Я проигнорировала несколько высокомерный тон:
— Дело в том, что он случайно надышался "Сквернословием", вот теперь мучается.
— Случайно? — фыркнула гостья. — Это называется беспечностью, а не случайностью. В этом саду давно следует навести порядок, — ухоженная кисть очертила круг в воздухе. Пахнуло духами (слишком пряными и тяжелыми, никогда не любила такие).
— А что здесь не в порядке? — уточнила я, ощутив вдруг, что сама начинаю закипать. — Нас все устраивает.
— Оно и видно, — вздернула подбородок женщина. — Впрочем, Розалия непременно узнает о том, что происходит в ее отсутствие. И этот ваш горбатый неумеха.
От этих слов бедный Липок весь съежился. Наверное, взлелеял в мечтах мысль провалиться сквозь землю. А вот меня они сильно задели.
— Мы ей сами все с удовольствием расскажем. Вам, вообще, что понадобилось в неидеальном саду?
— Что-о?
Юноша едва заметно улыбнулся. Это придало еще больше уверенности.
— Ну, вы за чем пожаловали? За "Уродством"? "Гадостью"? Или за чем-то подобным?
— Да, как вы смеете? — тонкие ноздри затрепетали. Я даже малость струсила — вдруг сейчас как полыхнет огнем — но слишком явно на попятную не пошла.
— А что тут такого? Эти растения пользуются спросом. Я же не знаю, что именно нужно вам.
— Ну и сервис… — красивый голос превратился в свистящий шепот.
— Пожалуйста, давайте перейдем к делу. Не задерживайте нас. У меня еще куча работы.
— Да вы просто нахалка!
— В таком случае, вам поможет Липок, — я невинно пожала плечами. — Он мастер своего дела. И сад знает, как свои пять пальцев.
Юноша едва не заплакал от открывшейся перспективы. Конечно, я не собиралась его оставлять наедине с этой дамочкой. Вернее, я была уверена, что гостья сама того не захочет.
— Мне нужно тридцать пять единиц "Гордыни", — женщина снизошла до озвучивания цели своего визита.
Вон оно что. Просто идеальные цветы для этой фифы. Может, стоит напомнить, что ей назначено на вторую половину дня? Нет, лучше остановиться, пока не поздно. В конце концов, себе же хуже сделаю. Все ж наверняка не раз еще придется столкнуться.
— Пойдемте. Липок, ступай к Розалии. И постарайся больше никого не встретить.
Юноша словно только и ждал подобного предложения — со всех ног понесся прочь. И вот в этот момент я поняла, насколько опрометчиво поступила: кто ж знает, где растут эти цветы. Или кустарник. Или дерево? Растерянно повертела головой и выбрала каменную тропинку. Где-то спустя десять минут нашего блуждания по саду, дамочка не выдержала:
— Вы вообще знаете, где растет "Гордыня"?
Меня бросило в жар. Похоже, самое время признаться.
— Конечно, знает, — послышался знакомый голос.
О, как же он вовремя!
— Гавриил, — гостья скривилась так, словно ее только что вынудили съесть килограмм лимонов.
— И я рад тебе, Гибрисса.
А эти двое похоже не переносят друг друга. Приятное открытие теплой волной разлилось по телу, а за спиной словно выросли крылья. С чего бы такая реакция?
— Куда теперь? — надменно поинтересовалась женщина. Гавриил, не дав мне толком прийти в себя, уже устремился вглубь чащи:
— Тут слишком буйная растительность. Ступайте за мной.
Я поспешила следом. Дамочка, фыркая и протыкая шпильками дорогих туфель землю, не отставала и, не стесняясь, выражала свое "восхищение" выбранным путем. Скоро мы вышли на самую странную поляну, какую только доводилось встречать. Она тарахтела, щелкала, гудела и фыркала. В самом же ее центре раскинулась невысокая яблоня, почти не отличимая от тех, что растут в обычном фруктовом саду, если не считать ветвей, украшенных одновременно белым, розовым, голубым цветом и зрелыми яблоками.
Пышное дерево очерчивало семь разномастных колец. Внутреннее, прилегающее к гладкому стволу, состояло из каких-то высоких растений. Их ослепительный блеск в свете солнечных лучей, не позволял толком разглядеть ни головок, ни стеблей. Вторую окружность образовывали болезненно-желтые цветы. Их удлиненные бутоны заканчивались широким раструбом, которыми они что-то шумно и ненасытно втягивали. Следом росли цветы с раздваивающимися ножками, на конце каждой имелось по два совершенно разных бутона: один, насколько удалось рассмотреть, напоминал Титан Арум, другой — Гиднору африканскую. В голове внезапно появилась догадка, что собой представляет этот необычный луг. И дальнейшее лицезрение диковинных растений ее только укрепляло. Так, например, меняющие цвет от бледно-зеленого до изумрудного, головки странной формы невольно вызвали ассоциацию с завистью. А росшие возле них, оранжевые хищники на толстых коротеньких стеблях — с чревоугодием. Они жадно клацали челюстями по воздуху, обнажая алые рты в попытке поймать бестолковых насекомых, по глупости залетевших на странную поляну. Следующий пояс составляли стебли, на которых вместо бутонов и лепестков находились извивающиеся бордовые змеи, они даже шипели и порой вытягивали раздвоенные языки. Их соседями оказались на вид довольно мирные "камни" водянистого серо-голубого цвета, подрагивающие как желе.
Ютившаяся на безопасном расстоянии табличка окончательно подтвердила возникшую догадку: придется иметь дело с "7 смертными грехами". И по закону подлости "Гордыня" росла у самого подножья яблони. Плюс никаких дорожек, никаких тропинок. Я умоляюще посмотрела на замершего Гавриила (как было бы здорово, если бы он перенес меня к дереву по воздуху) и боковым зрением заметила злорадное лицо Гибриссы. Похоже, она рассчитывала на красочное шоу. Вероятно, так оно и будет. Занятно понаблюдать за человеком, пробирающимся через греховные тернии. Зря я поспешила. Возможно, за обедом Розалия дала бы пару дельных советов.
— Ну? Долго мне еще ждать? Шевелитесь, милочка.
Внезапно я ощутила спасительное трепыхание в кармане. Дневник! Волнуясь, выудила верного помощника на свет, искренне понадеявшись, что ничего сверхсложного не предстоит. Но все, что он мне предоставил, умещалось в одно крохотное подбадривание:
"Каждому человеку самостоятельно предстоит противодействовать смертным грехам."
Просто великолепно! Я еще раз посмотрела на ангела. И, видимо, он правильно понял мою немую мольбу. Вот только вместо желанной помощи помотал головой. Гибрисса звонко расхохоталась:
— Давай, садовница, выполняй свои обязанности!
Вот же, стерва. Ладно. Надо так надо. Если я "Смерти" противостояла, с "Местью" справилась, неужели "7 смертных грехов не одолею"? На этой мажорной ноте (стремительно ползущей к минору), я сунула дневник Гавриилу, надела покоившуюся у таблички перчатку, вооружилась ножницами и боязливо посмотрела на первый круг. Желеобразные "камни" росли так плотно друг к другу, что ступить между ними просто не представлялось возможным. Да и само кольцо было слишком широким, чтоб его перепрыгнуть.
