Торрес поежилась. Дыхание Клюта начало клубиться, а по затуманенной внутренней поверхности сводчатых окон поползла изморозь.
— Что с инженариумом? — быстро сказал Чевак. — Закончил ли технопровидец ремонт, пока меня не было?
— У нас только один рабочий субсветовой двигатель, нет щитов и поврежден варп-двигатель, — скорбно сообщила Торрес. Малескайт превратился в развалину, и Чеваку едва хватало духа, чтобы изложить ей свои дальнейшие планы. — У нас хватает энергии на субсветовой полет, работу жизнеобеспечения, гравитации и поля Геллера.
— Капитан, то, что я сейчас попрошу, скорее всего, вызовет шок и ужас, — попытался подготовить ее Чевак, — однако я настоятельно советую воспринять это как единственный способ спасти корабль.
— Давайте, инквизитор, — покорно согласилась Торрес. — Шокируйте и ужасните меня.
Чевак кивнул.
— Я хочу, чтоб вы связались по воксу с технопровидцем и дали приказ перегрузить субсветовой двигатель до критического состояния, чтобы он расплавился.
На мостике повисло изумленное молчание. Торрес расхохоталась.
— Вы хотите, чтоб я сделала… что?
— Вы слышали меня, капитан. И у вас не так уж много времени, чтобы принять решение. Доверьтесь мне.
Воздух вокруг пронизала стужа, на эполетах капитана начал нарастать тонкий слой инея, как и на рунических банках и палубе.
— Может быть, вы лучше скажете, что уже творите с моим кораблем? — изо рта Торрес вырвались клубы пара.
— Буду краток, — начал высший инквизитор. — Это Око Ужаса, и законы реальности, не говоря уже о законах физики, зачастую здесь неприменимы. Звезда, к которой мы летим, известна как Крионова. Она горит холодом, капитан. Это звезда, но она вытягивает тепло из окружающего космоса, а не излучает его, как обычно. Расплавление двигателя может дать достаточно тепла, чтобы спасти «Малескайт», но если вы не начнете сейчас — повторяю, именно сейчас — то корпус корабля растрескается от сверхнизких температур и распадется вокруг нас.
Прошло мгновение.
Торрес перевела взгляд с Чевака на Клюта, с Клюта на Саула Торкуила. Реликтор мрачно кивнул.
Палубный офицер поднял над собой вокс-рожок на спиральном кабеле и вывел его из трансепта. Опершись на покрытые изморозью перила кафедры, Торрес взяла микрофон.
— Технопровидец Автолик, говорит капитан. Я собираюсь дать вам приказ и хочу, чтоб вы ему последовали. Не желаю слышать ни о том, что может подумать об этом Омниссия, ни о машинном духе «Малескайта». Это мой корабль, и я знаю его лучше, чем кто-либо на борту. Это не результат варп-лихорадки и не порождение безумия, — добавила Торрес, пристально глядя на Чевака. — Мы знаем, что делаем. Следуйте моему приказу до последней буквы. Я хочу, чтобы вы намеренно ввели правый субсветовой двигатель в состояние критической перегрузки и эвакуировали инженариум. Сделайте это сейчас, пожалуйста. Конец связи.
Торрес передала вокс-рожок обратно лейтенанту, и все на мостике успели услышать ответ технопровидца Автолика, которого, судя по голосу, едва не хватил удар.
— Отлично, капитан, — одобрил Чевак. — Это было хорошо…
— Не смейте, — прорычала Торрес.
Уходили драгоценные мгновения. Металл палубы и инструментов источал сильнейший холод, от которого немела кожа. Сводчатые окна полностью покрылись белым, и люди на мостике начали сжиматься от леденящего холода в комки.
— Давай же, давай, давай… — прошептал высший инквизитор.
— Чевак, — позвал Клют, кутаясь в мантию. — Возможно, стоит эвакуировать корабль. Вывести всех через Затерянный Свод.
Чевак улыбнулся своему сострадательному другу.
— Время еще есть, — ответил он. — Кроме того, я не думаю, что капитан Торрес уже готова сдать свой корабль.
Они ждали, а тем временем Крионова высасывала тепло из корпуса корабля, замораживая его внутренности. Инструменты начали шипеть и отключаться. Клют посмотрел вверх, услышав, как суперструктура корабля сжимается и скрипит. «Малескайт» стенал, как какой-то зверь из бездны. Мучительное напряжение металла эхом звенело по всему кораблю, архитектурные сооружения искажались, броня на корпусе пошла трещинами.
Торрес снова потянулась к вокс-рожку, и лейтенант передал ей устройство неуклюжими, онемевшими руками. Капитан с хрипом втянула воздух, который от мороза стал острым, как лезвие бритвы.
