Вот теперь между ними всё окончательно запуталось.
Растянувшись на заправленной кровати, Марсель положил предплечье на глаза и тяжело вздохнул. Этот день тянулся целую вечность и всё никак не заканчивался.
Яркими вспышками под закрытыми веками проносились сцены из представления, что сегодня ему устроила Вел. Он сразу приметил мстительный огонёк, горящий в голубых глазах, когда она налетела на него в одном полотенце. Её голова с мокрым водопадом из рыжих завитушек, как всегда, была распахнута настежь: смотри, что хочешь. Нужно будет научить глупышку хотя бы для вида прикрываться.
Однако то, что последовало после… Марсель не собирался и дальше себе врать — он захотел Вел. Так остро и мучительно, как ещё никогда и никого не хотел. За последние сорок лет он состоял в романтических отношениях с разными красавицами вампирской аристократии: длинноногими девами с идеальной фарфоровой кожей и гладкими, как жидкий шёлк волосами. Плавность их движений отдавала кошачьей грацией. А мелодичность голоса ласкала слух. Ему казалось, что он наслаждался их обществом. Но теперь понимал, что они его радовали скорее как живописная картина или прекрасная музыкальная композиция. В том восторге не чувствовалось красок жизни — одно бутафорное великолепие.
Уголки рта сами поползли вверх, когда Марсель вспомнил абсолютно топорные в своём прямодушие неуклюжие попытки Вел выглядеть соблазнительно. По всем известным ему законам логики, они должны были его рассмешить. Вот как сейчас. Но тогда те неловкие, чуть смущённые касания отзывались в нём огнём. Ему пришлось вцепиться в покрывало и читать про себя мантру, лишь бы её не тронуть. Особенно после того, как эта негодница заставила его попробовать собственную кровь — какого тёмного она оказалась такой вкусной?! Он чудом не сорвался и не набросился на неё, наплевав на их видовую несовместимость.
Тем не менее его тормозило и даже жалило колючим холодом её желание отомстить за грубые слова, брошенные им сгоряча в самолёте. Вел его не хотела на самом деле. Он мог обмануться её эмоциями, среди которых громче всех гремело возбуждение, но статьи в интернете ясно давали понять о взрыве гормонов в организме оборотней во время течки. И особенно чётко Марсель осознал, что поступил правильно, когда она заметила, как далеко зашла в своих играх и испугалась.
Он, конечно, не святой. Но приставать к девушке, которая в прошлом прошла через сексуальное насилие, для него было так же неприемлемо, как пить против воли чужую кровь. Поэтому ему ничего не оставалось, кроме как отпустить её, оставшись наедине с мыслью, что он окончательно вступил в ряды извращенцев.
Нет.
Может, всё не так уж и запущено. Марсель долгое время жил с мыслью, что оборотни — худшее, что существует на Мальдоре. Дикие варвары, бесконтрольно плодящиеся и живущие в ветхих хибарах или минимально облагороженных пещерах. Искренне верил в абсурдную по своей сути пропаганду. Даже не допускал застенчивой мысли, что мог являться пешкой в информационной войне, развернувшейся между Флемоа, Ирашем и Мумбрешем. А Вел свалилась ему, как снег на голову посреди лета. Открыла глаза на неприятную правду, оглушила симпатичной мордашкой и сексуальным телом, в конце концов растопила кровь в его замёрзших жилах своей неуёмной энергией.
Мог ли Марсель спутать интерес и обычную дружескую симпатию с влюблённостью в ту, с кем он точно и никогда не смог бы быть вместе? Как же сильно хотелось, чтобы это оказалось правдой. Хуже влюблённости в оборотня ничего и придумать нельзя.
— И всё же… я сошёл с ума, — прошептал Марсель и накрыл лицо ладонями.
Рикард
Узкая юбка обтягивала стройные бёдра от талии до колен. В ней явно было неудобно ходить — приходилось мелко семенить изящными ножками, закованными в туфли на высоком каблуке. А струящаяся блузка с безмерно широкой горловиной дразнила выглядывающим плечом из-под тонкой, полупрозрачной ткани, не скрывающей силуэтов тела и кружевного топа со шнуровкой по центру груди. И этот коварный топ словно намеренно подчёркивал насколько у Донны узкая грудная клетка, но при этом неожиданно полные полушария груди.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Рик поднял руку и прищурил один глаз, пытаясь определить её объемы на фоне своей ладони, со сложенными пальцами в форме ковшика. Со стороны выглядело так, будто она идеально ложилась ему в руку: не большая, но и не слишком маленькая.
