За поднявшейся суетой, чуть не пропустили в комнату Илдинара. Тут поднялся даже не визг — вой! Потому что по обычаю, если жених успевает поцеловать невесту до алтаря, то и весь остальной, важный для женщины ритуал проводить не обязательно. Почему? Все очень просто! Похищенный поцелуй невесты дает укравшему его право быть единственным у женщины, но не накладывает на него самого обязательств. Именно по этой причине невесту всячески оберегают до самого алтаря. А уж там обязательства накладываются на двоих. А еще меня всегда возмущала, что этот момент действует только в одну сторону. Ну почему нельзя невесте украсть поцелуй и быть навеки свободной от семейных обязательств, будучи замужем?!
Я так чувствую, что для меня разницы не будет, потому что вряд ли в один миг Нар сможет исправиться и стать примерным семьянином. Но уж, какой есть.
Меня под конвоем провели до дворцовой площади, от которой и начнется само шествие. Там уже стоял Лик беспокойно перебирая ногами в ожидании движения. Толпившийся народ взорвался громогласными возгласами, когда я появилась в сопровождении стражи и фрейлин. Мне на встречу шли мать с отцом. За их спинами улыбались делегации разных стран и народов.
— Ани! Ты потрясающе выглядишь! — обнял меня отец.
— Только похудела так, что замуж выдавать нечего! — я перекочевала в руки матери. — Готова?
Я отрицательно помотала головой, вызвав дружный смех окружающих, слышавших наш разговор. А мне вот не смешно! Я вообще домой хочу! Это хорошо, что надо будет ехать на лошадях, а то у меня ноги подкашиваются. Еще радует то, что Камелик ездит без уздечки, а то отбила бы ему железом все зубы своими трясущимися руками.
— Милая, свадьба не каторга! Чего ты трясешься как осиновый лист? И руки у тебя ледяные! Может тебя не зверью на растерзание отдаем, а мужу в заботливые руки. Ты только посмотри, как он тебя ждет! Извелся весь, места себе не находит, все не может дождаться твоего появления. Ты не допускаешь мысли, что он мог ради тебя измениться?
Нет, такой мысли я не допускала. Была маленькая вероятность того, что после столь тесного общения я стала новым предметом его обожания. Но такое у него обычно ненадолго — до первой совместной ночи. Сколько таких было… и будет…
Все! Хватит себя травить! Меня никто не заставляет проводить с ним времени больше, чем я того позволю!
Подходя к лошадям мне навстречу двинулся Илдинар. Между нами сразу сомкнулись три ряда. Первый — стража, второй — фрейлины, третий — родители. Парень попытался за этими стенами меня высмотреть, но ничего не получилось и, вздохнув, он направился обратно.
Конвой, окружив кольцом, повел меня к коню. Надо отдать ему должное, он хоть и косился на мое платье, но стоял смирно.
Вот и все! Процессия тронулась. По украшенным улочкам города, среди толпы приветствовавшего нас народа мы ехали к главному храму Лании, ибо семья — ее стихия. Процессия двигались в следующем порядке: первым шел герольд, объявляющий о торжественном шествии, затем ехали всадники державшие знамена, в том числе и гербовые обоих домов, затем наши отцы, мы с Наром, за нами брат с матерью, а затем и все остальные. Я впервые ехала в процессии впереди брата, обычно он, как наследник трона всегда маячил передо мной. Сопровождала нас музыка, пляски, шуты, костюмированные представления. Под ноги лошадям летели цветы.
Народ веселился, а я все больше мрачнела. Дело в том, что когда мы проезжали драконью делегацию, то мне светло улыбнулся Танн, обнимая свою невесту. Я, конечно, вернула улыбку, но настроение стало совсем паршивым. Внутри грыз червяк, который желал действий — сбежать, уплыть, скрыться и больше никогда никому не показываться. Лучше одиночество, чем жизнь без любви. А уж когда я увидела в эльфийской делегации Лайя!.. Он еще и улыбнулся, как родной и любимой, и я не смогла не вернуть теплую улыбку эльфу, хоть все еще злилась на него. Этого оказалась мало, потому что наши улыбки не скрылись от внимательно за мной наблюдавшего Нара. И как только последний потянулся ко мне со словами:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Анилиа, не могла бы ты, хотя бы на людях, не дарить столь откровенные улыбки чужим мужчинам? — моя психика не выдержала.
