«Афганец» улыбнулся:
– Ну, если так, то давай! Будем считать, аванс получил! А вообще, хитер ты, майор!
– Не был бы хитер, три войны не прошел бы!
Володя согласился:
– Это точно! Ладно, давай кейс, работать придется рано утром, но все будет в ажуре! Я сейчас за сотовым телефоном, с него и позвоню тебе, номерочек-то не забудь написать!
Рудаков вырвал из записной книжки лист, проставил на нем цифры своего мобильного номера, протянул «афганцу»:
– Держи! Как позвонишь, я проинструктирую тебя о том, что делать после постановки мин и отхода с территории завода.
– Понял, майор! Сделаю. А как фирма наша называется?
– У тебя что в «дипломате»?
– Мины!
– А как их называют в обиходе?
– «Игрушки», «сюрпризы», да мало ли еще как? При чем здесь это?
– А раз мы имеем дело с «игрушками», то и фирму назовем «Чебурашка»! Понял?
«Афганец» вновь засмеялся, предложив:
– Может, лучше «Антошка»? Все ближе к теме?
– Можно и так! Работай и будь осторожен, не попади с кейсом в ментовку!
– Ну, ты еще о «мыльнике» вспомни, что я тебе, пацан вчерашний? Сказал, все будет в ажуре, значит, так оно и будет! Погнал я! До связи!
Голос бывшего разведчика звучал совершенно спокойно, и взгляд его стал серьезен, сосредоточен и, как ни странно, абсолютно трезв. Сержант спустя двадцать лет получил боевое задание против таких же вражеских, как моджахеды, субъектов, унизивших его!
«Афганец» сел в троллейбус и поехал в сторону центра города, Рудаков же решил немного послушать кабинет Долматова-старшего, чье присутствие на заводе выдавал персональный «мерин», стоящий перед конторой в окружении «БМВ» сопровождения. По разговорам в кабинете директора ЖБК майору стало ясно, что отцу неизвестно о судьбе сына. И это было странным: не обнаружить искореженный джип Антона до сих пор просто не могли, если… если только его взрывом не бросило в топь и он не ушел на дно болота. Тогда Долматов-старший не мог знать о трагедии, разыгравшейся недалеко от дачного поселка Береговое. И поэтому вел себя спокойно, по-деловому с кем-то говорил по телефону, кого-то вызывал к себе – другими словами, занимался исполнением своих хозяйских обязанностей, которые не были интересны командиру «Снежного Барса».
Борис отправился на конспиративную квартиру, где сразу по приезде к нему обратился прапорщик:
– Борис Дмитриевич, не пора ли нам обсудить планы на завтра? Ведь именно завтра надо будет выходить на связь с Долматовым!
– Ты прав, Семен! Но сначала о том, как чувствует себя наш пленник? Очнулся?
Кулибин ответил:
– Да, и я помог ему в этом!
– И как ведет себя молодой хозяин жизни?
– Боюсь, придется нам памперсы ему покупать.
– Да?
Прапорщик объяснил:
– Точно! Как пришел в себя этот ублюдок, понял, что прикован к кровати в подвале, так сразу под себя и пустил струю.
– Обоссался?
– Самым натуральным образом. И куда только спесь делась? Лежит испуганным дрожащим лягушонком, ни хрена не соображая.
Рудаков приказал:
– Спустимся к нему.
– Как скажешь, только нос придется зажать, воняет, как скунс, пленник наш.
– Ничего, потерпим недолго.
Рудаков с Кулибиным, надев на лица маски, спустились в подвал.
В нем тускло светила синяя лампа.
Антон лежал на кровати с вытянутой вверх правой рукой и раздвинутыми ногами, испуская вокруг себя невообразимую вонь. Точно, как скунс! Долматов-младший при появлении людей в масках весь как-то сжался, выдавая животный страх.
Рудаков присел перед кроватью на табурет, дыша ртом, чтобы не чувствовать вонь, спросил:
– Ну и как тебе здесь, господин коммерческий директор?
– Я… я… не понимаю, что все это значит? Кто вы? Что вам от меня надо? Если выкуп… дайте позвонить отцу, он заплатит. Ни о какой милиции речи даже не пойдет… Я отца знаю, он примет ваши условия, какими бы они ни были!
Майор закурил, пуская дым прямо в физиономию Долматова.
– Погоди, Антоша… Будет тебе разговор с папашей! Если, конечно, он поведет себя разумно. А пока ты должен вести себя тихо и послушно.
Рудаков подробно проинструктировал пленника, предупредив:
– Если попытаешься выкинуть какой-нибудь фокус, то вот из этой мортиры, – майор показал Долматову пистолет, – я прострелю тебе коленную чашечку. Все усвоил, урод?
– Да, да, конечно, я буду подчиняться вам во всем, как вы и приказали! Но… вы меня не убьете?
