— Боги… — Мальстен отставил в сторону стакан и потер лицо руками. — Это еще полбеды. Как смотреть в глаза Аэлин, я вообще не знаю! Я говорил ей, что девушки из труппы — это в прошлом. Сцена, которую устроила Ийсара, была предательством с моей стороны.
Бэстифар криво усмехнулся.
— Предательство? Поцелуй-то? — Он махнул рукой. — Мальстен, это слишком громкое слово для такого пустяка! Где тебя научили мыслить такими категориями? — Несколько мгновений аркал ждал ответа, но, не услышав его, вздохнул и продолжил: — Скажу по опыту, что Аэлин взъелась не на это.
Вновь повисло молчание, тягучестью которого Бэстифар наслаждался, не скрываясь. Мальстен кивнул, вздохнув с улыбкой.
— Ты заинтриговал меня — дальше некуда. Может, продолжишь? — хмыкнул он.
— Она разозлилась на то, что ты никак не обозначил ваши отношения Ийсаре. Если бы ты это сделал, Аэлин тут же смягчилась бы.
— Я думал это сделать, — признался Мальстен. — Но ведь… это бы унизило Ийсару. А я и так унизил ее тем, что ушел, не сказав ни слова. Точнее, — он покачал головой, чуть помедлив, — я думал, что за это время она уже забыла меня. Но когда увидел, что это не так, понял, что будет жестоко унижать ее еще сильнее.
Бэстифар протяжно выдохнул, повернувшись лицом к ночному Грату. Он оперся руками на перила балкона и потянулся, отступив на шаг.
— Мальстен, ты пытаешься угнаться за несовместимыми вещами.
— Я не хотел причинять никому боли, Бэс, — с нотками обличительности в голосе произнес Мальстен.
— О том я и толкую, — понимающе кивнул Бэстифар. На укоризну в свой адрес он предпочел не обращать внимания. — Ты не хотел унижать Ийсару и выставлять ее дурой перед собравшимися. Тем самым ты унизил Аэлин, потому что позволил другой женщине повиснуть на тебе и никак не дал понять, что ты против.
Мальстен встрепенулся, удивленно посмотрев на Бэстифара.
— А как же ты хотел? — усмехнулся тот. — О том и речь: в таких ситуациях невозможно придерживаться нейтралитета. Приходится занимать чью-то сторону. И ты решил выбрать сторону Ийсары.
— Я не… — Мальстен осекся и покачал головой. — Проклятье, это просто не могло так выглядеть!
Бэстифар сделал к нему шаг и тяжело хлопнул его по плечу.
— Если тебе от этого легче, то я — тебя понимаю. Проблема в том, что тебя не понимает Аэлин. А Ийсара… похоже, не понимает вообще ничего. Ей пока легче всех: она пребывает в незатуманенном мире счастья. — Он картинно развел руками.
Мальстен хмуро взглянул на него.
— И откуда ты только взялся такой умный на мою голову? — буркнул он.
— Мой блистательный ум всегда в твоем распоряжении, — осклабился аркал.
Мальстен невольно усмехнулся.
— Что ж, тогда, может, твой блистательный ум расщедрится на дельный совет?
— Он будет стар, как мир. Тебе придется поговорить с Ийсарой и все ей объяснить. А потом повиниться перед Аэлин и объяснить все еще и ей. Да-да, придется объяснять два раза и так деликатно, как только можешь. Вряд ли деликатность здесь поможет, но ты все равно постарайся, чтобы тебя только покалечили, а не сразу разорвали на куски. Можешь для надежности представить, что на тебя нацеливают арбалет. Мне помогает.
Мальстен нервно хохотнул. Он невольно вспомнил, как говорил с Аэлин в тот день, когда она хотела убить его, увидев синюю кровь на его руке.
— Проклятье, а ведь нацеленное на тебя оружие и вправду добавляет деликатности.
— Это ты на Аэлин проверил?
Мальстен пожал плечами.
— Был момент, когда она собиралась меня убить.
Глаза Бэстифара вспыхнули жадным интересом.
— Хочу знать все грязные подробности! — восторженно заявил он, вновь удостоившись укоризненного взгляда.
— Мы несколько часов убегали от напавших на нас людей Рериха Анкордского, потом Аэлин выяснила, что я данталли, потому что в той перепалке меня ранили, и она увидела цвет моей крови. Она пригрозила меня убить, я попытался доказать ей, что не желаю зла, а потом… потерял сознание.
