Монах поклонился Семёну, отступил на два шага, спрятал нож и скрестил руки на груди.
Сработало! Что это, «доброе слово и автомат»? Или просто доброе слово? В любом случае всё получилось и не пришлось никого убивать.
Иван и девчата без всякой помощи извне прекратили истерику. Но это было отнюдь не счастливое самоисцеление, а страшный симптом: они лежали молча, еле дыша, и у всех однообразно подёргивались конечности.
Яд действовал, нужно было спешить.
Вытряхнув из рюкзака аптечку, Семён достал нашатырь, дал как следует нюхнуть Богдану и снова выписал оплеуху. И сам нюхнул, чтобы побыстрее выветрить из головы туман войны. Затем ещё дал Богдану нюхнуть и на всякий случай добавил ещё две оплеухи. Для закрепления.
– Прекрати меня лупить… – заторможенно пробормотал Богдан.
– О! Ты вынырнул, нет? Быстрее очухивайся, переводить надо!
– Я тебя слышу, не кричи… Кого переводить? Куда?
– Разговор переводить! С Хаптаи на русский и наоборот.
– Переводить так переводить… Говори…
Семён похлопал по полу рядом с Богданом и кивнул монаху. Тот послушно подскочил и присел на колени.
– Спроси, есть ли у них противоядие.
– Так… – Богдан вроде бы и участвовал в беседе, но взгляд у него пока что был бессмысленный. – Не понял, нас что, опять напугала мышка?
– Богдан, не дури! Наши умирают, срочно нужно что-то делать! Спроси, есть ли у них противоядие.
– Наши… умирают?! А что случилось?!
– О, господи… Я убью тебя, тормоз! Ивана и девчонок ужалили огромные скорпионы! Да не по разу! Переводи то, что я говорю, потом всё объясню. Спроси насчёт противоядия.
Монах что-то неодобрительно пробормотал, покосившись на Богдана.
Богдан машинально ответил на Хаптаи.
Монах ответ проигнорировал.
– А, понял! – встрепенулся Богдан. – Понял… Для начала скажи ему, что мы не пленники, не враги, а… Допустим, твои слуги. Он считает нас твоими пленниками. Хм… И говорит, что не стоит с нами возиться, лучше сразу убить.
– Ну так сам и скажи!
– Он игнорирует меня. Обратись к нему лично, подтверди жестикуляцией, с паузами, чтобы я мог вставить пару слов. Сделай выразительную интонацию. Давай.
– Чёрт, столько сложностей… Ладно. Смотри сюда, дитя подземелья, – это мои слуги, – Семён похлопал Богдана по плечу, затем указал на Ивана и девчат. – Я им доверяю, как себе.
Богдан перевёл.
Монах поклонился и что-то почтительно пробормотал.
– Всё?
– Да, он всё понял. Он просит прощения за глупость, за то, что принял нас за врагов.
– Да на фиг нам его прощение! Нам противоядие нужно. Давай, давай, не томи!
Прозвучал короткий диалог на Хаптаи, затем Богдан выдал результат:
– Да, у них есть вытяжка из яда хрустального скорпиона. Никогда о таком не слышал, но он говорит, что есть.
– Отлично. Спроси, поможет эта вытяжка нашим или нет.
– А что, их ужалил скорпион?
– Да, да! Несколько раз «клюнули» каждого, огромные скорпионы, вот эти самые хрустальные!
– Огромные? В смысле, те, что размером с овчарку?
– Да!
– Ну… Тогда у них должно быть много яда…
Богдан переговорил с монахом.
Тот кивнул на Ивана и девчат и задал вопрос.
А Иван с девчатами, между тем, уже не подавали признаков жизни. Лежали недвижно, не шевелились и, похоже, даже не дышали.
– Подтверди, что их нужно спасать.
– Нет, ну что за мракобесы! Это же элементарно: людей ужалили, надо всё бросить и спасать!
– Подтверди.
Семён эмоционально подтвердил: указал на Ивана с девчатами, изобразил волочение, инъекцию, как смог (судя по пантомиме, шприц был лошадиный), для вящей убедительности погрозил монаху кулаком и пообещал:
– Не спасёте – я вам всем тут втулки развальцую по самое не балуйся!
Богдан взялся было переводить, но монах жестом остановил его: спасибо, не надо, всё ясно.
Перебрав связку свистков на шее, монах трижды коротко свистнул в один из них.
Семён болезненно сжался, предвкушая страшный топот по норам…
Однако обошлось: через несколько секунд в зал опрометью влетели ещё пятеро монахов. По виду они ничем не отличались от первого, разве что чертами лица, и были помоложе. Однако в полумраке возраст и черты лица особо не разглядишь, так что на данный момент для гостей все они были одинаковые.
Монах № 1 встал, указал на Семёна и, почтительно склонив голову, сказал:
– Эцэ.
