Зато на следующий день появились потери среди летного состава дивизии, которой командовал полковник Гудимов. Выбыл из строя его лучший друг подполковник Лодыгин.
Еще в первые дни наступления было замечено, что Алексея шатало, когда он выбирался после вылета из своей машины. С каждым днем эта качка усиливалась. Врачи пробовали запретить ему полеты. Но он упорствовал. И ведь летал. Пока ему совсем не стало плохо. Двадцать второго апреля он едва смог довести машину до аэродрома. Вывалился из машины, упал на землю. Пытался подняться, не получалось. Его рвало, выкручивало наизнанку. Но врачам в руки он не давался. Артему пришлось вмешаться лично, чтобы загнать его на больничную койку. Проблема с вестибулярным аппаратом вещь серьезная. Человек может дожить с этой болезнью до глубокой старости. Но уже не сможет подняться в воздух…
А советские войска уже ворвались в Берлин. На окраинах города шли тяжелые бои. Штурмовая и бомбардировочная авиация советских воздушных армий наносила мощные удары по сосредоточению вражеской техники и живой силы в городских кварталах. Так использовался боевой опыт, полученный еще в боях за Сталинград. Самолеты люфтваффе появлялись в небе изредка. И ненадолго.
Двадцать пятого апреля войска двух танковых армий соединились с войсками 1-го Украинского фронта. Берлин был взят в кольцо окружения. В честь этого знаменательного события был дан праздничный «Салют».
«Салют» – так называлась воздушная операция, которую провели соединения шестнадцатой воздушной армии. Мощные удары с воздуха разрушали основные опорные пункты обороны, уничтожали технику и живую силу, парализовали управление немецкими войсками…
Авиация фашистов еще огрызалась, но ее действия можно было сравнить с комариными укусами. К двадцать восьмому апреля противник лишился всех аэродромов в Берлине. Но для взлета и посадки самолетов немцы приспособили бетонное покрытие главной аллеи в парке Тиргартен. Четыре экипажа советских штурмовиков уничтожили и этот самодельный аэродром… Еще оставались аэродромы, расположенные за линией фронта. Но численность немецких самолетов стремительно приближалась к нулю. И дивизия полковника Гудимова приложила к этому руку…
Тридцатого апреля в Берлине шли ожесточенные бои. В тот же день в четырнадцать часов двадцать пять минут по московскому времени над поверженным рейхстагом взвилось Знамя Победы. Битва за Берлин заканчивалась. К исходу дня остатки окруженных фашистских войск сложили оружие. Но в небе еще появлялись немецкие самолеты.
Но уже с шестого мая небо было полностью очищено от вражеской авиации. Начиная с этого дня шестнадцатая воздушная армия боевых задач не получала.
В конце дня восьмого мая в предместье Берлина представителями германского командования был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии. Великая Отечественная война была победоносно завершена…
Глава шестнадцатая
1945 год. Победа!
Победа. Сначала она просто витала в воздухе. В ней никто не сомневался. Но все же Победа нагрянула неожиданно, как снег на голову свалилась.
– Гудимов! Победа! Гудимов, ты слышишь! Победа!!! – пьяный от праздничного возбуждения орал в трубку командир корпуса. – Нет больше войны! Мы победили!.. Но ты смотри, не расслабляйся там! Готовность номер три…
– Есть готовность номер три!.. – отчеканил Артем.
Третья степень готовности предусматривала вылет самолетов через пятнадцать-двадцать минут. Невиданная для фронта роскошь, если учитывать, что вторую степень давно уже никто не объявлял. Последнее время только первая – немедленный вылет…
Третья степень готовности. Устали люди, устала техника. Все устали… Только сейчас Артем почувствовал, как дико он устал. Из последних сил он сообщил радостную новость личному составу. Устным приказом свалил ответственность за полк на своего зама. Уже ничего от усталости не соображая, в одиночку выпил давно припасенную к случаю бутылку коньяка. И завалился спать… Он понимал, что не должен был так поступать. Надо было радоваться победе, веселиться. И хотя бы одним глазом контролировать обстановку в дивизии. Но он не мог ничего с собой поделать…
Он чертовски устал за эти годы. Чертовски вымотался. И за неделю не отоспаться… Но проснулся он рано утром. От усталости не осталось и следа, сознание ясное как стеклышко, в теле необычная легкость.
Он выскочил из землянки с голым торсом, поплескался под умывальником. Оделся и в штаб. А там ошеломляющая новость. Оказывается, что на дворе уже одиннадцатое мая. А значит, он проспал двое суток кряду и еще одну ночь прихватил.
– Богатырский организм – богатырский сон, – добродушно улыбнулся Козаченко.
– Хорошо, что ты так думаешь, – поморщился Артем.
