Имена большевистских кандидатов составляли список № 7. Ленинские агитаторы объезжали степные районы, уговаривая крестьянок: «Если не будете голосовать за список № 7, мужья вышибут из вас дух, как вернутся домой».
В такой большой стране, как Россия, расстояние, а в особенности — плохие дороги и нерегулярное железнодорожное сообщение, оказывают влияние на политические события. Так, в Вязьме, районы, прилежащие к железной дороге, пошли за большевиками, а более отдаленные — за эсерами просто потому, что солдаты действовали поблизости от станций и не проникали в глубь страны». По той же причине большевики получили 653 430 голосов на Западном фронте вблизи Петрограда, где эсеры получили всего 180582 голоса, но только 167 000 на далеком Румынском фронте, где большинство (679471) пошло за эсерами. На еще более отдаленном Кавказском фронте эсеры получили в пять раз больше голосов, чем большевики.
В Петрограде в голосовании участвовали 942 333 избирателя, распределившиеся так: большевики — 424 027 голосов, эсеры — 152 230, меньшевики — 29167, кадеты — 246 506. В Москве (764 763 избирателя) за большевиков было подано 366148 голосов, за эсеров — 62260, за меньшевиков — 21597, за кадетов — 263859. Таким образом, большевики одержали внушительную победу над эсерами в столицах. Кадетская партия, завоевавшая весьма значительное число голосов, представляла средние и высшие классы; численность ее сторонников, однако, в скором времени уменьшилась вследствие эмиграции, массовых казней и большевистской политики запугивания.
Повсюду в выборах участвовал большой процент населения. «В целом, — пишет Радки, — выборы проходили нормально: никто не был убит, а избитых было не много, и они принадлежали к обеим сторонам».
Россия избрала свой первый представительный парламент — Учредительное Собрание. Перед его созывом советское правительство арестовало ряд депутатов к.-д. и с.-р. партий. Затем советы поставили партию кадетов вне закона и лишили мандатов всех представителей этой партии. Два кадетских депутата, Ф. Ф. Кокошкин и А. И. Шингарев, были убиты в больничных постелях группой солдат и матросов в ночь на 18 января 1918 г.
На другой день поредевшие депутаты собрались в петроградском Таврическом дворце. Не успело Собрание выбрать себе председателя, как большевик Яков Свердлов призвал депутатов (тщетно) вынести одобрение декретам, опубликованным большевиками ранее. Затем 244 голосами против 153, поданных за знаменитую левую эсерку Марию Спиридонову, в председатели был выбран правый эсер Виктор Чернов. В своей вступительной речи, сопровождавшейся шумом и выкриками со скамей ленинцев и сотрудничавших с ними левых эсеров, он провозгласил политическую программу, согласно которой большевики должны были передать только что завоеванную ими власть блоку, включавшему их заклятых врагов — меньшевиков и правых эсеров, и подчиниться парламенту. Большинство в Учредительном Собрании принадлежало противникам большевизма, и было бы глупо ожидать, что коммунистические воротилы так легко отдадут власть враждебному парламенту. Ожесточенные дебаты затянулись далеко за полночь. Блестящий ораторский поединок между большевиком Николаем Бухариным и меньшевиком Ираклием Церетели окончился вничью. Поздней ночью председатель Чернов, наконец, прочел декрет о национализации земли. Перед тем, как его поставили на голосование, к председателю подошел вооруженный револьвером кронштадтский матрос Железняков и потребовал «освободить помещение», потому что «караул устал».
Голоса из зала: — Нам не нужно караула!
Чернов: — По какой инструкции? От кого?
Оказалось, что комиссар Дыбенко, большевик, командовавший балтийскими матросами, приказал закрыть собрание. Не взирая на это, Чернов прочел второй декрет, также одобренный Собранием, в котором депутаты обращались «к союзным с Россией державам с предложением приступить к совместному определению точных условий демократического мира». Затем, в 4 часа 40 минут утра (караул, действительно, мог устать) Учредительное Собрание разошлось, решив снова встретиться в 5 часов пополудни того же 19 января{206}. Вооруженные большевистские патрули не допустили дальнейших заседаний.
Так окончился короткий парламентский опыт России.
Что случилось бы, если бы большевики добились большинства в Учредительном собрании? Вероятно, они бы сохранили парламент. Впоследствии вожди большевизма попытались дать теоретическое оправдание разгону Собрания. Но подлинная причина была куда проще: большевистское меньшинство стояло перед лицом полного решимости, но безоружного большинства. Поэтому большевики и прибегли к оружию, чтобы рассеять своих противников.
Выборы в Учредительное Собрание еще раз подтвердили то, что было известно Ленину еще в апреле 1917 года, а именно, что одним из решающих элементов, может быть, даже самым решающим элементом в политической ситуации были усталые от войны солдаты. Падение Керенского произошло по причинам, очень близко напоминавшим причины свержения царя, и при весьма сходных обстоятельствах: за исключением юнкеров, сражавшихся с большевиками у Зимнего Дворца и в Москве, никто и пальцем не шевельнул в защиту Керенского из всей русской армии. Десять дней, которые в конечном итоге потрясли мир, не вызвали ни малейшего волнения в Петрограде, находившимся в самом центре бури.
Лучшим свидетелем того, что произошло в роковой день 7 ноября, когда большевики захватили власть, является сам Керенский: «Полночь на 25 октября. В моем кабинете (в Зимнем Дворце — Л. Ф.)… Я не знал, что, пока я разговаривал с делегатами полков, Совет казачьих войск, заседавший всю ночь, решительно высказался за невмешательство казаков в борьбу Временного правительства с восставшими большевиками… явился Роговский, Правительственный комиссар по Градоначальству… Между прочим, от Е. Ф. Роговского мы узнали, что значительное количество судов Балтийского флота в боевом порядке вошло в Неву; что некоторые из этих судов поднялись до Николаевского моста; что этот мост, в свою очередь, занят отрядами восставших, которые уже продвигаются дальше к Дворцовому мосту. Роговский обратил наше особое внимание на то обстоятельство, что большевики осуществляют весь свой план «в полном порядке», не встречая нигде никакого сопротивления со стороны правительственных войск… штаб СПб. военного округа с совершенным безразличием следит… за происходящими событиями…
Мучительно тянулись долгие часы этой ночи. Отовсюду мы ждали подкреплений, которые, однако, упорно не появлялись»{207}.
Утомленный бессонной ночью, но полный отваги, порожденной смешанными чувствами собственной правоты, замешательства и отчаяния, Керенский в конфискованном автомобиле покинул Зимний Дворец. За ним следовала другая машина, с флажком Соединенных Штатов. Керенский направлялся на фронт, надеясь найти войска, которые вернулись бы с ним в Петроград и прогнали большевиков. За пределами города, в Гатчине, он собрал небольшой отряд солдат и офицеров и попытался оказать сопротивление. Эти «вооруженные силы» растаяли. Керенский бежал.