— Технопровидец… — выдавила она, но в тот же миг ожили и завыли гудки и сирены командной палубы. Мостик залило красным светом, из решеток в полу и стенах повалил пар. Аварийные системы по всему кораблю выпускали жар, отводя его от правого двигателя и инженариума. Все это время, невидимые ни для кого на корабле, плазменные реакторы постепенно перегружались, приближаясь к точке расплавления. Катастрофический урон, нанесенный кораблю, запустил термоплазменную цепную реакцию, которая расходилась по всей его структуре, преодолевая глубокий нестерпимый холод, излучаемый Крионовой.
Талая вода потекла с замерзших сводчатых экранов, рунические банки замерцали, возвращаясь к жизни, и на мостике возобновились разговоры и движение. Сквозь иллюминаторы виднелось грозное синее пламя ледяной звезды.
— Смотрите! — закричал Чевак, привлекая внимание мостика к кормовому пикт-экрану. Все поле обзора заполнил тупой нос «Стелла Инкогнита». Самый быстрый корабль опередил остальные и почти настиг «Малескайт». Капитан-чародей намеревался подойти к его борту и начать абордаж. Чевак легко мог представить себе сверкающие ряды безмолвных, неумолимых рубрикаторов, готовых ринуться на торговый корабль.
Но когда бомбардировочная пушка «Стелла Инкогнита» развалилась на куски и разлетелась в стороны, Тысяче Сынов стало ясно, что абордаж не состоится. Ударный крейсер зашел слишком далеко и полностью промерз от носа до кормы. Иллюминаторы мостика потрескались от мороза Крионовы, амбразуры по всему кораблю провалились внутрь. От холода колдуны-офицеры не могли нормально мыслить или двигать пальцами, чтобы сплести спасительные темные чары, а жалкие рабы и культисты ордена просто примерзли к палубам. Рубрикаторы продолжали ждать, а бронепластины ударного крейсера раскалывались и сползали в пустоту, пока, наконец, промерзшая «Стелла Инкогнита» и ее экипаж из бездушных космических десантников разлетелись на обломки, будто дешевое стекло, и сгинули.
«Рубрициан» слишком поздно увидел, как погиб ударный крейсер, и начал разворот. Фрегату удалось лишь повернуться к Крионове правым бортом, и ледяная звезда обрушила свою мощь на «Гладиус», изломала его затихшую лазерную батарею и содрала с подставленного бока броню и куски корпуса. «Химера» тоже запаниковала. Ослепленный отказом приборов и замерзшими экранами, вооруженный транспорт вонзился носом в левый борт «Рубрициана», отчего оба корабля отлетели еще дальше в мертвую зону холода, окружающую синее солнце. Все присутствующие на мостике «Малескайта» наблюдали, как сцепившиеся транспорт и фрегат проплывают мимо них, словно два небесно-голубых украшения, только что извлеченные из сосуда с жидким азотом. Затем два корабля разбились и превратились в облако обломков и мусора.
Большинство кораблей культистов и мародеров — по большей части переделанные торговые суда и грузовозы — оказались еще меньше защищены от морозного излучения Крионовы. Стая тзинчитских кораблей наобум ринулась в бушующую криосферу звезды, намереваясь настичь медленно движущийся «Малескайт». Переохлажденный солнечный ветер расшвырял их, как дождь замерзших слез. Помимо горстки более маневренных грузовозов арьергарда, которым удалось отступить, осталась только «Невозможная Крепость». Она ринулась на «Малескайт», рассекая его кильватер колоссальным молотоголовым носом.
— Они идут на таран! — завопила Торрес сквозь теплеющий воздух. — Уклонение на левый борт!
Боевая баржа не могла выпустить в вакуум свои истребители «Скорая смерть» и десантные модули «Когти ужаса», и ей оставалось только врезаться в искалеченный торговый корабль, чтобы сбить его с самоубийственного курса и вывести из-под губительного воздействия Крионовы.
— Полный отказ приборов, — в смятении доложил офицер из трансепта после того, как рунические банки и приборы отказались реагировать на все его лихорадочные усилия.
— Просто держись сам и держи тот же курс, — приказал Чевак.
Они смотрели, как монументальная громада боевой баржи Тысячи Сынов неумолимо надвигается на них. Ее передняя часть и торакс покрылись коркой льда, древняя броня начала трескаться и расползаться.
Чевак взирал на страдающий, отчаянно пытающийся догнать его чудовищный корабль, и каждая некогда сломанная кость в его теле молила, чтобы дьявольский гений, чародей Азек Ариман, сгинул в сердце неистовой Крионовы. Потом он подумал о Жоакхин Дездемондре, живой святой, которая все еще терпела муки по прихоти темного чародея. Муки, от которых Чевак поклялся ее избавить так скоро, как только сможет.
