об этом не узнает.
Пускай далеко, пускай ненавидя меня, но мне хотелось, чтобы она была в безопасности.
Когда же она пришла во дворец, я впервые всерьез задумался о настоящей измене императору. И если бы Ингрид грозила казнь, то я бы действительно пошел на это – предал свои клятвы, чтобы спасти дикую северянку.
К счастью, все обошлось.
У императора похитили истинную, и оказалось, что в пророчестве имелась в виду именно она. А Ингрид и остальные перестали иметь для Его Величества хоть какое-то значение.
Замечательно, но…
Не менее горько. Ведь так выходило, что я был настоящим убийцей, пускай и не знал об этом.
Но Ингрид оказалась столь же великодушной, сколь и красивой – она больше не винила меня в смерти родителей. А когда дикая северянка согласилась стать моей женой, я подумал, что теперь получил от жизни все, что хотел.
Наверно поэтому прежде меня ничего особо не волновало, кроме выполнения приказов, полетов и боя. Потому что прежде я не знал Ингрид и даже не представлял, что мне на самом деле надо.
Но с момента нашей встречи она перевернула мою жизнь с ног на голову и продолжала удивлять раз за разом. Своей стойкостью, своей красотой, своим упрямством.
И стоя с ней возле небольшого искусственного прудика, глядя в ее сияющие глаза… Вдыхая чуть изменившийся, но все равно такой приятный аромат вереска и васильков я не мог оторвать от нее взгляда.
Мне действительно было плевать на мнение общества и других аристократов. Да, сейчас, когда связь исчезла, Ингрид стала самой обычной простолюдинкой, но никто другой не смог бы заменить мне ее. Тем более, что император видимо усовестился, а может, тоже изменился за минувшее время, и не стал препятствовать этому браку. Скорее наоборот, пообещал не волновать нас.
Мне было плевать на наследников-драконов. Потому что теперь едва ли я бы смог прикоснуться к другой женщине, кроме Ингрид. Не мог и не хотел. Так какая разница? Мне хотелось видеть в своем ребенке не дракона, а продолжение нашей любви.
Когда мы остались наедине, я улыбался, а дракон внутри едва ли не рычал от предвкушения грядущего. Даже без метки Ингрид все равно осталась для него парой, самой желанной женщиной в мире. И мне едва удавалось сдерживать его во время церемонии, потому что больше всего зверь хотел закрепить свою связь старым и древним, как сам мир, способом.
Целовать Ингрид было чистым счастьем.
Казалось, я самый везучий мужчина в этом мире, раз могу любоваться ее прекрасным телом. Могу ласкать ее, могу наслаждаться ей. Могу пить ее дыхание и слушать тихие всхлипы удовольствия. Могу смотреть, как свет свечей путается в ее темных волосах. Как ее руки обвивают мою шею, как она выгибается мне навстречу.
Да уж… даже не думал, что во мне столько от поэта. Но Ингрид была так прекрасна, что хотелось кричать об этом целому миру.
Однако счастье вышло мимолетным, словно богам было мало выпавших на нашу долю испытаний. Утром, когда мы вдвоем лежали в кровати, утомленные нашей первой ночью, Ингрид закричала. Я видел, как ей больно, но ничего не успел сделать – девушка потеряла сознание.
А когда я, кое-как натянув портки, уже собирался кинуться за лекарем, в спальне появилась та, кого звал, но кто так и не соизволил прийти на мой зов.
Веланда.
Богиня стояла посреди комнаты, как всегда прекрасная, с длинными распущенными волосами и в простом белом платье, трепетавшем на невидимом ветру. Под ее босыми ногами растекалась небольшая лужица влаги, а воздух вокруг наполнился звуком дождя.
– Ты… что случилось? Это ты с ней сделала? – спросил хрипло, поняв, что явление Веланды не могло быть простым совпадением.
– Не я, – помотала головой богиня, усмехнувшись самым краешком губ. – Она сама это сделала.
– Сама? – глаза мои расширились от удивления.
На секунду показалось, будто я попал в дурной сон. Как сама? Ингрид решила наложить на себя руки? Но как и почему?
Но я сразу же отбросил эти мысли. Она никогда бы так не поступила. Не смогла бы бросить своих воспитанников на произвол судьбы.
– Сама, – кивнула Веланда, ничуть не смутившись. – Она слишком хотела дать тебе сына дракона и потому пошла на сделку.
– Что? – я перевел взгляд с богини на бледное лицо Ингрид.
Она так и лежала на кровати обнаженная, словно заснув. Но испарина на лбу, посиневшие губы и тревожные метания показывали, что она вовсе не спит.
– Что слышал, – Веланда усмехнулась, на секунду показавшись мне вовсе не прекрасной, а уродливой, злой и жестокой. – Сейчас, когда связь между вами исчезла, она боялась, что после ты будешь жалеть. И потому пошла на сделку с одной старухой. Теперь она страдает ради тебя.
– Ты лжешь, – я подскочил к Веланде, позабыв и о своем почти обнаженном виде, и о том, что она богиня, с которой опасно спорить. – Она ведь виделась с Элькантрой…
– Боги не лгут, – покачала головой та, не отступив и не испугавшись моего гнева. – Она в беде из-за тебя.
– Почему? – закричал я. – Почему ты так поступила с нами? Почему не пришла, когда я молил тебя? Почему не вернула связь? Почему дала метку именно ей?
– Я зажигаю метки, но я не выбираю, на ком они зажгутся, хотя вам, драконам, выгоднее считать иначе, – Веланда покачала головой. – Сейчас ты ведешь себя слишком дерзко, но я все равно отвечу. Я не вернула связь, потому что в Ингрид не осталось магии. Но если бы и осталась… ты ведь теперь знаешь, что в ней течет древняя кровь. А значит, это все равно было неизбежно. Она бы просто потеряла метку после вашей первой ночи, вот и все.
– Тогда почему…
– Почему вы истинная пара? – Веланда вздохнула. – Потому что есть вещи, которые не в силах изменить даже боги. Потому что ваши судьбы
