— Ты совершенно не контролируешь себя, Мартин! Виктория ушла, и прошлое ушло вместе с ней. Алекса…
— Алекса? Ах да, моя маленькая Виктория. Все еще неиспорченная. Все еще нетронутая. Правда? Ты смотрела за ней в Коломбо? Ты никому не позволяла слишком близко подходить к ней? Никто не оставался с ней один на один?
— Мартин, ты должен избавиться от этой противоестественной идеи. Да, это противоестественно! Я не могу позволить…
— Позволить, ты сказала, сестра? Противоестественно? Алекса же не моя дочь, не так ли? В свидетельстве о ее рождении нет моего имени! Здесь нет кровосмешения, моя дорогая Хэриет, если ты это имеешь в виду! И ты не можешь позволить или не позволить что бы то ни было! Тебе понятно? Понятно?
Она попятилась назад, прочь от двери, закрыв уши руками, чтобы не слышать этих голосов. В своих кошмарах Алекса всегда старалась закрыть уши, прежде чем услышит их разговор, но все равно она отчетливо слышала каждое слово. А вот и дверь в ее комнату. Настежь открытая. В дверях стоит старая няня. Пусть она останется с ней. «Быстро принеси свою циновку ко мне в комнату! Да, сейчас». Она будет спать с ней всю ночь. Если он придет, если под дверью будет опять раздаваться его просящий голос, называющий ее «маленькой Викторией»…
Но ее позвала Хэриет:
— Алекса? Алекса, ты должна впустить меня. Есть вещи, которых ты пока не понимаешь, но я думаю, что ты все еще достаточно доверяешь мне и сделаешь так, как я тебе посоветую, и при этом не будешь задавать лишних вопросов.
Лицо Хэриет как-то резко постарело и казалось изможденным. Алекса никогда раньше не обращала внимания на то, как выглядит Хэриет. Для нее она всегда была просто «тетя Хэриет».
— Я стояла за дверью во время вашего разговора. Мне кажется, что теперь я все поняла. Мне нужно уехать отсюда.
Голос Алексы звучал безжизненно. В кошмарах ее слабый голос заглушался какими-то другими голосами, которые лавиной обрушивались на нее, но громче всех звучал голос Хэриет:
— Я боюсь, это может… Недавно я… Летти Дизборн…
— Летти?
— Да. В последнее время она стала что-то подозревать. Конечно, она не имела права вмешиваться, но что сделано… Как бы там ни было, он приехал и сейчас здесь, но остановился не как обычно у нас, а у Летти. С одним из слуг он прислал записку, но я не стала говорить об этом Мартину. Думаю, для тебя сейчас это лучший выход. То, что я говорила раньше, сейчас не имеет значения. Все изменилось сейчас…
— Он? Кого ты имеешь в виду?
— Я надеюсь, что ты будешь слушать меня внимательнее! — Это уже была прежняя тетя Хэриет. — Я уверена, я только что сказала тебе. Сэр Джон Трэйверс. Скорее всего, Летти пригласила его сюда, но, как бы то ни было, он здесь. Он хочет зайти к нам завтра. И лучше уж он, чем… Я хотя бы могу быть уверена, что он будет добр по отношению к тебе. И ты сможешь иметь все, что захочешь, будучи леди Трэйверс.
— Леди Трэйверс? Леди Трэйверс! Мадам?
Алекса открыла глаза, не понимая, где находится.
— Мадам! Я бы не стала будить вас, но вы просили сделать это в одиннадцать часов…
Медленно открыв глаза, Алекса наконец вернулась к действительности. Слава Богу, все позади, и она теперь леди Трэйверс. Да, это именно леди Трэйверс садится на кровати, лениво потягиваясь, и улыбается, глядя на встревоженное лицо горничной.
— Опять вам приснился страшный сон, мадам?
Бриджит была с ней чуть более трех месяцев — достаточно для того, чтобы узнать, что ее хозяйку иногда мучают кошмары и она во сне мечется и громко стонет. Бедняжка! Она еще совсем молоденькая, а вышла замуж за человека, который годится ей в отцы. Но они оба кажутся такими счастливыми, общаясь друг с другом. Во всяком случае, им всегда есть о чем поговорить, хотя они никогда не спят в одной постели и даже в одной комнате. «Но это не мое дело», — говорила себе Бриджит. Она прекрасно знала одно: если бы они не спасли ее тогда, в Индии, Бог знает, чем бы все это кончилось. Есть вещи, о которых лучше не думать. Жаль только, что ее очаровательную хозяйку преследуют кошмары, которые напоминают ей о том, о чем она старается забыть.
Бриджит никогда не сплетничала и умела держать язык за зубами. Вид румяного лица Бриджит и рыжих волос, упрямо выбивающихся из-под белого чепчика, всегда по утрам поднимал Алексе настроение, особенно после таких кошмарных снов.
— Я так рада, что проснулась! Действительность так хороша!
Алекса окинула взглядом комнату с изысканной мебелью и большими окнами, выходящими на балкон. Ветер шевелил легкие занавески, и до нее доносился запах кофе и горячих круасанов. Она в Париже!
— Ванна готова, мадам. Она довольно горячая, поэтому вы можете позавтракать, пока она немного остынет.
— Знаешь, Бриджит, на секунду мне показалось, что мы все еще в море, плывем на корабле. Мне кажется, наше путешествие было бесконечным.
— Я рада, миледи, что оно наконец закончилось. Если бы я была мужчиной, то никогда бы не стала моряком.
Наслаждаясь ванной, Алекса вдруг задумалась. Мужчина. Матрос. Почему она вдруг так отчетливо вспомнила лунную ночь, залив, рейдовые огни корабля, стоящего у рифов? Матрос с корабля (во всяком случае, она так тогда решила), который называл ее русалкой, морской нимфой и целовал ее… Их мокрые, слившиеся воедино обнаженные тела. А потом целая цепь событий, которые привели ее сюда. Николас. Она предпочитала называть его так, ей не нравилось американское сокращение «Ник». Интересно, как выглядит Калифорния?
— Вам подать полотенце, миледи?
Хорошо, что Бриджит прервала ее мысли. «Позже, — подумала Алекса. — Позже!» Она чувствовала, что еще не все закончилось между ними и что когда-нибудь они обязательно встретятся. Но теперь, когда она знает и понимает в жизни значительно больше, их встреча будет иной, на этот раз они встретятся на равных!
— Ты не знаешь, сэр Джон уже встал, Бриджит?
Леди Трэйверс раскраснелась, когда Бриджит тщательно зашнуровывала ее корсет. Она поморщилась от усилий горничной. Корсеты! Бриджит знала, что ее хозяйка ненавидит их, но тем не менее всегда просит затянуть посильнее, пока ее талия не становится осиной.
— Он встал прежде вас, мадам. Мистер Боулз сказал мне, что его хозяин должен вернуться к ленчу.
— Хорошо, тогда я не буду пока надевать платье, чтобы не измять его прежде, чем мы пойдем по магазинам.
Отослав Бриджит выпить чашку чая, Алекса робко подошла к письменному столу и села на стул с прямой спинкой. На столе стояла массивная чернильница и ровными стопками лежали бумага и конверты с эмблемой отеля. Это напомнило ей о письмах, письмах и бумагах. Они часть секрета, тщательно скрываемого долгие годы. Доказательства замужества ее матери, единственного законного замужества. Алекса узнала и об этом. Тогда она была слишком потрясена, чтобы осознать последствия этого, если бы мама и Фреди остались живы.
