следы — волосок, капелька крови, обломок ногтя, застрявший там, где Патрик его не успел обнаружить? Я думаю про Обри, про тот вечер, когда пропала она, — чем мы занимались, когда он вернулся домой? Запрыгнул ли сразу в душ, как всегда делает после дальних поездок в одиночестве? Может быть, я тогда тоже решила присоединиться, снимала с него одежду, пока ванная наполнялась паром? И помогла смыть ее следы?
Я щиплю себя за переносицу, закрываю глаза. От всех этих мыслей меня тошнит.
— Хлоя? — слышится озабоченный голос Мелиссы, мягкий, почти что шепот. — С тобой все в порядке?
— Да. — Я поднимаю голову, слабо улыбаюсь. Тяжесть ситуации давит мне на плечи. Мое неявное участие напоминает мне о событиях двадцатилетней давности — когда я видела и не понимала. Когда, сама того не подозревая, привела девочек к хищнику — или, вернее, натравила хищника на них. Я не могу не думать: а вот если б не я, они сейчас были бы живы? Все они?
Я вдруг чувствую усталость. Очень сильную. Ночью я почти не спала. От тела Патрика несло жаром, точно от печки, предупреждая — не приближайся! Бросаю взгляд на ящик стола, на коллекцию таблеток, ожидающих, чтобы их поманили из мрака. Я могу попросить Мелиссу, чтобы она вышла. Могу задернуть шторы и от всего отгородиться. Еще даже семи утра нет, хватит времени, чтобы отменить всех пациентов. Но я не могу. Знаю, что не могу.
— Что там у меня в расписании?
Мелисса достает из сумки телефон, вызывает приложение-календарь и просматривает запись на сегодня.
— График довольно плотный, — говорит она. — Мы много всего перенесли с прошлой недели.
— Хорошо, а завтра?
— Завтра тоже все занято до четырех часов.
Я вздыхаю, массирую виски большими пальцами. Я знаю, что мне делать, но у меня нет на это времени. Я не могу раз за разом отменять пациентов, иначе еще немного — и у меня не останется ни одного.
Но я все равно вижу перед собой мамины пальцы, их безумную пляску у меня на ладони.
Как мне это доказать?
Патрик. Ответ — Патрик.
— В четверг у нас довольно свободно, — приходит на помощь Мелисса, водя пальцем по экрану. — Утром несколько пациентов, но после обеда никого.
— Хорошо, — говорю я, выпрямляясь. — Больше на этот день никого, пожалуйста, и не записывай. И на пятницу тоже. Мне нужно кое-куда съездить.
Глава 32
— Рад за тебя, малыш.
Сидя на полу спальни, я поднимаю взгляд на Патрика, который улыбается мне, опираясь плечом на дверной косяк. Он только что из душа, вокруг бедер — идеально белое полотенце, руки сложены на голой груди. Он идет через спальню и начинает перебирать висящие в шкафу на вешалках отглаженные белые сорочки. Я на мгновение задерживаю свой взгляд на нем, на его идеально загорелом теле. На накачанных бицепсах, на покрытой капельками коже. Замечаю у него на боку царапину и прищуриваюсь. Она тянется от живота на спину, кажется совсем свежей, и я пытаюсь не задаваться вопросом, как она там оказалась и откуда взялась. Вместо этого снова смотрю в чемодан, на кучу одежды внутри — в основном практичной, джинсы да футболки — и соображаю, что неплохо бы для маскировки добавить к ним платье и туфли; в конце концов, на девичник надевают именно такое.
— Я забыл, кто там еще будет?
— Нас немного совсем, — говорю я, пристраивая в уголок чемодана туфли на шпильках. Которые, как я знаю, мне не понадобятся. — Шэннон, Мелисса, еще кое-кто из подружек с прошлой работы. Не хочу огромного празднества.
— По-моему, это здорово. — Выбрав из шкафа сорочку, Патрик набрасывает ее на плечи. Подходит ко мне, не застегиваясь. В обычный день я бы встала, обвила руками его голое тело, вдавила пальцы в мускулы на спине. В обычный день я бы его поцеловала, может статься, даже затащила бы обратно в постель, а потом мы разошлись бы по своим делам, но пахло бы от обоих не гелем для душа, а друг другом.
Только не сегодня. Сегодня я не могу. Так что я просто улыбаюсь ему с пола, потом снова смотрю на одежду у себя на коленях, сосредоточившись на блузке, которую аккуратно складывала.
— Это ты и предложил, — говорю, избегая его взгляда. Я чувствую, как этот взгляд буравит мне висок в попытках разобрать причины моего беспокойства. — На вечеринке, помнишь?
— Помню. И рад, что ты меня послушалась.
— Когда ты поехал в Новый Орлеан, я решила, что и нам тоже было бы неплохо. — Я поднимаю на него взгляд. — И не слишком далеко, и не слишком дорого.
Я вижу, как у него дергается губа, почти незаметно. Я никогда не обратила бы внимания, если б не знала правду — ни в какой Новый Орлеан он не ездил. Никакой конференции, которую он мне в подробностях расписал — в субботу все знакомятся, в воскресенье играют в гольф, а потом до конца недели заседание за заседанием, — не было. Нет, не так. Конференция-то была. Агенты по фармацевтическим продажам съехались туда со всей страны, а вот Патрика среди них не оказалось. Он туда не ездил. Я это знаю, поскольку нашла веб-сайт конференции, позвонила в отель и попросила прислать копию его счета, сказав, что я его ассистентка и готовлю отчет о расходах. Но он там не останавливался. Никакой Патрик Бриггс не въезжал в отель и не выезжал из него, и на конференции тоже не регистрировался. Как проверить его недавнюю поездку в Лафайетт, я не знала, но что-то мне подсказывало, что и она фальшивая. Что все эти его дальние поездки, все уик-энды, ночи за рулем, когда он возвращался домой уставшим до беспамятства и в то же время каким-то необычно живым, служили прикрытием для чего-то еще. Чего-то мрачного. Способ это выяснить имелся только один.
Я столько всего не знаю про своего жениха, но одному меня совместная жизнь научила: это человек привычки. Каждый день, вернувшись домой, он аккуратно ставит свой кейс — запертый и готовый к следующей поездке — в угол гостиной. А каждое утро отправляется на длинную пробежку по окрестностям, после чего долго принимает горячий душ. Так что всю неделю, стоило ему поцеловать меня в лоб и выйти из спальни, я вскорости прокрадывалась в гостиную и принималась крутить взад и вперед колесики замка, пытаясь угадать код. Все оказалось даже проще, чем я ожидала, — в известном смысле Патрик очень предсказуем. Я перебирала все числа, которые могут
