Сидя в своей камере, Марковцев думал о том, что его, лишь дважды допрошенного следователем и не проронившего ни слова, намеренно прячут в провинциальном СИЗО, подальше от слухов и сплетен. Оптимальный вариант – тюрьма в глухом поселке. А в столичных следственных изоляторах вести распространяются молниеносно: что становится известно внутри тюремных стен, тут же становится достоянием гласности вне их пределов, то бишь в самой столице Грузии, этом информационно-силовом гнезде. А тут провинциальные контролеры, которым достаточно дать определенные инструкции. До бога высоко, до царя далеко. Так, наверное. Лучшего места, чтобы спрятать человека, и не сыщешь.
– Ты не ошибся, отец? – переспросил Марковцев. – Точно этот ключ подходит к входной двери?
– Да, – кивнул Петрович, бросив взгляд на связку в руках своего конвоира, один ключ из которой был зажат в его пальцах. – У него бородка мудреная.
– Хорошо. Приготовь свои ключи, я чуть отстану. – Сергей действительно отстал и еле слышно – поскольку за очередным поворотом обнаружилась типовая решетчатая дверь и силуэт охранника – еще раз предупредил: – Спина у тебя широкая.
В паре с ним Марковцев не “выпадал из кадра”: в форме, выше ростом, верхнюю часть лица скрывает околыш фуражки. Очередной охранник, сидя без дела, даже не напрягся, когда Петрович своим ключом открыл дверь и отошел в сторону, давая дорогу совсем незнакомому человеку...
62
На свиданку со своим приятелем Левон Автандилов всегда приезжал во время ужина. Начальство тюрьмы к этому часу разъезжалось, а знакомый дежурный помощник начальника следственного изолятора выводил кореша когда в комнату для свиданий, а когда разрешал уединиться в камере для допросов. Хорошо – никто не мешает, вполуха не прислушивается, время почти неограниченное, за спиной не сопят в две дырки очередные, буквально жаждущие поговорить по телефону и насладиться видом арестованного через толстое оргстекло.
Сегодня он припас для приятеля бутылку коньяка, закуску, хороших сигарет. Посидят, выпьют, поворкуют о делах на воле и в заточении.
Левон глянул на часы: начало девятого. Вот-вот должен выйти к нему ДПНСИ.
Похоже, сегодня не один он блатной в этом вопросе: напротив КПП на маленькой парковочной площадке стояли еще три легковушки. За рулем “десятки” насыщенного зеленого цвета сидит классная телка. Левон, которого в определенных кругах называли Людвигом, и сигналил ей, и махал рукой, наполовину опустив боковое стекло своего “БМВ”. Бесполезно, сидит и смотрит прямо на дверь тюрьмы, словно та манит ее к себе. А самому вылезать из машины неохота – он первым проявил инициативу, теперь дело за подругой. Не хочет, как хочет.
Людвиг, отклонившись в сторону, посмотрел на свое отражение в панорамном зеркальце, взъерошил короткие волосы, поправил золотую цепь под расстегнутой рубашкой. Он еще помнил те времена, когда, отбоксировав свое, устроился на работу в приемный пункт стеклотары, после – в пивную. И сколько ни уговаривали его друзья по клубу, так и не возглавил ни одну спортивную бригаду. Завел свой бизнес – никто не трогает, сам тронет кого хочешь, с одноклубниками по сей день связан деловыми отношениями. Так, держит под рукой пару молодых ребят – время такое, что порой кое-кто ходит и выпрашивает.
А в приемке хорошо работалось, вспоминал он, весело, клиентов дурил как хотел, часто просто ради забавы. Постелет на пол под прилавком телогрейку и вертит бутылки, проверяя их на брак; только клиент нагнется за очередной бутылкой, Людвиг бросает ту, что в руках, на телогрейку (падает совершенно бесшумно), берет следующую. Клиент после хлопает глазами: как же так, вроде ровно двадцать штук приносил. А Людвиг ему: “Мужик, я не знаю, сколько у тебя дома было, но донес ты ровно семнадцать штук”. Хлоп костяшками на счетах – шестьдесят копеек в копилку.
Или другой прикол. Наложит разбитую посуду в ящик и ставит его под ноги. Сует под нос клиенту абсолютно целую бутылку со словами: “Брак, видишь?” И – бух ее в ящик. На всю приемку звон разбитого стекла. Только бутылочка не бьется, а просто осколки звенят. Порой за день по полтиннику “набивал” и больше.
Про пивнуху и говорить нечего, пиво бодяжил только так. И работалось так же весело. Чуть шум какой в очереди, Людвиг открывает дверь и показывается во всей своей спортивной красе. Очередь сразу в одну нитку становится и молчит, со стороны кажется, мужики стоят за похоронными венками, но все почему-то с трехлитровыми банками и канистрами.
