Лицо лорда осунулось. Он перевел взгляд к дымящейся вершине вулкана, что успокаивался после кровопролитной схватки, что восстанавливал силы после борьбы с чужеродным металлом, способным поработить его и уничтожить. Борьбы, в которой удалось выстоять лишь чудом, благодаря внезапно проснувшейся мощи источника. Вот только глава королевской тайной службы как никто другой знал, что случайностей в его работе не бывает.
— Позаботься о Луизе, — сказал он спокойно. — Передай дочери, что, несмотря на наши разногласия, я всегда любил ее.
— Роберт, — Эггер впервые отважился назвать лорда по имени, но сейчас это не имело значения. — Вы же не пойдете туда? Вы же не оставите дочь одну?
— Одну, — горько усмехнулся мужчина. — Я превращаю жизнь тех, кого люблю, в бездну. Непроглядную, черную, полную страданий бездну. И выхода из этой бездны нет. Поверь, она погорюет немного, а затем выйдет замуж и будет счастлива. А ты, Андреас, позаботься, чтобы судьбу моей дочери устроила твоя жена.
— Лорд.
— Мне нужно твое слово.
— Даю свое слово, — Андреас стиснул зубы и перевел взгляд на вулкан. Туда, где предположительно находилась его сестра. Или то, что от нее осталось. Андреас не знал, как жить и дышать, если Присциллы не станет. Не знал, как посмотрит в глаза родителям и Марго, ведь он лично привел сюда ту, кого поклялся защищать. Его младшую сестру, его кудряшку, что всегда находила нужные слова и была верной опорой.
Рыжий огонь взметнулся и исчез, оставив мужчин наедине с тишиной, которая после боя стала невыносимой, ведь в ней крики умирающих и лязг оружия слышались острее, хотя их уже и не было…
* * *
Когда ты знаешь, что было, есть и будет — время теряет значение.
Я никогда не видела свою судьбу. Ни прежде, ни сейчас, и теперь ясно почему. Пряльщице судьбы это не положено, ведь я способна менять ее направление. Почему-то дух огня отметил своей милостью или своим проклятием именно меня.
Сейчас обретенное знание стало проклятьем.
Я видела разные варианты мира: со мной и без меня. Это пугало, нервировало и вдохновляло одновременно, поскольку мое участие в судьбах флоссианцев способно сделать мир лучше. Для кого-то…
Вот только зачем? Зачем, если в итоге мы катимся в бездну? Весь путь, вся наша жизнь, по сути — путешествие к смерти. Мы так стремимся куда-то, спешим, боимся, волнуемся, не осознавая, что в масштабе вечности и вселенной это ничего незначащее мгновенье. Меньшее, чем взмах ресниц. Так стоит ли вообще вмешиваться?
Знание впрыснуло яд в мою кровь. Яд безразличия. Яд апатии. Яд малодушия. А быть может дух огня и вовсе лишил меня души. Выжег ее, как лорд выжигал память…
Появление в бездне Рэйнарда стало неожиданностью.
— Присцилла! — я не видела его, слышала лишь голос. Тихий, далекий. — Присцилла!
Откликнуться? А стоит ли…
— При!!!
Настойчивый. Но у меня нет сил на объяснения. Нет сил сопротивляться или оправдываться. В этот миг я не хотела ничего. Я хотела исчезнуть.
— Присцилла!
Голос раздался совсем рядом, а затем меня коснулись знакомые ладони. Они по-хозяйски прошлись вдоль тела, поднялись выше, заключили лицо в объятия, рождая внутри меня забытый трепет:
— Это ты, — прошептал лорд, прижимаясь лбом к моему лбу.
Мы не видели друг друга, только чувствовали. В полной тишине. В непроницаемой темноте. Стоя на какой-то хрупкой, неверной поверхности, что в любой миг может сорваться в неконтролируемое падение…
— Я думал, что потерял тебя… Идем домой.
— Домой? — прижалась щекой к его щеке.
