Он выругался, довольно грубо, и вышел из комнаты, велев Брук следовать за ним. Но она вышла не сразу и успела заметить слёзы, наполнившие глаза Анны, когда он пошёл к двери. Она понимала позицию матери Доминика. Женщина всего лишь хотела лучшего для своего сына. А Брук, в её глазах, была для него наихудшим будущим.
Доминик ждал её в дверях. Как только он закрыл их, она сказала:
— Мое присутствие здесь слишком расстроило её, а для выздоровления ей нужны спокойствие и тишина. Но она не будет спокойна, если я снова войду туда.
— Значит, ты не собираешься ей помогать?
— Конечно, собираюсь. В лечении воспаления легких хорошо то, что мне не обязательно самой давать ей лекарство, а нужно лишь смешать его и дать настояться. Ты или её горничная можете следить за тем, чтобы она выпивала его до последней капли.
— Спасибо. Тогда я оставлю тебя, чтобы ты его приготовила, и вскоре вернусь. Я должен отправить деньги тем негодяям, с которыми мы провели ночь.
Тот взгляд, которым он её одарил, лучше всяких слов дал понять, что он сейчас вспомнил, чем они занимались той ночью. И это заставило её покраснеть.
Глава 40
— ДАЖЕ НЕ ПРИСЛАЛ никакой записки о том, что он в Лондоне!
Доминик обернулся и удивился, увидев двух лучших друзей около банка, но улыбнулся, заметив выражение лица Арчера.
— Я приехал прошлой ночью. А вот вы были дома со вчерашней ночи, чтобы проверить наличие записки от меня?
— Оу, — покаянно сказал Арчер.
Бентон ткнул локтем Арчера, прежде чем сказать Доминику:
— Рад видеть тебя, старина. У меня есть замечательные новости, но мы слышали, что и у тебя тоже! Это стоит отметить!
Доминик насмешливо поднял бровь.
— Я вижу, вы уже начали.
— Ничего не знаю о нём, — Арчер ткнул Бентона в ответ, — но я в настоящий момент трезв, как стёклышко.
— Только потому, что мы прикорнули за столом, — настаивал Бентон.
— Я бы никогда… — ошеломленно начал Арчер. — Я смотрел, как ты спал. И это довольно скучно, надо заметить. Я оставил бы тебя там храпеть и дальше, если бы обслуживающая девчонка не развлекала меня. Но нашу встречу просто необходимо отметить. Идем?
Они взяли под руку Доминика и направились через дорогу в одну из своих любимых таверн. Он, исходя из личного опыта, знал, что не было никакого смысла протестовать. Кроме того, он скучал по своим друзьям, которых знал большую часть своей жизни, ведь он ходил в школу вместе с ними.
Арчер из них троих был самым высоким, возвышаясь над остальными на несколько дюймов. Его часто называли золотым мальчиком, и не только потому, что его семья была необычайно богата. Красивый зеленоглазый блондин, Арчер считался самым завидным женихом и был в верхней части списка приглашений каждой уважающей себя хозяйки в Лондоне. Бентон, тоже привлекательный мужчина с каштановыми волосами и карими глазами, снискал себе репутацию азартного игрока, так что он не получал столько же приглашений, поэтому вынужден был искать себе жену за пределами Лондона.
Жаль, что они не видели друг друга чаще. Бентон почти постоянно находился где-то на западе страны, ухаживая за дочерью герцога, которой ещё не было и восемнадцати. Подготавливал, так сказать, платформу для будущего завоевания. «Какая самоотверженность!» — подумал Доминик. — «Ухаживать за женщиной так долго». Доминик даже не знал, преуспел ли его друг в этом деле, ведь он не видел его достаточно давно, чтобы узнать. Но он предположил, что да. Наверное, это именно то, что его друзья праздновали. Арчер же иногда посещал Ротдейл, так что Доминик видел его немного чаще.
Сев за столик, Арчер заказал выпивку. Доминик был вынужден отметить:
— Выглядишь усталым.
— Так и есть. Разве я не упомянул, что не сомкнул глаз всю ночь, чтобы Бентона не ограбили, пока он спал?
— Лучше бы ты отвез нас домой, — сказал Бентон. — Мне кровать нравится больше стола!
— Но кому же это неинтересно! — ответил Арчер, поворачиваясь к Доминику. — Ну, скажи нам, она, по крайней мере, хорошенькая, эта крошка, на которой наш капризный Принцуля желает женить тебя?
— Желает женить? Что именно вы слышали?
— Весь город гудит о том, что ты женишься на сестре Уитворта, — сказал Арчер. — Да он и сам везде треплется об этом, утверждая, что сам Регент вмешался, и ему больше не придется принимать твои дурацкие вызовы. У него действительно дружеские отношения с нашим Принцулей?
— Думаю, что Принц Джордж о нем и не слышал ни разу. Но наш Регент узнал, что последний поединок не был первым. И теперь он собирается лишить меня всего, если я не вступлю в брак с Брук Уитворт. Это, по его мнению, положит конец моей вендетте.
— Да что этот глупец Уитворт натворил, чтобы заслужить больше, нежели один поединок? — потребовал ответа Бентон, разозлившись за своего друга.
— Я не хотел бы сейчас говорить об этом, — ответил Доминик. — Давайте оставим это.
— Серьёзно?! — пожаловался Арчер. — Все еще не хочешь признаться? Нам нужно напоить его, Бентон.
Доминик закатил глаза. Вероятно, он мог бы рассказать им, что сделал Роберт, в конце концов, они ведь были его близкими друзьями. Но его мать никогда не простит его, если это каким-то образом просочится в свет. Он не простит этого себе, никогда.
Таким образом, он решил сменить тему, обратившись к Бентону:
— Если вы праздновали, значит, твоя дама сказала «да»?
Бентон просиял.
— Мы поженимся в следующем месяце. Вы оба приглашены, конечно же.
— Тогда поздравляю! Знаешь, ты придал новый смысл слову «настойчивость». Но неужели это действительно заняло два года, чтобы покорить ее?
Бентон усмехнулся.
— Нет, она влюбилась в меня в течение месяца. Потребовалось два года, чтобы «покорить» её отца!
Они засмеялись. Доминик заказал еще выпивки, но когда Арчер начал дремать, Доминик сказал Бентону:
— Похоже, он действительно бодрствовал всю ночь. Отвези его домой. Увидимся позже на этой неделе.
Оставив своих друзей, Доминик направился на Бонд-стрит, чтобы найти щетку и набор гребёнок для Брук. Он хотел приобрести что-то красивое и особенное, в знак благодарности за то, что она почти не возражала поехать с ним. А он-то ожидал больших возражений! Любая другая дама, которую он знал, ворчала бы большую часть пути. Но не Брук. Эта женщина просто поражала его. Она реагировала на его неприязнь улыбкой и упорной решимостью. Она была слишком логичной, слишком прагматичной, слишком принимающей то положение, в котором они оказались. У нее были какие-то надежды? Неужели она действительно хотела этого брака? Или просто больше боялась того, что случилось бы, если бы она отказалась? Вероятно, всего понемногу.