Бэстифар недоуменно приподнял бровь.
— Эти подробности недостаточно грязные, — хмыкнул он.
— Уймись, — вздохнул Мальстен. — Не было никаких грязных подробностей.
— Ни горячего примирения, когда ты очнулся? Ни страстных попыток вытащить тебя из забытья? — разочаровано протянул Бэстифар.
— Боги, где ты этого понабрался? — изумился Мальстен.
— Есть такое слово «фантазия», мой друг, — нарочито томно ответил аркал. — Это иногда бывает весело, если ты еще не забыл, что такое веселье.
Мальстен усмехнулся.
— Тебя послушать, так моя жизнь — сплошная серая безрадостность.
— Иногда это так и выглядит! — воскликнул Бэстифар. — Даже вот в этой истории.
Мальстен потупился.
— Ну… в тот момент я действительно думал, что она меня прикончит. Может, если б я не свалился перед ней в обморок, она бы так и сделала — хотя бы из суеверного страха перед данталли. А так у нее осталось время подумать.
Бэстифар призадумался.
— Удобный, кстати, способ уйти от разговора. Стоило и с Ийсарой его использовать.
Мальстен лениво ткнул кулаком ему в плечо.
— А что? — продолжил Бэстифар. — Если б ты хлопнулся в обморок, Аэлин и Ийсара бросились бы к тебе с двух сторон, и выяснять отношения им пришлось бы уже без твоего участия! Проклятье, это был отличный план!
Мальстен закатил глаза.
— Горазд же ты издеваться, — буркнул он.
— Да я же серьезно!
Мальстен тоскливо посмотрел на незаметно опустевший стакан.
— Вино еще осталось?
— Спрашиваешь! — самодовольно протянул Бэстифар и потянулся к стоящей неподалеку бутылке.
***
Грат, Малагория
Девятый день Паззона, год 1489 с.д.п.
Весь минувший день Аэлин избегала разговоров о том, что произошло на арене цирка. Она готова была следовать за Карой в любые уголки дворца и браться за любое занятие, лишь бы не касаться этой темы. Второй ее целью было ни в коем случае не встретиться с Мальстеном. Даже мельком. Поэтому Аэлин радовалась возможности покинуть дворец вместе с Карой, пройтись по Рыночной площади, изучить прилавки местных купцов и отведать еще горячего бобового напитка.
Кара водила ее по любимым кондитерским лавкам и знакомила с особенностями местной выпечки. И хотя она чувствовала, что все мысли спутницы сейчас заняты Мальстеном и Ийсарой, она делала вид, что не замечает этого. Каре быстро стало ясно, что Аэлин не из тех, кто прилюдно упивается своими переживаниями. Нет, охотница предпочитала справляться со своими чувствами молча. В этом они с нею были похожи.
Разговаривая на отвлеченные темы и проводя вместе довольно много времени, женщины изучающе поглядывали друг на друга, и в их взглядах сквозила одинаковая опаска. Кара замечала, что Аэлин всегда собрана и будто готова к внезапной атаке — даже во время простой прогулки по Грату. Сейчас оружия при ней не было, но Кара не сомневалась, что Аэлин запросто сможет соорудить его даже из подручных средств.
Аэлин изучала ее не с меньшим интересом. В отличие от многих, кто был знаком с Карой, она легко смогла разглядеть неявную, скрытую угрозу, таящуюся где-то в глубине ее глаз. Повадками она чем-то напоминала змею, пригревшуюся на солнце — расслабленная и спокойная на вид, она умела выгадать правильный момент, чтобы нанести решительный удар любому, кто посягнет на ее безопасность. Неясно было лишь то, насколько быстро она ориентируется в непредвиденной ситуации.
В какой-то момент, купив у торговца два яблока на деньги, возвращенные после освобождения Бэстифаром, Аэлин небрежно отерла одно о свои одежды и подкинула его своей спутнице.
— Лови! — за мгновение до этого крикнула она.
Кара вздрогнула, попыталась поймать яблоко, но не успела, и то с глухим стуком упало на дорогу. Кара замерла и с укоризной подняла взгляд.
— Хотела проверить мою реакцию — могла просто спросить о ней, незачем было переводить фрукты.
— Ты живешь во дворце, но жалеешь одно упавшее яблоко? — хмыкнула Аэлин. — Как по мне, достойная плата за интересующий меня ответ.