— Неполный третий, — Донна пару раз стукнула стопкой документов о столешницу и закрепила их в уголке стиплером.
— Что значит: «неполный»?
— Значит то, что находится между вторым и третьим.
— Это как?
— Магия цифр, — улыбнулась она, пройдясь по нему лукавым взглядом, который на мгновение замер на ширинке.
Он поймал этот взгляд и кривовато усмехнулся ей, после чего поправил штаны, как никогда тесные в паху. Не находись они по центру зала особого отдела, в который в любой момент могли вернуться коллеги или ворваться посетители, Рик бы ещё и пуговицу призывно расстегнул. Вряд ли, конечно, это сработало бы так, как ему бы хотелось, но даже флирт с Донной приносил тонну удовольствия.
С момента задержания Кевина Уилсона прошло уже несколько дней. С момента, когда они целовались на скамейке в парке и он решил для себя, что больше не собирался довольствоваться приемлемыми аналогами того, что хотел на самом деле. Оборотень, человек или вампир, — какая к псу разница? Они же не собирались сходиться с целью обзавестись в будущем потомством. При том, чисто технически это неосуществимо. Вампирши даже себе подобных выносить не могли — их проклятая на вечную жизнь кровь, как серная кислота разъедала младенцев в зародыше.
Бедные женщины, не способные познать радость материнства.
Хотя… насчёт радости, маман, наверное, с ним поспорила бы. Особенно после их с Вел рождения. Не спроста же именно тогда у неё появились первые седые волосы. А узнай она, что думающий нижней головкой сынок последние несколько дней тщетно пытается затащить в свою постель одну вампиршу… лучше ей и дальше оставаться в блаженном неведении. Однозначно. Жизнь — непростая шутка. Иногда чужое счастье заключается в незнании. Поэтому Рик, как истинно хороший сын, обязан разбиться в лепёшку, но сохранить счастье матери. То есть, скрыть от неё своё новое увлечение.
Он пару раз кивнул своим мыслям, а потом непроизвольно повёл плечами, представив каким грандиозным скандалом всё могло обернуться. Обычной истерикой маман точно не ограничится. Не тот уровень косяка. А ей сильно волноваться нельзя. Как-никак ещё внуков нянчить надо. Сколько там Вел собралась рожать? Десять или двадцать? Да, остатки и без того расшатанных нервов ей точно пригодятся.
Кинув беглый взгляд на часы, Рик снова посмотрел на напарницу. Она как раз в этот момент наклонилась, чтобы положить на дальний угол стола пачку документ. Плотная ткань юбки соблазнительно очертила высокие и упругие ягодицы. И он не удержался от искушения: подошёл к Донне со спины и прильнул сразу всем телом, прижав ладони к прохладной столешницы по бокам от длинных ножек совратительницы.
— Может, пойдем сегодня ко мне?
— У тебя, конечно, чудесный диван. Но мы вроде уже поднимали вопрос моей любви к роскоши и большим деньгам, — в её тихо мурлыкающем голосе проскочил намёк на дурашливое настроение.
— Тогда… к тебе?
— Звучит соблазнительно, но нет. У меня на сегодня есть планы.
— К гадюке твои планы! — рыкнул в чернявую макушку Рик и, наклонившись ниже, ткнулся носом за ухом, шумно втягивая одурманивающий аромат. — Давай, ты их перенесёшь на денёк-другой, конфетка?
— Откуда такое нетерпение, Рикард? Или я чем-то тебе обязана?
— Зачем ты так? — проскулил он, переместив руки со стола на её ножки. О, небесный пёс, как же хотелось задрать до талии юбку, чтобы почувствовать бархатистость кожи слабо пахнущей розами на ощупь. Она явно выходила из того числа изысканных барышень, которые после водных процедур смазывали каждый миллиметр кожи косметическими маслами. Раньше ему доводилось лишь смотреть на них со стороны, побаиваясь попасть с виду в уютные, но на деле стальные сети. А теперь вроде и был не против, но как назло его никто не торопился слопать. — Не надо издеваться над маленьким и несчастным волчонком…
