иметь в его жизни какое-то значение — его день рождения, мой, наш адрес. Если Аарон чему-то меня и научил, так это тому, что подражатели сентиментальны — их жизнь вращается вокруг скрытых сообщений, тайных кодов. Спустя несколько дней неудачных попыток я сидела в гостиной на полу и размышляла, стреляя глазами то на замок, то на окно столовой, ожидая, что Патрик вот-вот появится.
Я уже встала, когда меня посетила мысль.
Бросив на окно еще один взгляд, я попробовала очередную комбинацию: 72619. Помню, как выставила цифры напротив отметок, выгравированных сбоку замка, помню, как нажала на кнопку и услышала щелчок, когда тот открылся. Скрипнули петли, кейс с его аккуратно уложенным внутри содержимым распахнулся.
Сработало. Код сработал. 72619.
26 июля 2019 года.
День нашей свадьбы.
— …Напишу Шэннон эсэмэску, чтобы она прислала мне фото, — говорит Патрик, повернувшись к тумбочке и выдвинув ящик с нижним бельем. Натягивает трусы — красные с зеленым, я подарила их ему на Рождество — и хохочет. — Хочу видеть тебя на руках у бармена с Бурбон-стрит, у тех, что водку в пробирках подают…
— Нет! — восклицаю я слишком поспешно. Поворачиваюсь к нему, вижу его чуть заметный прищур и пытаюсь как можно скорее сочинить правдоподобную причину, по которой ему не следует ничего писать ни Шэннон, ни Мелиссе, да и вообще никому, поскольку никого из них на моем девичнике не будет. Собственно, там и меня самой не будет. Поскольку девичник выдуман от начала и до конца.
— Не надо, пожалуйста, — говорю я, потупившись. — Ну, то есть, Патрик, это все-таки мой девичник. Я не хочу все время только следить за собой и переживать, что сотворю сейчас какую-то глупость — и она тут же окажется у тебя на телефоне.
— Да ладно тебе! С каких это пор ты боишься пропустить лишний стаканчик?
— И вообще, мы не должны быть на связи! — объявляю я, пытаясь сделать свой тон поигривей. — Всего-то один уик-энд потерпи. К тому же вряд ли они тебе вообще ответят. Мне тут зачитали правила — никаких звонков, никаких эсэмэсок. Мы от всех отрезаны. Только девчонки, и больше никто!
— Хорошо, хорошо. — Он поднимает руки в знак капитуляции. — Новый Орлеан умеет хранить секреты.
— Вот и спасибо.
— Так, значит, в воскресенье вернешься?
Я киваю, готовая от одной только перспективы четырех суток подряд в моем полном распоряжении растаять и лужей растечься по ковру. Какое это все-таки облегчение — уехать! Избавиться от необходимости делать вид, от непрерывного актерства, которое от меня требуется, стоит переступить порог своего собственного дома. Хотелось бы надеяться, что после поездки дальнейшее лицедейство уже не понадобится. Делать вид будет не нужно. Не придется больше спать, прижавшись к нему всем телом и скрывая отвращение, от которого сводит спину всякий раз, когда его губы трутся мне о шею. После поездки у меня появятся доказательства, с которыми наконец-то можно будет пойти в полицию. Чтобы они наконец-то мне поверили.
Но предстоящая задача легче от этого не становится.
— Я буду скучать по тебе, — говорит Патрик, присаживаясь на край кровати. С той самой ночи, когда сработала сигнализация, я стараюсь держаться от него в сторонке, и он это знает. Чувствует, как я отдаляюсь. Убрав за ухо непослушный локон, я заставляю себя встать, подойти к нему и усесться рядом.
— Я тоже буду, — говорю я и задерживаю дыхание, когда Патрик привлекает меня к себе для поцелуя; он держит в ладонях мою голову, таким уже знакомым образом охватив череп. — Но сейчас мне пора. — Высвободившись, иду к чемодану, закрываю его и застегиваю. — Сегодня утром у меня несколько пациентов, и я поеду прямо оттуда. Возьму Мелиссу с собой, а Шэннон мы по пути подхватим.
— Хорошего тебе отдыха.
Патрик улыбается. Я гляжу на него, сидящего на кровати, тяжело уронив на колени руки со сплетенными пальцами, и на какую-то секунду чувствую в нем грусть, которой никогда раньше не замечала. То безнадежное одиночество, которое некогда обнаружила в себе самой, еще до Патрика, поняв, что в любой компании рядом со мной никого нет. Какой-то месяц назад я испытала бы прилив вины, тот знакомый болезненный укол в груди, когда врешь любимому человеку. Я кручу свои делишки у него за спиной, пытаюсь рыться в его прошлом, хотя сама терпеть не могу, когда роются в моем собственном. Но понимаю, что тут — другое дело. Серьезное. Потому что Патрик — это не я. Это я знаю точно. И все больше и больше убеждаюсь, что он может оказаться таким же, как мой отец.
Я приезжаю в офис за полчаса до первого пациента, на плече у меня болтается сумка с одеждой. Быстро миную потягивающую за своим столом кофе Мелиссу, машу ей рукой, надеясь избежать длительного разговора о предстоящей поездке. Я туманно объяснила ей, что этого требует подготовка к свадьбе, однако должных подробностей у меня нет. Куда больше меня заботило правдоподобное алиби для Патрика, и вот тут я, хочется надеяться, справилась.
— Доктор Дэвис, — говорит она, отставляя стаканчик. Я уже почти в кабинете, разворачиваюсь на звук ее голоса. — Прошу меня простить, у вас посетитель. Я сказала ему, что у вас прием, но он… решил вас дождаться.
Я оборачиваюсь к приемной, кидаю взгляд на диванчики в углу, на которые не обратила ни малейшего внимания, и там, на самом краю одного из них, обнаруживается детектив Томас. На коленях у него раскрытый журнал, он улыбается куда-то в мою сторону, закрывает журнал и бросает на столик.
— Доброе утро. — Встает, чтобы поздороваться. — Куда-то собрались?
Я скашиваю глаза на сумку, потом снова смотрю на детектива, успевшего вдвое сократить между нами расстояние.
— В небольшую поездку.
— Куда именно?
Я прикусываю щеку, отчетливо ощущая спиной присутствие Мелиссы.
— В Новый Орлеан. Нужно все закончить с покупками для свадьбы. А там у них полно бутиков, и я еще кое-какие магазины хотела бы посетить.
Если уж приходится врать, то, как я давно убедилась, чем ложь проще, тем лучше. И по возможности не стоит отклоняться от одной версии. Раз уж Патрик считает, что я в Новом Орлеане, пускай и Мелисса с детективом Томасом думают то же самое. Я замечаю, как взгляд Томаса падает на кольцо у меня на пальце, потом он снова поднимает глаза и чуть кивает.
— Я у вас много времени не отниму.
Я делаю приглашающий жест в сторону кабинета, потом разворачиваюсь и, улыбнувшись Мелиссе, веду его за собой через приемную, стараясь излучать ощущение спокойствия и контроля над ситуацией, хотя грудь уже переполняет
