– Вы человек скромный, поэтому я беру ответственность на себя за разнообразие вашего питания.
Минут через двадцать Илларион уже был в условленном месте. Он съехал с дороги чуть в сторону и поставил машину за широким дубом. Немного посидев в «лендровере», он вылез из него и, прислонившись к дубу, стал поджидать Судника.
Вскоре послышался легкий гул двигателя. Узнав машину друга, Забродов вышел из своего укрытия.
– Еще раз привет, Илларион. Давно ждешь?
– Недавно подъехал. Пойдем поговорим в мой «лендровер», – предложил Забродов.
– Хорошо, я только кое-что прихвачу.
Судник взял из машины коричневый портфель, и друзья перебазировались в «лендровер» Забродова.
– Что там у тебя? – поинтересовался Илларион.
– Слушай. Тот, кого ты прикончил, – бывший офицер спецназа «Волкодав» Андрей Терехин. Татуировка в виде беркута, несущего в когтях змею, – память о срочной службе.
– Вот какие люди на них работают, – задумчиво произнес Илларион. – Мне очень крупно повезло, Денис Петрович, в том, что мы сейчас сидим здесь и разговариваем.
– Похоже, что да. Но это еще не все. Вот что мне удалось достать, – Судник извлек из портфеля фотографию и протянул ее Забродову.
На снимке, сделанном летом, возле открытого бассейна стояла группа людей. Чуть в стороне от них – охранник в армейских камуфлированных штанах, на голом торсе бронежилет, а на плече татуировка в виде беркута со змеей. Охранник смотрит в сторону, словно кого-то выискивает.
– Именно он и хотел меня прикончить, – тяжело вздохнул Забродов, затем спросил: – А кто эти люди?
– Это твои старые знакомые.
Забродов вопросительно посмотрел на Судника.
– Запоминай, Илларион, думаю, тебе это пригодится. Олигархи, имена которых ты вычислил: это Верховин, – Судник ткнул пальцем в человека с длинными седыми волосами, – это Зумов, следующий Величкин, он же депутат Государственной думы, дальше смеющийся Головиков, ну а последний – Качалин.
– Значит, я сделал правильные выводы, – улыбнулся Илларион.
– Да, брат, ты все рассчитал верно.
– Я знаю, кто в АСБ сливает им, – Забродов кивнул на фотографию, – информацию.
– И кто же это?
– Глава АСБ Асташев.
– Не может быть! Ты уверен в этом?
– Абсолютно.
Забродов рассказал другу о фотографии суворовцев и о сегодняшнем визите к Мелешкину.
– Ну дела! – покачал головой Судник.
– На совести этих подонков гибель стольких людей…
– Может, все же стоит сейчас сообщить о них в ФСБ?
– Погоди, Денис Петрович, всему свое время. Нужно собрать побольше доказательств. Мне необходима твоя помощь.
– Извини за громкие слова, ты же знаешь, что я их не очень люблю, но все же в данный момент скажу. Безопасность России для меня превыше всего. С этими все понятно, – ткнув пальцем в фотографию, сказал Судник. – Я окажу тебе любую помощь, Илларион. Надо будет, так мы возьмем вдвоем и оружие в руки, как в былые времена.
– Спасибо, Денис Петрович, я в тебе не сомневался. В ближайшие день-два я продумаю дальнейший план действий. Твоя помощь, безусловно, мне понадобится. Так что будь на связи.
– Буду, днем и ночью.
– Хорошо. И еще, всякое может быть. У меня в «казарме» сейчас живет человек, он служил в АСБ – Михаил Михайлович Крачков. Ему угрожали из-за встреч со мной. Поэтому я принял решение отвезти его на дачу. Если со мной что-то случится, не забудь про него.
– Все будет в порядке, Илларион.
– Я надеюсь на это. Но не тебе объяснять, что на войне как на войне.
– Я все понял, – тихо сказал Судник.
– Вот и все, круг замкнулся. Теперь мы знаем, кто и зачем совершал преступления. Дело за нами.
– Рад буду снова стать с тобой плечом к плечу, Забродов.
– Повоюем, но очень осторожно.
– Да, хотел спросить: как там Атос?
– Собака накормлена и выгуляна. Все нормально, не волнуйся. Вот вроде и все.
– Тогда я поеду, – сказал Судник.
– Давай, Денис Петрович, минут через десять – пятнадцать и я двину отсюда в Москву.
– Я на связи, береги себя, Илларион.
Друзья обменялись крепким рукопожатием. Судник вылез из «лендровера», пересел в свой автомобиль, развернулся и поехал в сторону шоссе. Выждав немного, за ним последовал и Забродов.