Какое знакомое слово. Вот только теперь оно не вызывает прежних эмоций, потому что я знаю, что через семь лет отец скончается от болезни, а матушка сойдет с ума от горя. Мы будем ее поддерживать, но ее хватит на два года…
Я знаю судьбу Марго и Андреаса, их сына и двух дочерей, знаю будущее Луизы. Мне все известно наперед, как и то, что вернувшись, я могу все переиначить. Могу спрясть судьбу любого человека так, как считаю нужным. Вот каков мой дар. Не только соединять сердца. Дух огня позволяет мне исправить судьбу любого человека. Вот только увидев все, я не считаю это правильным. Не считаю, что это вообще возможно, ведь итог все равно один… Гибель всего живого. Кроме того, делая лучше судьбу одного человека, я ухудшаю мир другого. Спасение моих родителей будет означать гибель чьих-то других. Зачем мне такая ответственность? Как жить с осознанием такого выбора?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Домой, — прошептал он, коснувшись губами моих.
Наше будущее я не видела. Лишь смерть Рэйнарда через семь месяцев. Семь коротких месяцев. Когда упадет на землю последний лепесток вишневого дерева, сердце моего любимого остановится. А что, если я могу изменить судьбу вех, но не нашу? Это знание, это сомнение — еще одна причина, по которой мы не можем быть вместе. Смогу ли я отменить смерть? Должна ли? Но жить и смотреть в глаза любимого, понимая, что делаешь это последний раз — невыносимая мука. Лучше отказаться сейчас, чем впустить его в сердце и умереть от потери вместе с любимым.
— У меня нет дома, Рэйнард.
— Тогда останемся здесь, — спокойно прошептал он. — Мой дом там, где ты. Потому что нельзя разделить сердце и душу. А они здесь. С тобой.
— Ты с ума сошел? Ты нужен Луизе, нужен королю!
— Сошел. Я сошел с ума, При, — горячо прошептал он, покрывая мое лицо легкими, медленными, почти невесомыми поцелуями, лишая сомнений и возражений. — В тот день, как заговорил с тобой в уборной. Сошел с ума в тот миг, как открыл тебе свое лицо. Как впервые коснулся кончиками пальцев твоей шеи, когда застегивал колье и продлил это касание, потому что оно отозвалось в моем сердце давно забытой нежностью. И в тот день я понятия не имел, какое платье ты выберешь, потому у меня наготове было два набора: универсальный и в тон платью, — я не сдержала глупой улыбки и почувствовала, как по щекам скатились слезы. — Тебя невозможно предугадать. Ты непредсказуемая, сумасбродная, ты такая же сумасшедшая, как и я. И неважно, где мы сойдем с ума. Важно, что сделаем это вместе.
Это самое восхитительное признание в любви, которое я когда-либо слышала. Мне захотелось поверить, что там, наверху, все будет иначе. Что источник позволит забыть или принять, смириться с моим новым знанием. Или даст все исправить! Потому что я тоже люблю его… Люблю Рэйнарда! Моего лорда Тень.
— Ты хоть понимаешь, на что себя обрекаешь?
— Не говорю, что нам будет просто, — заверил он.
— Просто не будет. Никогда. Повезет, если мы не поубиваем друг друга в первый же месяц…
— Выходи за меня.
Тишина стала свидетелем, как сердце против воли ускорило бег. Глупое… Мне известны судьбы империй и королей, а оно трепещет от пары слов, сказанных с хрипотцой и уверенностью в положительном ответе.
— Сменить одну клетку на другую?
— Я уйду с должности. Шер станет достойным преемником. Мне нужна семья. Я дал королевству все, что мог.
— Ты будешь несчастен, не имея возможности заниматься любимым делом.
— Уверен, смогу найти себя в чем-то другом.
— Это ты сейчас так говоришь, — я хотела выскользнуть из его объятий, но лорд не позволил.
— Не делай из меня дурака. Однажды я потерял любимую женщину из-за своей работы. В тот момент, когда она умирала, истекала кровью на алтаре сектантов, я был в другом месте. Спас жизни двум сотням детей, но потерял ту, что любил. До сих пор не понимаю, как Луиза могла простить меня, ведь я так и не смог этого сделать…
Я знала, как погибла его жена. Сейчас я знала все и даже больше. Знала и то, что однажды один из детей, выживших благодаря лорду, спасет жизнь Луизе. Другой стал убийцей и уже унес несколько жизней. Третий талантливый начинающий доктор, а четвертый… Множество судеб, каждая из которых стоит того, чтобы ее нить вилась. Вот только нить герцогини Роберты Беверли прервалась из-за принятого ею же решения. Она хотела соответствовать мужу, хотела доказать, что тоже на что-то годится, хотела внедриться в секту и предоставить супругу данные о руководстве, чтобы раз и навсегда уничтожить несущую вред организацию. Вот только противник оказался умнее…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
