Боевой пыл Уилсона сдувался на глазах. Покатые плечи снова ссутулились, ноги затряслись под столом, а взгляд заметался между зеркалами. Мелкий, заносчивый и необоснованно высокомерный человечек старательно обдумывал её слова. И на лице его отчётливо читалось желание всех обхитрить. Будто бы это было в его силах.
— А она не плоха, — отметила Белладонна, сложив руки под грудью. Естественно, ничего сверхъестественного Офира не делала, едва ли вообще превосходила её в навыках. Единственное, что их различало: Белладонне привычнее было защищать своего клиента, а не нападать на него.
— Ну так, пятьдесят лет со всякими бумажками возится. Явно в этой всей правовой теме поднаторела. Вот и давит сложными формулировками.
— Я имела в виду то, как она держится перед ним, — она озадаченно посмотрела на Рикарда. Внезапная догадка показалось смешной и нереальной, но всё же пришлось её озвучить: — У тебя нет юридического образования?
— Начальное есть, как и у всех, кто учился в военной академии. Но вообще я закончил иняз, факультет саларунского языка.
— Теперь понятно, — Белладонна не сдержала насмешливой улыбки.
Он вопросительно поднял бровь, поэтому ей пришлось пояснить:
— Вспомнила приветственную речь.
— А ты…
Его перебил громкий хлопок — Уилсон ударил ладонями по столу и завопил дурным голосом:
— Вы меня не заговорите, я знаю свои права!
— Господин Уилсон, — устало вздохнула Офира. — Пожалуйста, поймите, у меня нет потребности в том, чтобы заговаривать вас или как-то пытаться обмануть. У нас собрано предостаточно улик и доказательств, чтобы обеспечить вас сроком до двадцати пяти лет.
— Вы… я… ведь насекомые. Какие двадцать пять лет?.. Айру убил оборотень! А я — обычный человек!
— Если вы про эти раны на шеи, — она положила на центр стола фотографии, что ужасали своей жестокостью неподготовленного зрителя. Уилсон же мазнул по ним равнодушным взглядом. — То мы в курсе, что их посмертно нанёс одомашненный волк. К слову, не расскажите, где и у кого его позаимствовали?
— Я ничего не знаю!
— Говорите, что ничего не знаете?.. Сейчас мой напарник получает орден на обыск вашего дома. Уверена, мы ещё много интересного там обнаружим. Особенно после того, как сдадим ваш компьютер на экспертизу.
Побледневший Уилсон почесал волосы у лба. Положил руку обратно на стол — его указательный палец, не касающийся столешницы, дрожал.
— Моё предложение — жест доброй воли, который вы, если честно, не заслуживаете. Я даю вам возможность раскаяться. Помочь следствию, пролив свет на мотивы, почему вы это делали.
— И насколько мне скостят срок, если я раскаюсь?..
— О, лёд тронулся, — тихо прокомментировала Белладонна, с позабытым азартом наблюдая за мимикой Уилсона. — Теперь можно давать заднюю. Уже не соскочит.
Офира посмотрела на него с колючей жалостью — занимательный, неординарный взгляд, сочетающий в себе противоречивые чувства — и сухо бросила:
— Вы кажется меня не поняли. Я вам не предлагаю поторговаться, а даю возможность облегчить свою участь.
— Нет, вам нужен мотив, чтобы все ниточки сошлись. Иначе вы не сможете закрыть дело.
— Мотив не так уж и сложно вычислить. Вы, скорее всего, обычный извращенец, который возбуждался, когда видел мучения других людей. Расстройства психики сексуального характера — распространенное явление. Сейчас садистские наклонности практически у каждого второго преступника фиксируются.
— Наглейшая ложь! У меня нет никаких расстройств! Тем более «сексуальных», — с презрением выплюнул он.
— Для судьи и присяжных эта «ложь» будет вполне правдоподобно звучать.
— Нет, вы ничего не понимаете!..
— Так объясните мне, зачем вы убили этого ребёнка? — Офира эмоционально тыкнула пальцем в фотографию улыбающегося Хоски.
— Я не хотел убивать Айру! Наоборот — собирался ему помочь. Но он меня обманул, поэтому всё вышло так…
— И в чём же заключалась ваша помощь? В том, чтобы засунуть руку ребёнка в клетку с самыми токсичными на мальдоре насекомыми?