“Ну где этот кум?” Людвиг в очередной раз бросил взгляд на часы.
Марковцев по-хозяйски закрыл дверь карцера и, оставляя в нем охранников, поспешил к выходу. Он вышел из бокового прохода и оказался на краю огромного зала прямоугольной формы, пол которого был выложен коричневой керамической плиткой. Над головой хитросплетения металлических маршей, которые вели на тюремные этажи – второй и третий, в ушах отдаются мерные шаги контролеров, и вместе с ними обитатели камер создают те звуки, которые и составляли фон, еле долетавший до подвальных помещений.
Была одна странность, которая отложилась в подсознании: в коридоре, где Марковцев запер в карцере двух незадачливых контролеров, эти звуки по какой-то причине оказались недоступны уху, словно шумы, воспроизводимые в этом мрачном подобии концертного зала (амфитеатр, ложа, балкон), нашли выход совсем в другом месте.
Держа ключ наготове, Сергей смело спустился по ступенькам и, не обращая внимания на охранника, прохаживающегося в пятнадцати метрах от двери, уверенно отомкнул замок и вышел наружу.
Все, теперь время терять нельзя. Последний контролер, не узнав в вышедшем из центрального здания тюрьмы своего товарища, мог поднять тревогу.
КПП в сорока метрах впереди, там своими ключами двери не откроешь, они снабжены электрическими замками; там, кроме олухов, вооруженных пистолетами, находятся более бдительные служаки с автоматами.
Не снижая скорости, подполковник в форме сержанта толкнул первую дверь. Еще пара шагов, за которые он успел бросить взгляд на двух вооруженных охранников, – и он уже касается рукой холодной штанги турникета.
Громкий лязг подтвердил его выводы относительно более подготовленной охраны: турникет застопорился изнутри, одновременно с ним взвыла сирена. Но чуть запоздали служащие. Марковцев опередил их, разворачиваясь и вынимая оба пистолета. Стреляя, думал о том, что бесполезно прыгать через высокий, почти неприступный турникет, – главная, входная дверь уже была заблокирована.
Отстреляв по охранникам, он молил бога только об одном: чтобы дверь в забранную решеткой комнату с пультом не оказалась так же застопоренной. Но нет, она поддалась. Хотя и с трудом, но поддалась.
Слева щит с множеством кнопок. Марк нажимал все подряд; качая головой, сквозь рев сирены пытался различить лязг замка на входной двери. Но разве сквозь такой грохот различишь...
Он нажал все кнопки и, выходя, глянул на охранников, лежащих в луже крови.
Турникет натужно скрипнул, пропуская беглеца, входная дверь, ставшая выходной, дала возможность Сергею второй раз за день глотнуть свежего воздуха.
Часы показывали четверть девятого. Кто-то из водителей, опустив стекла, вслушивался в тревожные звуки, а некоторые, оставив кресла, стояли возле открытых дверей своих автомобилей.
– Что там случилось, командир? – спросил парень, похожий на братка из криминального спортобщества: легкая ярко-красная с синими полосами куртка, бритая голова на мощной шее, свободные брюки, до блеска начищенные ботинки. Спросил по-русски, различая славянские черты лица “командира”.
– Я расскажу тебе все, – пообещал Марк, в очередной раз угрожая оружием. Но теперь уже веря, что главная опасность осталась позади. – Прыгай за руль, – хриплым голосом скомандовал он, – и не задавай лишних вопросов. Надумаешь газануть...
– Садись, – перебил Людвиг, если и не поняв всего, но ухватив самую суть.
Марковцев повел стволом в сторону водителей и кивнул головой вправо:
– Я ушел в ту сторону. Не дай вам бог назвать марку и номер машины – из-под земли достану!
Людвиг вел свой “БМВ” легко, словно ничего не произошло и рядом не сидел вооруженный человек, которого начало потихоньку подтряхивать: заметно подрагивала его голова, руки... Левон постукивал пальцами по баранке и частенько поглядывал в боковые окна, вроде как с ленцой. Его, в отличие от беглеца, не трясло. Он будто бы и приехал за тем, чтобы подобрать сбежавшего из тюрьмы преступника.
– У меня коньяк есть в бардачке, будешь? – предложил $Людвиг. – Там и стакан найдешь.
Сергей механически открыл отделение для перчаток и достал плоскую бутылку. Открутив крышку, сделал несколько обжигающих глотков.
– Полегчало? – спросил Людвиг, мало обращающий внимание на дорогу и дорожные знаки. – Ты меня не бойся, – сказал он вооруженному двумя пистолетами пассажиру. – Скажешь, где остановить, я остановлю. Если некуда пойти, я приючу. Меня Левоном зовут, – представился он не без намека.
