Дезмонд с трудом сглотнул тяжелый ком, подступивший к горлу. Он понимал, как непросто ему будет сконцентрироваться под пристальным взглядом Мальстена. Присутствие Бэстифара было и вовсе невыносимым.
— Ясно… — выдавил Дезмонд, и голос его прозвучал предательски надтреснуто.
— Мне прямо не терпится посмотреть, во что ты его превратишь под конец обучения, — осклабился Бэстифар.
— К слову об этом, — Мальстен внимательно посмотрел на аркала. — Смотреть ты не будешь. Покинь арену, будь так любезен.
Дезмонд не поверил своим ушам.
И, похоже, не он один.
— Что? — Бэстифар нахмурился. Голос его впервые за время этой встречи зазвучал серьезно и даже растерянно.
— Прости, Бэс, но если ты хочешь практической пользы от этого обучения, ты должен уйти, — покачал головой Мальстен. — Мы условились только о самом факте обучения, а не о том, что ты будешь за этим наблюдать.
— Хочешь сказать, мое присутствие сбивает ваш художественный настрой? — хмыкнул Бэстифар.
— Нет, просто Дезмонд с этого момента мой ученик, и я не смогу нормально с ним работать, пока ты будешь унижать его. Ответить тем же он тебе не может, ты это знаешь и пользуешься этим. Прости, но я не могу этого допустить. Во всяком случае, не во время занятий.
Бэстифар сложил руки на груди.
— Может, спросим у самого Дезмонда, что он об этом думает? — прищурился он.
Не впутывайте меня в это, — взмолился Дезмонд про себя.
— Прости, но меня не волнует, что он думает, — прикрыв глаза, ответил Мальстен. — Боюсь, что на других условиях я попросту откажусь его обучать.
Бэстифар хмыкнул.
— Ты всегда был чересчур принципиальным.
— Дело не в моих принципах, Бэс. Дело в том, что из этого просто не выйдет никакого толку, если ты останешься. Пожалуйста, пойми правильно. Как только тебе будет, на что посмотреть, я тебя непременно извещу. А теперь покинь арену, будь так добр.
Несколько мгновений угнетающая тишина звенела от напряжения, а затем аркал глубоко вздохнул и опустил голову.
— Хорошо, Мальстен. Будь по-твоему. Ты — художник.
Дезмонд, не веря собственным глазам, наблюдал, как Бэстифар покорно покидает арену. Как только он скрылся из виду, Мальстен обратил свой пронзительный взгляд на новоиспеченного ученика и кивнул.
— Начнем? — спросил он.
Дезмонд подошел к нему.
— И… что я должен делать? — неловко потупившись, спросил он. — У тебя есть какой-то… план, или что-то вроде того?
— Что-то вроде того, — хмыкнул Мальстен. — Когда-то давно я был на твоем месте, и Бэстифар сказал мне, чтобы я показал в представлениях то, что вижу сам. Это мне и будет интересно: твое видение. — Он посмотрел на собравшихся. — Начнем с простого. Перед тобой пять человек из цирковой труппы. У каждого из их номеров своя специфика. Покажи ее.
Дезмонд качнул головой.
— По очереди?
— Разумеется, нет, — строго ответил Мальстен. — Сделать так, чтобы люди двигались одинаково, легко. Но ведь арена цирка — сложный организм, в котором каждый артист или разнорабочий отвечает за свою функцию. К примеру, Данар хорошо знает, какие движения должен совершать, чтобы создавать иллюзии прямо на глазах у зрителей. Возможности тела Кирима позволяют ему поднимать вес, недоступный другим людям. Гибкость Риа творит чудеса на трапеции. Юстида завлекает зрителя танцем, а Зарин способна пройтись по канату под самым куполом, держа дополнительный груз, и не упасть. Твоя задача — управлять ими одновременно так, чтобы они были подстрахованы, чтобы из их движений был исключен любой огрех, а номер при этом не потерял своей изюминки.
Дезмонд нервно усмехнулся.
— Ты, вроде, говорил, начнем с простого…
Мальстен склонил голову набок.
— Дезмонд, ты данталли. Это и есть просто. — Заметив, что ученик смущенно потупился, он смягчил взгляд и понимающе кивнул. — Кто тебя обучал?
Дезмонд пожал плечами.
