страхом. Нет, это были просто переживания. Так, ерунда.
Страх, настоящий, липкий, леденящий душу ужас, она испытала только сейчас. Когда руки и ноги отнялись, отказываясь слушаться. Когда в висках застучало так, что глазам стало больно. Когда показалось, что глазные яблоки плавятся и вытекают вместе со слезами и кровью. Когда в животе все сжимается мучительными спазмами, от которых хочется согнуться пополам. Но согнуться тоже не получается, потому что тело больше не слушается.
Вот настоящий страх. И он лишь от одной, за секунду мелькнувшей мысли. А что если там, на фресках по пути в башню, был не Габор? Просто, кто-то очень похожий на него? А она… просто перепутала. ПЕ-РЕ-ПУ-ТА-ЛА!
Ведь могло же такое быть? Могло. Она же непутевая! Она же дура! Дура-а-а…
– Ну что ты застыла? – Он подошел к ней ближе, снова окружая жутким запахом гари. Коснулся рукой щеки.
Олеся даже не нашла в себе сил отодвинуться. Просто отстраненно подумала, что плачет. А ведь даже не заметила.
– Да… Ворон. Последний из Великого Рода Воронов. На мне он прервался. Несколько десятков лет назад. А такое ощущение, будто прошла вечность. – Его голос звучал задумчиво. – Быть Крампусом нелегко… Там, – он махнул головой в сторону поля битвы, подернутого черно-алым маревом, – нет ни дня, ни ночи. Бесконечный закат. Одному там безумно тяжело. Но вот любимая жена поможет смириться с моей участью.
Олеся сжала кулаки и решительно отступила назад:
– Я тебе не жена!
– Но очень скоро ею станешь.
– Нет. Никогда!
Он бросился к ней, снова сгребая волосы в кулак и оттягивая голову назад с такой силой, что хрустнули шейные позвонки. Олеся почти приготовилась к тому, что он просто на просто свернет ей шею.
– Видишь ли, иномирянка, твоего согласия здесь никто не спрашивает! Как не спрашивали моего, когда меня женили на брюхатой аристократке. А кого интересовало мое мнение, ведь она была любовницей короля?! Он ее трахал, а их ублюдка должен был растить я. Я! А как думаешь, что я получил в благодарность? Что сделала женщина, ради которой я был готов на все? Ну?! Знаешь?! Давай, скажи, ты ведь такая же… Думаешь, я не знаю, о чем ты просила Морозного Деда?
Олеся почувствовала, что начинает задыхаться. Откуда?.. Он не может знать…
– О, гадаешь, откуда мне известно? По глазам же вижу, что гадаешь… А я рядом с ним был. – Он улыбнулся страшной улыбкой садиста. Сумасшедшего. Красивое лицо исказилось. Как она могла считать его похожим на Габора? Нет, у них не было ничего общего. Редкие улыбки преображали лицо ее господаря. Делали его еще красивее. А этот превратился в уродливого монстра. – Это у меня он спрашивал, позволить тебе жить или умереть. Я решал, закончится твоя жизнь на той дороге, или у тебя будет второй шанс… А знаешь почему? Ну, знаешь?
Олеся снова помотала головой, морщась от боли в натянутой коже. Еще немного, и он просто вырвет ей волосы.
– Потому что ты моя награда за то, что я вынужден делать все эти годы. Да, об этом тебе господарь не расскажет. Он ведь и сам не знает. Никто не знает. Знаешь, кто такой Крампус? А, Олеся-я-я-я, знаешь?
Ему было известно ее имя и то, как она попала сюда. Ему было известно все. Неужели ее судьба предрешена? Олеся не хотела думать об этом. Пока он не утащил ее за стену, в тот жуткий, воняющий смрадом мир, у нее еще был шанс. Призрачный, наивный, но шанс. И она цеплялась за него изо всех сил.
– Смотри, видишь монетки? – Он отпустил ее и толкнул в центр круга.
Олеся едва удержалась на негнущихся ногах. Чуть не врезалась в жуткого горбуна, который сидел на полу возле принцессы. Господи, она ведь совсем забыла о них обоих! Даже не видела.
Она вообще пребывала в каком-то странном беспамятстве. Не ощущала ни снега, хлопьями срывающегося с неба, ни жара с другой стороны стены.
– Вот Морозный Дед, а вот – Крампус… Две стороны одной монеты. – Демон шагнул ей за спину. – Крампус – брат Морозного Деда. Когда один исполняет желания и приносит дары тем, кто ведет достойную жизнь, второй карает всех грешников. Наказывает тех, кто творит бесчинства. Он утаскивает их в преисподнюю, в самое пекло, где все они вынуждены каждый день сражаться с подступающей тьмой, с ее жуткими порождениями… Вот, что должен делать Крампус – пополнять свое воинство грешниками. Убийцами, ворами, насильниками. Тебе не кажется, что это несправедливо? Один – любимчик всего народа. А второй – его самый страшный кошмар. Однажды Крампус тоже решил попробовать приносить дары. Золото, самоцветы, власть – в обмен на сущую малость. Знаешь, что он попросил взамен?
– Н-нет…
Демон захохотал:
– Ничего! Представляешь, ни-че-го?! Вот только умолчал, что придется занять его место в преисподней. Оказывается, Крампус – это не какое-то жуткое существо с рогами и мехом. Это десятки, сотни, тысячи мужчин, которые решили, что смогут обыграть судьбу и получить все. Я заключил сделку, чтобы стать достойным своей жены… Я всегда ее любил. Красавица… Черноволосая, стройная. А глаза… Она так смотрела. Не на меня – на короля. Я готов был отдать все за один такой взгляд! И в один день мои молитвы оказались услышаны: сам король женил нас. Какая честь! А вот в первую брачную ночь меня ждал сюрприз. Я был так ослеплен ее красотой и собственным счастьем, что даже не замечал круглого живота под ее платьем. Король выдал за меня свою же любовницу! Чтобы избавиться от нее! А я был дураком, который так обрадовался, что не понял этого. Но думаешь, на этом все закончилось? Нет, Олеся… Все самое интересное только начиналось.
Демон снова стал перед ней и по-птичьи наклонил голову к плечу. Сейчас Олеся совершенно четко видела его сходство с вороном. Почему-то это занимало ее намного больше, чем «душещипательная» история его жизни. И только когда встретилась с ним взглядом, заглянула в самую глубину ярко-голубых радужек, отдельные части мозаики начали складываться сами собой. Ворон… Любовница короля… Ребенок, который должен был родиться… Незаконный ребенок короля Бергандии.
– Ты из Рода Ворона. И мать Габора была из Рода Ворона.
– Ну, наконец-то ты все поняла. Ты казалась мне умнее. Впрочем, это не главное достоинство молодой жены. – Он снова жутко улыбнулся. – Она никогда не была из Рода Ворона. Да, я дал ей свою фамилию. Воспитывал. Называл дочерью. Но как же я ее ненавидел… Маленькое королевское отродье. Сначала я думал, что смогу с этим жить. Смогу полюбить чужого ребенка. У меня бы получилось. Если бы моя драгоценная женушка не повторяла каждый день, какое я ничтожество. Она восхищалась тем, кто подложил ее под другого, понимаешь? Ни на минуту
