро настанет время, когда мы наведем порядок в своих делах и серьезно задумаемся о том, куда двигаться дальше. И тогда мы, вероятно, зададимся грандиозным вопросом о наших главных ценностях. Это будет долгое раздумье.
Я не знаю, что из всего этого получится. Какие идеи выдержат испытание временем и тщательную проверку со стороны всевозможных мыслителей, которые постараются избежать предвзятости, чтобы не растратить наш потенциал. Я не знаю, как на общей картине будущего будут распределены доли между процветанием, благочестием, справедливостью и успехом, и не знаю, какую форму приобретет каждый из этих аспектов. Я не знаю, не выйдет ли наша картина будущего за рамки наших разных представлений о благе.
Наше положение можно сравнить с положением людей, живших 10 тысяч лет назад, когда только зарождалось сельское хозяйство. Представьте, как они сеяли свои первые семена и размышляли, какие возможности откроются им благодаря земледелию и каким может быть идеальный мир. Они не могли бы вообразить почти ни одно достижение современной глобальной цивилизации – точно так же, как мы сегодня едва ли можем понять, как идеальным образом реализовать наш потенциал.
В этой главе я рассказал о потенциале человечества – о масштабах того, чего мы однажды могли бы достичь. Реализовать свой потенциал нам будет весьма непросто. На выполнение этой задачи будут направлены огромные силы. Но с этим можно и подождать. В этих битвах сразятся наши потомки. Но только мы в состоянии преодолеть текущий опасный период, отойти от края Пропасти и оказаться в безопасности, то есть открыть своим детям страницы, на которых они напишут наше будущее.
Приложения
Приложение A
Дисконтирование долгосрочного будущего
Экзистенциальная катастрофа значительно снизила бы ценность всего нашего будущего. Возможно, это главная причина защищать человечество от экзистенциальных рисков. Но насколько важно наше долгосрочное будущее? В частности, снижается ли его ценность в силу того, что значительная его часть произойдет еще не скоро?