Пятеро прибывших, издав возгласы недоумения, приблизились к Семёну, поочерёдно потрогали его за руку и, восторженно завопив «Эцэ!!!», принялись бить поклоны.
«Точно, маньяки… – с опаской подумал Семён. – Прямо какая-то тоталитарная секта с культом эцэ…»
Монах № 1, по-видимому, был тут за старшего. Строго прикрикнув на пятёрку новоприбывших, он бегом раздал задачи и через минуту девчат с Иваном потащили по убегавшему вправо тоннелю.
Глава 12
Радикальное лечение
«Посёлок Целителей» с полным на то основанием можно было назвать аулом.
Два десятка саманных домишек, прилепившихся к склону горы, несколько кошар, ветряк европейского типа, воздвигнутый каким-то благодарным пациентом, и двухэтажный Гостевой Дом из песчаника – единственное приличное строение во всей округе.
Аул, одним словом.
Автобус с «археологами» оставили у Гостевого Дома. Несмотря на кажущуюся убогость, целительный аул пользовался у приезжих большой популярностью, поэтому свободных мест не было. За небольшую сумму хозяин Гостевого Дома разрешил «археологам» пользоваться удобствами во дворе и разбудил сынишку, чтобы проводил дам к доктору Ниязу.
Дамы по-быстрому воспользовались удобствами, сполоснули личики в бочке с водой и, прихватив сумку, пошли с двенадцатилетним сыном хозяина прогуляться по спящему аулу.
Алёнка выступала в роли «смертельно больного ребёнка». Ещё в автобусе «нырнула» в медитацию, и теперь Виолетта несла её на руках.
Доктор Нияз не ложился спать и с нетерпением ждал дорогих гостей. «Дорогих» во всех смыслах. Пока суть да дело, отец через ряд посредников договорился о чудесном исцелении Алёнки за десять миллионов евро.
Доктор осмотрел Алёнку, убедился в том, что она «смертельно больна», выразил сочувствие и сказал, что придётся немного подождать. Сейчас его братец-помощник решит все финансовые вопросы, и после этого можно будет заняться лечением.
Сорокалетний полноватый Нияз выглядел настоящим провинциальным доктором прошлого столетия, сошедшим с чеховских страниц: благообразное лицо, красивая бородка, тонкие очки в золотой оправе, мудрый взгляд – в общем, во всех отношениях приятный человек.
А его младший брат Рашид был похож на чёрта. Худущий, вертлявый, хитроглазый, на нём разве что таблички не было «Бойтесь, я жулик!», все остальные признаки наличествовали.
Однако выбирать не приходилось. Это конечный пункт в посреднической цепи, дальше будет Проводник и собственно Хранилище.
Пока Рашид посредством современных коммуникаций проводил сверку и готовность к транзакции с бухгалтерами Красного Дома, Нияз предложил гостьям чай на веранде и лёгкие закуски.
Виолетта чинно пила чай, приглядывая за «отключившейся» Алёнкой, а сгорающая от нетерпения Лиза спросила, нельзя ли взглянуть на Чудесного Мальчика.
Доктор сказал, что мальчик сейчас спит, но для таких дорогих пациентов нет ничего невозможного…
И отвёл Лизу в заднюю комнату, где отдыхал Чудесный Мальчик.
Опасаясь разбудить ребёнка, доктор не стал включать верхний свет и зажёг тусклый ночник с зелёным абажуром.
В небольшой кроватке, под марлевым пологом, крепко спал мальчонка лет семи. На вид это был ничем не примечательный обычный мальчик, но… Лизе не нужен был свет, чтобы определить его истинную природу.
Как только вошли в комнату ребёнка, Лиза поняла, что это не Абсолют. На такой маленькой дистанции Абсолюта почувствовал бы любой, в ком течёт кровь Правителей.
У каждого потомка Первой Династии есть особая Способность, доставшаяся в наследство от предков, которая требует неустанного развития, а также обусловленное этой способностью повышенное сопротивление ментальному воздействию.
Такая способность есть даже у дуболома Германа – это обострённое чувство опасности, которое, впрочем, он никогда в жизни не развивал: «само растёт, зачем развивать?!».
Абсолют – это редкое сочетание в одном человеке целого ряда таких способностей, и в придачу к ним солидный пакет иммунитетов к разного рода вредоносным воздействиям.
По начальному протоколу Ордена именно Абсолюты были основой Стартовой Группы, с которой после Отмены начнётся следующая Цивилизация.
На ныне вражьем, а когда-то общем для всех Хаптаи это звучит как «Тэнгхун» (Богочеловек). Но поскольку Элита отрицает существование Богов и старается избегать любых упоминаний об этих бесполезных эфемерных сущностях, для феномена был придуман простой и исчерпывающий термин: Абсолютный Человек.
