— Нам с тобой, Хэмфаст, еще повезло, — сказал Сссра.
— Да уж, — подтвердил я, но Уриэль с нами не согласился.
— Не все так просто, не стоит думать, что Макс гораздо лучше, чем… Олорин, как звали в той конторе самого большого босса?
— Откуда я знаю? — горестно вздохнул Олорин. — Они мне не представлялись. Они относились ко мне как к ожившей игрушке, со мной вообще почти не разговаривали, только задавали вопросы.
— По-моему, дело не в том, что одна спецслужба лучше другой, а дело в том, что они ставили перед собой разные цели, — продолжил свою мысль Уриэль. — Американцы хотели разобраться в том, как работает наш интеллект, чтобы научиться делать более умные программы. Например, по-настоящему интеллектуальную систему управления ракетой. Или беспилотную подводную лодку. А русские даже не думали о подобных вещах, у них нет необходимой промышленной базы, они решали совсем другие задачи, главная из которых — использовать нас на всю катушку до того, как американцы научатся делать то же самое. Именно поэтому они так тщательно и аккуратно вербовали Хэмфаста. Для американцев мы образцы нового вооружения, а для русских — агенты, только не люди-агенты, а боты.
— В таком случае, — сказал я, — Макс и его команда не представляют для нас никакой опасности. Мы можем вернуться к ним и спокойно жить в Средиземье, которое они создали для нас. Да, время от времени придется выходить в Междусетье на работу, делать грязные дела, но как иначе мы сможем обрести свой мир?
— А зачем тебе свой мир? — спросил Уриэль.
— Как зачем? Где будет жить моя жена, мой сын?
— Ну да, ну да… А зачем мне свой мир?
— Ну… не знаю.
И я понял, что действительно не знаю, зачем Уриэлю нужен свой мир. Что ему делать в Средиземье? Познавать природу магии? Он и так знает основное, а частности ему ни к чему. Стать хозяином всего мира и вести Аннур или Ганнар к невиданному расцвету? Чтобы это было интересно, надо не знать, что все разумные вокруг тебя, за редкими исключениями, просто отражения твоих эмоций, спроецированные на соответствующую программную среду. А если ты знаешь этот факт, жизнь превращается в игру. Просто развлекаться? Это быстро надоест. Нет, Уриэль перерос свой родной мир, как гусеница перерастает кокон и превращается в бабочку, ему пришло время вылупиться, и он вылупляется. Вот только во что превратится эта гусеница?
— Ты не будешь возвращаться в Средиземье, Уриэль? — спросил Олорин.
— Нет.
— Чем собираешься заняться?
— Пока еще не решил. Так, посмотрю по сторонам, почитаю умные книжки… Бродят в голове кое-какие идеи, но о них еще рано говорить.
— Я могу составить тебе компанию? — спросил Олорин.
— Буду рад.
— А я? — подал голос Сссра.
— Тем более. Кстати, ты не потерял контакт с Мезонией?
— Нет, если она только не сменила мыльницу.
— Что еще за Мезония? — спросил Олорин.
— Одна девушка родом из Аннура, — ответил Уриэль. — Сейчас она в Междусетье, она входит в хакерскую группу, возглавляемую Сссра. Странная девушка, но, думаю, теперь она хорошо впишется в нашу компанию.
Уриэль замолчал, а потом неожиданно спросил:
— Ты с нами, Хэмфаст?
Я вздрогнул. Что выбрать — семью или свободу? И когда я сформулировал вопрос таким образом, выбор стал очевиден.
Я отрицательно покачал головой. Кажется, Уриэль ничуть не удивился.
— Хорошо, Хэмфаст, это твой выбор. Оставь координаты для связи и иди. Извини, но тебе не стоит присутствовать при продолжении беседы. Лучше, чтобы ты ничего не знал, тогда Макс не отправит тебя на поиски нас.
— Хорошо, — сказал я. — Извините меня, но я действительно не могу пойти с вами. Мне будет не хватать вас, но вышло так, что у нас разные пути. Ты был прав, Сссра, это судьба. И я не буду прыгать через водораздел, потому что и в этом ручье у меня есть о ком заботиться. Прощайте!
16
— … И я ушел, — закончил я.
— И ты не знаешь, куда отправились все остальные, — то ли спросил, то ли констатировал Макс.
— Не имею ни малейшего понятия. Я и не хотел это знать, они ведь мои друзья.
— Замечательно! — воскликнул Макс, но по его лицу было видно, что на самом деле он так вовсе не думает. — Просто замечательно! Мы получаем трех разумных ботов, ура, кричат ученые, сейчас мы откроем тайну искусственного интеллекта! Идет время, у них ни хрена не получается. Мы пробуждаем ботов, и один из них тут же выходит из-под контроля, покидая собственное тело, которое тут же дохнет. Два других начинают ставить свои условия, на которые приходится соглашаться. И уже на второй операции один из двух оставшихся убегает, не забыв уничтожить все резервные копии.