– А это не мои слова. Сам командующий армией так сказал. Он здесь был, пока вы спали.
– Почему меня не разбудил? – встрепенулся Артем.
– А генерал будить не велел. Сказал, что полковник Гудимов с честью выдержал все испытания. А то что спит, так это ж после победы…
– Победа победой, а дел все равно невпроворот… Американо-английский империализм не дремлет. Надо держать ухо востро…
Именно так думало и Верховное Главнокомандование. Когда эйфория победы прошла, командиры частей и соединений негласно получили задачу быть в готовности к отражению удара союзников. Да и в любом случае, в мирное время забот у командира дивизии хватает…
Про Римму Артем помнил. Еще седьмого мая он связался с ее полком, узнал о том, что девушка жива и здорова. Обещал быть. Но… Суета послепобедных будней закрутила его с головой. А тут еще Алексей Лодыгин из госпиталя вернулся.
– Две новости, одна хорошая, другая плохая… – с порога сказал он.
– Давай плохую.
– Меня в Москву на обследование направляют. Наверное, комиссуют. Или на штабной работе оставят…
– Плохо, действительно плохо, – расстроился Артем. – Но все равно радоваться надо. Ты же всю войну прошел. Уцелел в этом пекле. Победа!
– А я радуюсь…
Лешка помялся, помялся. И протянул Артему сложенный вчетверо листок бумаги.
– Вот!
– Что это?
– Рапорт… Жениться собираюсь, а ты ж пока что мой командир. Разрешение требуется…
– На ком жениться?
– На Римме.
– А-а, на Римме… На какой Римме?!!!
Хоть и не сразу, но до Артема дошло, что Лешка собирается жениться не на какой-то, а на его Римме.
– На той самой… – Лодыгин отвел взгляд.
– А она что, тебя любит?
Артему стало не по себе. В душе поднялся ураган, сердце закрутилось в груди как флюгер на ветру.
– Ну, в общем-то… Сказала, что любит…
– А я? – вырвалось у него.
– Ну ты ж ей как брат…
– Она тебе это сказала?
– Ну, говорила… Да и ты ей говорил… Да, вот и ее заявление. Командир ее полка утвердил…
Артем и мысли не мог допустить, что Лешка врет. Да и не может он Римму силком под венец затащить. Только если она этого захочет… А она хочет замуж. За Лешку. Иначе бы не было этих дурацких заявлений…
Артема взяла обида. Замешанная на гордости и возмущении. Он взял рапорт Лодыгина и вынес утвердительную резолюцию.
– Желаю любви и счастья! – выпалил он.
Алексей правильно понял, что командир не хочет его сейчас видеть. И убрался прочь с добытым знаменем победы…
Какое-то время Артем невидяще рассматривал пустоту за распахнутой настежь дверью. Затем пожал плечами. В конце концов, чего расстраиваться? Веди жил же он все это время без Риммы и дальше жить без нее будет… Но эта мысль не успокаивала. На душе такое чувство, будто он потерял что-то дорогое и ценное…
Он плохо помнил, как дошел до своего жилища.
Все три полка дивизии базировались на бывшем немецком аэродромном узле в восточных пригородах Берлина. Все, что немцы повредили при отступлении, уже почти восстановили. Взлетная полоса с бетонным покрытием, крытые стоянки, ангары, склады, казармы. Даже небольшой военный городок недалеко от штабного корпуса. Артему достался домик командира эскадры с тремя комнатами и кухонькой. Немцы так спешно отступали, что даже не взорвали это чудо германского строительного искусства. И командир их не успел вывезти мебель. Видимо, некуда было. А мебели здесь было предостаточно. Со всех стран Европы свозилась…
На кухоньке возилась белокурая миловидная девушка. Погоны младшего сержанта. На гимнастерке поблескивает новенькая медаль. А что под гимнастеркой?..
– Товарищ полковник, вы так рано? – удивилась она.
Часы показывали только половину девятого вечера.
– Я только начала ужин готовить…
Это все заместитель по тылу. Решил организовать ему личного повара. Говорит, обидно смотреть, как такая кухонька пустует. Да и вообще, говорит, война уже закончилась. Командир должен жить как человек, в нормальных человеческих условиях. Как все командиры высокого ранга.
На роль повара вполне сгодился бы и ординарец Артема. Но зампотыл настоял на женщине. Женщина, мол, есть женщина. Тем более если она симпатичная… А ведь знает, что Артем не крутит романы с женщинами… А почему бы и нет? Война в самом деле кончилась. К тому же Римма вдруг собралась замуж за его друга… Мысль об этом вызвала очередную вспышку обиды. Кровь ударила в голову… Он подошел к девушке, взял ее за плечи, мягко повернул к себе. Лукаво улыбнулся.