Борис, посмотрев на трясущегося мерзавца, ответил:
– Обещать не могу. Я уже сказал, все будет зависеть от того, как поведет себя твой отец. От него зависит твоя жизнь. Хотя, между нами, девочками, говоря, я бы с удовольствием всадил в тебя всю обойму. Итак! Брюки фирменного костюма, я смотрю, ты уже основательно изгадил, так что в предоставлении тебе туалета не вижу смысла, продолжай в том же духе! Пищи, воды и сигарет тебе на сегодня тоже не полагается. Мозг будет работать лучше, а бессонная ночь тебе, мразь, не помешает! Да! А почему ты не спрашиваешь, что с твоей проституткой Викой и водителем Володей?
Долматов побледнел:
– Я… я представляю…
Рудаков перебил его:
– Чтобы ты понял, что игра пошла по-крупному, отвечу на этот вопрос. Они, нашпигованные пулями и осколками, отправлены на небеса, прямой дорогой в ад! Все! Лежи и думай о жизни. Если можешь, молись, говорят, узникам в камере смертников это помогает.
– Нет! – закричал вдруг Долматов. – Вы не посмеете меня пальцем тронуть! Отец вас тогда из-под земли достанет!
Майор удивленно воскликнул:
– О! Наш трусливый шакаленок голосок решил повысить и угрожать нам? Интересно! Значит, папаша твой нас из-под земли достанет? А знаешь, Антоша, твоими устами молвит истина. Ведь именно туда, в сырую землю, я и планирую уложить твоего отца! А вообще, закрой пасть, червь, иначе я тебе ее твоими же обоссаными трусами заткну!
Борис обратился к Кулибину:
– Пойдем отсюда, друг, мне противно общаться с шакальей породой, хотя это и необходимо.
Офицеры поднялись в гостиную.
Присели за большой круглый стол.
Рудаков сказал:
– Ну а теперь, Сеня, обсудим наши действия на завтра. В 8 утра выдвигаешься на «девятке» в район ЖБК. Останавливаешься у девятиэтажного дома, что метрах в трехстахпятидесяти от конторы, сразу за стройкой. Поднимаешься наверх, на чердак или на крышу с «винторезом». Берешь под прицел четвертое и пятое окна второго этажа, справа, если смотреть на фасад здания, кабинет Долматова. Они сначала будут закрыты жалюзи, но это до прибытия хозяина. Как только он войдет в офис, секретутка поднимет их, и ты через прицел будешь отлично видеть «уважаемого» Игоря Владимировича. Как только я подам тревожный сигнал на систему безопасности в часах, выстрелишь пару раз, но так, чтобы не задеть Долматова, а разбить какие-нибудь предметы рядом с ним. Затем сразу уходишь сюда. Вот и вся твоя задача. Что произойдет дальше, я тебе расскажу, как сам вернусь. Да, к сведению, моя «десятка» будет стоять на площадке перед светофором, мимо которого ты поедешь, выполнив задачу.
Прапорщик поднялся, прошелся по комнате, спросил:
– Ты что-то говорил о каком-то сюрпризе Долматову. Мне о нем знать не надо?
– Ну что ты, Сеня! Сказал же, вернусь, все расскажу!
– Ловлю на слове, майор!
– Считай, что поймал.
Раздался вызов на сотовом телефоне Рудакова.
Он ответил:
– Да?
– Майор? Это «афганец». Звоню с мобильника, мой номер тебе нужен?
– Нет, я сохраню его после окончания разговора. Ты свою задачу помнишь?
– За кого ты меня принимаешь?
– Извини, если обидел. После установки мин уходишь с завода, я должен знать о готовности крана к взрыву. Затем встречаемся в кафе, скажем, в 14.00. Выполняй задачу, сержант!
«Афганец» заверил:
– Не волнуйся, все будет сделано в лучшем виде. Естественно, только не для подонков Долматовых. Я им такой сикиш устрою!
Рудаков остановил речь абонента:
– Не говори «гоп», Вова, а иди лучше хорошо выспись, и завтра, смотри, работать без капли алкоголя в организме, если хочешь сохранить свою голову и не подставить под удар собственную семью, ну и меня с ними!
– Ну что ты, майор! Разве я не въезжаю в обстановку? Или в первый раз на «охоту» выхожу?
– Хорошо! Удачи тебе, Володь!
– Конец связи, – по-военному ответил бывший разведчик.
Кулибин спросил:
– С кем ты говорил, я могу узнать?
– Конечно, Сеня! Это был наш неожиданный помощник, я с ним познакомился, проводя первую рекогносцировку местности у ЖБК, в кафе…
Рудаков рассказал прапорщику историю своего знакомства с «афганцем», не затрагивая той части, в которой объяснялась роль, которую отвел Владимиру майор в завтрашней акции освобождения племянника. И это не было проявлением недоверия проверенному боями прапорщику, просто незачем было загружать его лишней информацией перед выполнением собственной задачи.