— Боль душевную можно вылечить лишь болью физической, — пробормотал Уилсон с одержимостью фанатика. — Всё просто: чем глубже рана в душе, тем сильнее должно быть воздействие извне. Понимаете? Если бы Айра испытывал ту боль, о которой мне говорил, то его спасли бы укусы парапонеры. Но он соврал! Он недостаточно страдал, поэтому понёс наказание за свою ложь…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Детям свойственно преувеличивать свои проблемы, — сдержанно произнесла она, стараясь не показать, как её задели его слова. — Вы заблуждаетесь. Боль не способна ничего вылечить.
— Не правда! Я только ей и спасался долгие годы, — Уилсон задрал рукав рубашки, продемонстрировав пухлое предплечье усыпанное маленькими шрамами от укусов насекомых. — Моё детство не назвать безоблачным. Родителям до меня не было дела, сверстники травили из-за внешности и бедности. Девочки игнорировали, или даже высмеивали мои попытки за ними ухаживать в юности. Единственной отдушиной для меня стали насекомые: осы, муравьи, шершни и пауки, — их укусы исцеляли.
— Что же вы тогда на себе не попробовали парапонеру?
— Я себя лечил маленькими дозировками токсина других насекомых в течении долгого времени. А укусы парапонер должны были подействовать, как концентрированное средство. Они бы вылечили Айру всего за один сеанс… если бы его боли оказалось достаточно.
— Скажите честно, вы реально верили, что у несовершеннолетнего парня из полной и обеспеченной семьи, имеющего неплохие отношения со сверстниками и даже круг близких друзей, «достаточно боли»?
— Счастье заключается вовсе не в деньгах и людях вокруг!.. Он зарегистрировался на «Фабосе», значит нуждался в помощи. Его предали и выбросили самые близкие люди.
— У него развелись родители. Естественно, Айра отреагировал на это событие. Но всё же они оставались живыми и здоровыми. Они его любили. А у бабушки он захотел жить по собственной инициативе.
— Нет, вы такая же, как и остальные — занимаетесь обесцениванием проблем подростков: если вам не больно, то и другим не должно.
— Тебе стоит к ним присоединиться, — Белладонна указала на Офиру, после чего протянула ему наушник. — Она в миллиметре от того, чтобы оторвать ему голову.
— Не уверен, что хочу ей мешать, — хмуро отозвался Рикард, но к выходу направился быстрым, едва не срывающимся на бег, шагом. А ворвавшись в допросную, энергично воскликнул: — И снова здравствуйте, Кевин!
Тот вздрогнул всем своим тучным телом и уткнулся взглядом в перебирающие воздух пальцы. Трусость перед лицом сильного мужчины, наделённого минимальной властью — очередная предсказуемость, которую следовало ожидать от Уилсона.
— Здравствуйте.
Офира метнула в Рикарда беглый взгляд, но никак не выразила, что была против его присутствия в допросной, поэтому он пододвинул стул и устроился рядом с ней за столом напротив ссутулившись, будто бы сдувшегося в размерах, подозреваемого.
— Не думал, что мы вот так вот с вами снова встретимся, — расслабленно усмехнулся Рикард и тут же серьёзно добавил: — Так значит, «Фабос» — плод ваших стараний?
— Да, я его создал. Нанял консультантов и выплачивал им минимальное пособие.
— Выходит, он давно планировал это преступление? — предположила Белладонна, и напарник продублировал её вопрос.
— Нет, я ни о чём таком не думал, когда писал сайт! Я искренне хотел помочь, создав такую среду, где бы подростки получили помощь. А уже после знакомства с Айрой я решил, что могу помогать не только словами, но и действиями.
По лицам оборотней отлично считывалось, что они думали о его «помощи». Но делится вслух своими мыслями никто из них не собирался.
Адвокат Уилсона добрался до участка ближе к вечеру — к тому времени они успели полностью расколоть его подзащитного. Конечно, он поднял шум, что они не имели права проводить допрос без него: по протоколу при первом допросе обвиняемого должен присутствовать государственный защитник, который в полной мере оказывает тому юридическую помощь. И в завершение своей пламенной речи мелочно напомнил, что показания, данные без адвоката не имели доказательственной силы, чем сильно удивил оборотней.