— Поначалу мать. Но она… больше учила скрываться и как можно меньше применять нити. В Аллозии Красный Культ не так страшен, как на материке, но моя мать все равно опасалась его… и людей. Того, что они могли нас выдать.
Мальстен кивнул.
— Мне это знакомо. И все же ты применял нити.
— Да. При матери редко, потом, когда она умерла, стал чаще. Но… меня никогда не обучали этому так, как тебя. То есть… я не знаю, каким было твое обучение, но слышал от Бэстифара, что у тебя был учитель. Со мной… было не так.
Мальстен кивнул.
— Ясно. — На его лице читался вопрос: «как же ты продержался столько времени в цирке, будучи таким неумехой?», но он его не задал. — Что ж, тогда придется упрощать задачу. Начнем с азов. Свяжись нитями с каждым из этих людей и не мешай им.
Дезмонд непонимающе прищурился.
— То есть… связаться и не влиять?
— Именно.
— Но какой в этом смысл?
— Ты должен рассеять внимание. Почувствовать, как движется каждый из артистов, и понять, почему именно так. Ты должен смотреть на это не только со стороны, но и изнутри. Тебе ведь знакомо ощущение, когда начинаешь видеть чужими глазами? Тебе нужно его развить, вплести в свое сознание. Научиться не влиять на людей, а чувствовать их.
Дезмонд покривился.
— То есть, мне нужно будет пережить расплату за то, что я просто… подержусь нитями за людей?
Мальстен приподнял бровь.
— За применение нитей всегда приходит расплата, это естественный процесс.
— Но я ведь ничего не сделаю…
— Дезмонд, иначе тебе не научиться работать в цирке постановщиком. Ты попросту угробишь артистов своими фантазиями, если не будешь чувствовать, как именно их страховать и что убирать. Артисты прекрасно знают, что им делать, и лишь когда натянется нить, ты почувствуешь, что нужна твоя помощь.
— Но если представление ставлю я, я ведь должен влиять…
Мальстен прищурился: ему явно не понравился капризный тон ученика.
— В цирке за нити не всегда нужно тянуть, а вот контролировать ситуацию нужно постоянно, чтобы представление было красивым, и при этом никто не пострадал. Мы не влияем ради самого влияния, Дезмонд. Эти люди — они ведь не игрушки тебе, нельзя же всерьез считать их марионетками! Не знаю, чему учила тебя мать, но если этому, она была в корне неправа. — Он покачал головой. — Что до расплаты… Находясь в связи с человеком, ты получаешь его жизненную энергию на то время, пока управляешь им. Разве за это не справедливо расплатиться?
Дезмонд поморщился, покосившись на артистов. Те стояли и смотрели в неопределенную точку пространства отсутствующим взглядом.
— Ты так откровенно говоришь об этом при них, — тихо заметил он.
— Перед занятием я с их разрешения проник в их сознание и заставил их не слушать наш с тобой разговор.
Дезмонд округлил глаза.
— Что?! Они нас… не слышат?
— Полагаю, им это без надобности, учитывая, что мы с тобой обсуждаем, — спокойно кивнул Мальстен.
— И когда они должны очнуться?
— Как только ты с ними свяжешься. Так что сделать это все равно придется.
— И они на это согласились?
— Они мне доверились. Да.
Дезмонд прерывисто вздохнул.
— Если ты хочешь, чтобы с тобой они были столь же открыты, ты должен научиться работать правильно. Другого способа нет.
Дезмонд сжал руки в кулаки.
— Послушай, — Мальстен подошел к нему и положил руку ему на плечо, — нам с тобой многому предстоит научиться, и я должен знать, что ты готов. Если ты действительно хочешь остаться в цирке, тебе придется пойти на мои условия и слушаться беспрекословно. Иначе, боюсь, Бэстифар решит, что это гиблая затея, и тебе придется покинуть цирк. Ты понимаешь?
Дезмонд нехотя кивнул.
— Тогда приступай.
Из рук Дезмонда протянулись пять черных нитей, разглядеть которые мог только он сам и Мальстен. Взгляд цирковых мигом прояснился.
— А теперь, дорогие друзья, можем начинать творить искусство, — улыбнулся Мальстен, и Дезмонд был готов поклясться, что в этой улыбке было нечто, напоминающее Бэстифара.
