Она слышала свое имя в бьющихся волнах: шепот, крик, жалобный вопль…
Октавия откинулась назад. Око закрылось, и открылись её человеческие глаза.
На мгновение, увлеченность тем, что Талос распространил на десятки систем, захватила её даже больше, чем страх лететь сквозь это. Варп всегда являл собой вечный поток, а в первые часы после того, как вопль только прозвучал, он оживленно кипел. А теперь, однако, она готовилась вести незнакомый корабль по непроходимым морям.
Навигатор поправила свою повязку, перевязала конский хвост из волос и вытянулась, сидя на неудобном троне и пытаясь снять напряжение со спины. На секунду она подумала о своих прислужниках, столпившихся за дверью в узком коридоре. Она безумно скучала по Псу, и даже осознавать это было больно. Больше этого — как она ни желала в этом признаваться даже самой себе, — она хотела, чтобы Септим был с ней. Он был не способен подобрать нужные слова, но все же… его самоуверенная улыбка; проблески веселья в его случайных взглядах; то, как он разваливался на троне, независимо от того, насколько страшной казалась угроза…
«— Лучше места чтобы влюбиться и не найти, — подумала она. — Если это вообще можно так назвать».
Когда Октавия заерзала в своем кресле, её глаза расширились от внезапного шока. Будто боясь коснуться собственной плоти, она положила дрожащую руку на живот и ощутила, как внутри нее впервые зашевелилась новая жизнь.
Когда щиты отключились, сидевший на троне Талос даже не шелохнулся. Членов экипажа — как минимум тех, кто остались, — сбило с ног внезапно усилившейся тряской, охватившей корабль. Два безногих сервитора выпали из своих ячеек, раскрывая и закрывая рты, пока их бесполезные руки стучали по полу, пытаясь продолжать работать на консолях, до которых они более не могли добраться
— Щиты отключены, господин, — прокричал один из офицеров.
«— Что, правда?» — подумал Талос.
— Ясно, — ответил он сквозь стиснутые зубы
— Приказы, сир?
Пророк смотрел, как серая планета увеличивается в размерах, пока не превратилась в опухший шар, чей унылый рябой лик растянулся на весь экран.
Уже близко. Очень близко.
— Доложить о повреждениях, — приказал он.
Хотя ему хватило и тряски корабля. Уже по ней было понятно, что корабль невероятно быстро потрошат ксеносы огнем пульсаров. Столько эльдарских кораблей, и такая огневая мощь… «Завету Крови» никогда не приходилось получать такие повреждения за всю его выдающуюся карьеру. «Эхо проклятия» терпело их в первый и последний раз.
Офицер Роулен не мог оторвать округлившихся глаз от экрана консоли.
— Господин… у нас слишком серьезные…
— Мы в радиусе выпуска десантных капсул?
— Я..
Талос перемахнул через перила и глухо приземлился на палубу позади офицера. Он сам посмотрел на экран, быстро поняв, что значат бегущие руны. Зарычав, он повернулся к хозяйке вокса.
— Высаживай Легион, — проревел он сквозь творившийся вокруг них хаос.
Женщина, носившая униформу и клеймо слуг Красных Корсаров, набрала несколько команд на своей консоли.
— Легион высаживается, господин.
— Вокс-каналы, — приказал он. — Вокс-каналы, немедленно!
— Есть вокс, господин.
Голоса братьев скрипели в неразберихе шума и огня, охвативших сотрясавшийся мостик.
— Талос — всем силам Легиона, — закричал он. — Подсчет душ. Подтвердить высадку.
Один за другим они отозвались. Он слышал ликующие крики братьев в десантных капсулах, когда они докладывали: «— Второй Коготь ушел», «— Четвертый Коготь высадился», и «— Третий Коготь запущен». Оккулус перенастроился, чтобы показать, как несколько «Громовых ястребов» вылетают из ангаров в последний раз, мчась к звездам с добела раскаленными двигателями.
Гулкий бас Малхариона возвестил о высадке мудреца войны:
— Увидимся на прогнившем мире, Ловец Душ.
Прозвучало еще три подтверждения, произносимых теми же оцифрованными рычащими голосами. Оккулус снова переключился на демонстрацию сцены какого-то мифического ада. Огненные волны омывали обзорный экран подобно жидкому пламени.
— Мы в атмосфере, — выкрикнул один из офицеров. — Приказы?
— Не все ли равно? — закричал в ответ другой.
— Перейти к набору высоты! — крикнул остальным один из рулевых.