Вот просто захотелось послать всех и вся туда, откуда не возвращаются! Достали, честное слово! И я, шарахнувшись от протянутой Наровой конечности, наклонилась к Лику и прошептала: «Вверх». Какое счастье, что он понимает меня без лишних манипуляций! И это великолепное создание расправило крылья и, оттолкнувшись всеми четырьмя ногами, взмыло в воздух. Вот она долгожданная свобода!
Внизу раздались удивленные возгласы. Даже мои родители не удержались. Они-то считали коня совершенно обычным, хоть и интересной масти. А я смотрела на всю эту пеструю толпу, совершая круги над их головами и борясь с желанием улететь подальше от всего этого жуткого торжества. Но стоило мне встретиться взглядом с матерью, я поняла, что никуда я не денусь. Ради них я и на плаху молча взойду, лишь бы они были счастливы.
Мать, поймав мой взгляд, прошептала одними губами:
— Будь осторожна.
На одном из виражей над толпой, в закоулке я увидела Алсэя и Фифалию. Они помахали мне рукой, не переставая при этом улыбаться. Я помахала в ответ, но когда толпа обернулась в ту сторону, их уже не было. Люди, наверно подумали, что я схожу с ума. А мне на душе стало сразу теплее и светлее.
На подходе к храму, мы с Ликом приземлились на законное место рядом с женихом. Вокруг храма толпилось столько народу, что не то что яблоку упасть негде было, там и иголка бы не протиснулась. Народ кричал, музыка играла, дети кидали цветы, люди призывно махали руками.
И среди это цветной какофонии звуков и жестов, я решила поймать цветок, что кинула мне золотоволосая девочка. Если бы я только знала, что это будет судьбоносным решением в моей жизни, ни за что бы не допустила дальнейшего движения! В тот момент, когда я наклонилась к достигшему наивысшей точки полета цветку и начавшего падать вниз, я услышала сдвоенный щелчок тетивы.
В тот момент время для меня остановилось и я действовала настолько медленно, что казалось улитка двигалась быстрее, чем я! Я не успела разогнуться, а точнее мне не дали, задержав мое движение вверх рукой. И в этот момент над моей спиной просвистел болт и с жутким чавкающим звуком нашел свою цель. Обернувшись на звук, я увидела на своей спине руку Нара, затем мои глаза поймали его взгляд полный ужаса и отчаяния. И только после этого я увидела болт у него в шее и вытекающую булькающую кровь. Ужас охватил меня! И вместе с ним пришло осознание того, что мой жених не дал мне разогнуться, приняв удар на себя!
Затем я краем глаза увидела движение сзади себя. Повернувшись сильнее мне представилась такая картина: моя мать толкнула сына и тот падал с лошади, а мама прогнувшись в спине, закричала. Крик вырвался от боли, что принес второй болт, застрявший в ее спине.
Я, даже не заметив, как оказалась на земле, кинулась к матери. Но прыжок был прерван моим падением, потому что какая-то зараза дернула меня за ногу и прижала своим весом к земле. Лежа под копытами коней, я увидела, как с той стороны упало бездыханное тело Нара. Вздрогнув, я сумела извернуться, встретиться с синими глазами, оттолкнуть тушку Танна и снова ринулась на помощь матери, к которой уже подоспел отец.
— Лиа, не надо! Это слишком опасно! — раздалось сзади.
Но меня мало интересовало чужое мнение! У меня был шанс спасти хоть одного из них, как когда-то спасла Бартока! Я торопилась, как могла! приближаясь к матери, голову которой отец положил к себе на руки, я как сквозь сон слышала, как она шепчет отцу:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Дай ей быть счастливой…
Когда же я упала на колени перед ними, мамы уже не было. Я в последней надежде стала вливать резерв в нее, как тогда на горе, одновременно моля всех Богов сразу, что бы помогли.
— Только пусть она живет… только пусть живет… — не преставая повторяла я, чувствуя, как резерв буквально проваливается в пустоту и не имеет никакого воздействия на маму.