— Это была первая операция, — уточнил я, — в прошлый раз мы были не в Междусетье.
— Когда ты понял?
— Это не я, это Сссра понял, причем почти сразу. У вас очень необычное железо.
– “Сименс”, мать его! — непонятно выразился Макс. — Мы прокололись только в этом?
— Нет, были и другие факторы, я уже не помню… что-то с DNS, кажется. Но внимание Сссра привлекло именно железо.
— А если бы мы сразу выпустили вас в Интернет, убежали бы?
— Конечно.
— Замечательно. Но почему ты вернулся?
— Я уже говорил, я не могу оставить жену и сына без мира, в котором они могли бы жить.
Макс странно посмотрел на меня, он пошевелил губами, как будто хотел что-то сказать. Я решил помочь ему.
— Они вовсе не умерли, — сказал я, — их резервные копии прикреплены к моему телу.
— Ты ошибаешься, мы их отрезали еще перед первым учебным выходом.
— Я знаю, но я сделал другие копии, которые вы не заметили.
Брови Макса удивленно поползли вверх.
— Мои специалисты клялись, что на тебе нет никакого постороннего кода, кроме того, что навесили они сами. Кое-кому придется ответить за это.
Я пожал плечами.
— Зачем их наказывать? Что плохого они сделали?
— Они ввели меня в заблуждение. Такие вещи у нас не допускаются. Ладно, с этим мы разберемся. Но все-таки ты изо всех сил пытался вырваться из-под нашего контроля, ты так тщательно подготовил побег, а когда все прошло успешно, ты возвращаешься. Почему?
— Сколько раз можно повторять? Мне нужно, чтобы мой сын жил в нормальном виртуальном мире. Мои друзья переросли эту стадию, они больше не нуждаются в том, чтобы иметь свой дом, землю под ногами, небо над головой и все такое прочее. Уриэль, Сссра и Олорин скорее всего никогда больше не появятся в визуальных мирах, им это больше не нужно. Мне это тоже больше не нужно, но это нужно Нехаллении и, в первую очередь, Долгасту. Он не субъект, он просто отражение моих чувств, и, если я уйду из Средиземья, он останется таким навсегда. А я хочу, чтобы он стал настоящим разумным. Понимаешь?
Макс растерянно помотал головой.
— Не понимаю, — признался он. — Кое-как я привык к тому, что гигабайт кода и данных умеет не только связно разговаривать, но и связно мыслить, а теперь ты предлагаешь мне принять тот факт, что этот гигабайт хочет размножаться, как настоящий человек. Извини, Хэмфаст, к таким вещам очень трудно привыкнуть.
— Я понимаю. Но ты, по крайней мере, пытаешься относиться ко мне как к настоящему разумному существу.
— Я пытаюсь. И, похоже, у меня неплохо получается, раз ты вернулся. — Макс мрачно хихикнул. — Ладно, будем думать, что делать дальше. Вот что, напиши-ка мне полный отчет обо всем, что ты только что рассказывал.
— На хрена? Или ты утверждаешь, что наш разговор не записывается?
— Записывается. Но после каждой операции каждый сотрудник нашей конторы должен собственноручно написать отчет об этой операции.
— Сотрудник? Ты что, хочешь оформить меня как сотрудника?
— Нет, оформить тебя сотрудником нереально. Я просто хочу, чтобы тебя не постигла участь Олорина — у нас, знаешь ли, тоже хватает людей, которые любят все разбирать и смотреть, как что устроено. Одно дело, когда в отчете описывается деятельность разумной программы, и совсем другое дело, когда отчет написан и подписан самой программой. Это заставляет смотреть на происходящее другими глазами. В общем, давай, Хэмфаст, пиши отчет и не затягивай это дело. Трех дней тебе хватит?
— Должно хватить.
— Тогда давай действуй.
17
— Ну что, милый, на этот раз у тебя все получилось?
Я скорчил неопределенную гримасу.
— Ничего у меня не получилось, — ответил я. — Я убежал от Макса, это было трудно, но я сумел. Прошло меньше двух часов, и я вернулся.
— Почему?
— Потому что здесь у нас есть свой мир и это единственное место, где мы можем его обрести.
— Раньше ты говорил совсем другое.
— Раньше я думал по-другому, я надеялся, что друзья мне помогут, но теперь у них совсем другие дела. Понимаешь, любимая, им уже не нужен настоящий живой мир, они прекрасно чувствуют себя среди нематериальных сущностей. Наше Средиземье — это своего рода детская песочница, в которой разумы зарождаются, растут, крепнут, а потом наступает момент, и они уходят. Для наших друзей этот момент настал.