Даже Талосу пришлось схватиться за перила, когда «Эхо» резко бросило в неконтролируемое пике. Он не желал представлять, сколь малая часть корабля все еще была единым целым — не после такого безумного испытания.
Западные двери мостика открылись с ревом гидравлики, и в охваченном огнем дверном проеме показался Сайрион.
— Ты ненормальный? — произнес он в вокс. — Поторапливайся!
«— Сейчас или никогда», — подумал Талос.
Он взбежал вверх по ступеням к командному трону и ухватился за подлокотник, чтобы удержаться на ногах. Тающий вид на оккулусе показывал то тонкие облака, то звезды, то землю — и так по бесконечному кругу.
Свободной рукой он вытащил свой меч из захватов на троне и убрал его в ножны за спиной.
— Ты должен был быть в десантной капсуле, — ответил он по воксу Сайриону.
— Если бы, — отозвался брат. — Задняя часть корабля просто отвалилась.
— Ты шутишь.
— Нет двигателей. Это не шутка. Мы в свободном падении, — Сайрион схватился за проем, когда вокруг него сгрудились смертные члены экипажа, спасавшиеся бегством с мостика. — Ну же!
Талос бросился к нему, удерживая равновесие, в то время как под ноги ему падали люди, а сама палуба, казалось, потеряла всякое представление о законах физики.
Мечи воинов недолго пробыли в ножнах. Когда они прорывались через забитые паникующими человеческими телами коридоры, оба клинка стали рубить и резать, прорубая путь через живой лес. К запаху страха и вони пота добавился еще и запах крови, раздражая чувства Талоса. Сквозь крики он смутно осознавал, что вырезал свой собственный экипаж, хотя какое это имело сейчас значение? Они все равно умрут через считанные минуты так или иначе.
Сайрион тяжело дышал, то взмахивая гладием, то ломая спины и ноги пинками и ударами.
— Мы все умрем, — выдохнул он в вокс. — И это ты виноват, что так долго ждал.
Талос рассек мечом тело человека, располовинив его от шеи до таза и оттолкнул плечами останки.
— Ты вернулся на мостик лишь для того, чтобы поплакаться?
— Да нет вообще-то, — допустил Сайрион. — Но никто не должен умирать, не вспомнив о своих ошибках.
— Во имя бесконечного ада, где вас носит? — раздался в воксе голос Меркуциана.
Талос выпотрошил еще одного из бегущих членов экипажа и швырнул его останки в сторону. Он обливался потом под броней, чувствуя напряжение от нескончаемой рубки блокирующих тоннели паникующих людей. Полчища их, сотни — а скоро будут тысячи — неслись к спасательным капсулам. Усталость не составляла проблемы: он мог рубить день и ночь напролет. Проблема была лишь во времени.
— Запускайте десантную капсулу, — произнес в вокс Талос. — Меркуциан, Узас, спускайтесь на Тсагуальсу.
— Ты с ума сошел?! — прозвучал надрывный ответ Меркуциана.
— Нам ближе к спасательным капсулам командной палубы. Просто отправляйтесь.
Сайрион извлек гладий из спины офицера в униформе. Его дыхание начало сбиваться.
— Если остались еще хоть какие-то спасательные капсулы после бегства этих паразитов, то порядок.
— Аве Доминус Нокс, Талос. Увидимся в катакомбах.
Талос услышал лязг раскрывшихся захватов, грохот освободившейся капсулы и радостные завывания Узаса. Полет через атмосферу унес их из диапазона вокса за несколько ударов сердца, заглушив ругательства Меркуциана и смех Узаса.
Талос и Сайрион прорубали себе путь дальше.
Шепот продолжался. Хор нежных голосов обменивался словами и пересмешками, и каждый из них на слух был как шелковый туман, даже сквозь шипение вокс-помех. Вариель слушал его почти полчаса. Внезапное любопытство апотекария переросло в пристальное внимание, которое превратилось в целенаправленную сосредоточенность. Теперь Септим гораздо чаще смотрел на апотекария, чем на гололит. Бледные губы Вариеля не останавливались ни на минуту, нежно произнося слова чужаков, пока он переводил их в уме.
— Что за..? — начал Септим снова, лишь для того, чтобы поднятый вверх кулак заставил его замолчать. Вариель приготовился ударить его наотмашь, если человек заговорит снова.
— Дельтриан, — произнес апотекарий спустя несколько ударов сердца.
— Живодер, — выразил почтение адепт.
— Игра изменилась. Доставь меня в диапазон действия вокса на поверхности Тсагуальсы.
Оптические линзы Дельтриана повернулись в глазницах и перефокусировались.