Глава 24
В понедельник вечером Наталья, как всегда после работы, приняла горячую ванну, обтерлась полотенцем, набросила махровый халат белого цвета и пошла на кухню. Включив легкую музыку, она начала готовить себе овощной салат. И в этот момент зазвонил телефон.
«Кого это угораздило звонить в десять вечера? Я просто хочу тишины», – с раздражением подумала женщина.
Она подошла и сняла трубку.
– Слушаю.
– Это хорошо, что ты слушаешь, Наталья Краснова. Тебе нужно хорошо меня выслушать! – раздался в трубке приглушенный, словно из-под земли, мужской голос.
– Простите, с кем я говорю? Представьтесь, пожалуйста. Что вам нужно?
– Женское любопытство? Сейчас я тебе все объясню. Неважно, кто я, важно, что я знаю, кто ты. Знаю, где ты живешь и все такое.
– Я сейчас положу трубку, – решительно сказала Наталья.
– Это будет равнозначно смертному приговору, так что не советую.
– Что вам надо от меня?
– По сути, немного. Нам надо, чтобы ты образумила своего любовника Иллариона Забродова.
– Как я его должна образумить и для чего?
– Передай ему вот что. Если он не прекратит свои «изыскания» (он знает, о чем речь), мы убьем тебя. И это будет весьма прискорбно, ведь ты такая молодая, красивая и не имеешь к этому никакого отношения. Но если он останется глух к твоей просьбе, тогда он будет присутствовать на твоих похоронах. Отнесись к этому серьезно, в противном случае ты – не жилец!
Послышались гудки. Дрожащей рукой Наталья положила трубку на место. Она прошла на кухню, села, обхватила голову руками и тихо заплакала.
Илларион задержался на работе позже своих сотрудников. Была полночь, когда он поставил машину в гараж и шел к своему дому, готовый в любую секунду выхватить пистолет. Он внимательно наблюдал за окружающим пространством, подмечая каждую деталь.
В этот момент в кармане куртки сработал мобильный телефон. Звонила Наталья.
– Что случилось? Почему ты так поздно звонишь? – спросил Забродов.
– Илларион, дело очень серьезное, – дрогнувшим голосом произнесла женщина, – мне нужно срочно тебя увидеть и рассказать нечто важное. Мне страшно, я очень волнуюсь.
– Что произошло?
– Пока ничего. Но может произойти. Приезжай немедленно, я тебя жду.
– Хорошо, я как раз нахожусь недалеко от гаража, скоро буду у тебя, не волнуйся.
– Я жду.
Забродов вернулся в гараж, выгнал «лендровер», закрыл двери и поехал к Наталье. «Что могло случиться? – разогнав машину до предела, напряженно думал Забродов. – Когда она говорила, я не узнавал ее голос».
Едва он позвонил в дверь, как Наталья открыла ее.
– Проходи.
Илларион снял верхнюю одежду, обувь и прошел в гостиную, где он раньше незаметно для Натальи, когда она выходила на кухню, проверил помещение на предмет наличия «жучков». Все было чисто, поэтому в этой комнате они могли говорить спокойно.
– Что стряслось? – присев на диван, спросил Забродов.
Прежде чем ответить, Наталья, сжимая от волнения кулаки, несколько раз прошлась по комнате взад-вперед. Остановившись перед Забродовым, она сказала:
– Илларион, меня хотят убить.
– Кто и почему? Расскажи все по порядку.
Наталья устало опустилась в кресло напротив Забродова и стала рассказывать:
– Кто-то позвонил мне и потребовал от меня, чтобы я тебя образумила и заставила тебя прекратить твои «изыскания». Он сказал, что в противном случае меня убьют и ты придешь на мои похороны, – женщина сотряслась от рыдания. – Он сказал это таким тоном, – сквозь слезы продолжила Наталья, – словно мне позвонили из могилы. Мне никогда не было так страшно.
Забродов поднялся с дивана, подошел к Наталье и крепко обнял ее.
– Я тебя очень прошу, для начала успокойся, ничего дурного с тобой не произойдет, – сказал он.
Женщина немного успокоилась, вытерла слезы.
– Почему ты в этом так уверен? – спросила она.
– Потому что с этой минуты я всегда буду рядом с тобой. Успокоилась?
– Да, чуть-чуть.
Забродов поцеловал Наталью и снова присел на диван.
– Но, Илларион, мне угрожают! А что это за «изыскания», которые ты должен прекратить? О чем они говорят?
– Я тебя просил мне верить, – подбирая слова, тихо произнес Забродов. – Сейчас могу только сказать, что я подобрался к разгадке преступлений, скажем так, одной криминальной группы.
– Но почему ты не заявишь в полицию? Они ведь должны этим заниматься.
– Поверь, не могу.
