— Скольких вы убили сегодня вечером, Приткин? Полдюжины? Больше? Я сбилась со счета.
Маг ощетинился.
— Это была самооборона и защита вас от последствий вашего же безумства. — Глядя на мужчину, который разрыдался как дитя, в маге раздувался гнев. Когда тело пленника неистово изогнулось в попытке избежать жгучей боли, вызываемой их губами при каждом нажиме, он покраснел и сжал руки в кулаки по бокам. — Это — гротеск.
Я считала бы это более гротескным, если бы была той, кто корчился в муках, пока парень получал денежное вознаграждение от Тони. Но я хотя бы реально смотрела на вещи.
— Они должны питаться. Или для вас предпочтительней, чтобы они свободно охотились как в былые тяжелые времена?
— Общеизвестно, что они питаются от всякого, кто не в состоянии защитить себя! Круг был создан, чтобы у людей появился шанс в борьбе вот с этим, и все же вы, предположительно человек, сидите и защищаете их! Вы мне даже более отвратительны, чем они.
Приткин жаждал драки. Это было видно по его стиснутой челюсти и боевой стойке. Ему хотелось кому-нибудь врезать, но он не смел, поэтому прибегал к устным нападкам. К сожалению, мне в данный момент было не до тактичности.
— Я в такой же степени человек, как и вы, а я видела вас сегодня вечером, Приткин. Пока не был привлечен Черный Круг, вы здорово повеселились, и сами знаете это. Не мелите мне чепуху про чертову самооборону. Вы — хищник. Я росла среди них достаточно долго, чтобы понять это.
Я отвлеклась, потому что человек на диване выбрал именно этот момент, чтобы продемонстрировать шоу. Вампиры, должно быть, чувствовали наступление этого момента, потому что отстранились, чтобы наблюдать, как их жертву захватывает дрожь удовольствия, которая прокатилась по всей длине его тела, подобно толчкам при землетрясении. Спустя несколько секунд, он выгнул свою спину под, казалось бы, невозможным углом, так, что только его связанные руки и задняя сторона бедер все еще прижимались к дивану. И тогда он мощно кончил, беспомощно сотрясаясь снова и снова. Его голова откинулась назад, и глаза уже готовы были закрыться, но Раф поймал их своим взглядом и удержал, не давая заключенному ни единого шанса дистанцироваться от происходящего. Человек, не мигая, смотрел на него широко распахнутыми глазами и сотрясался, изливаясь на свою загорелую кожу и полированные доски пола.
Поскольку тело человека никак не желало успокаиваться, казалось, что это никогда не закончится, и он так и будет продолжать извергаться, пока не откажет сердце. Но наконец он кончил и, обмякнув, резко упал вперед скрывая волосами покрасневшее лицо. Вампы легонько толкнули, и его тело грузно свалилось на пол между диваном и журнальным столиком. Я поняла, что они добивались сексуального побочного эффекта от кормления, делая ставку на то, что унижение, боль и страх вкупе, будут достаточной демонстрацией, чтобы гарантировать, что им никогда не придется иметь с ним дело снова. Судя по надломленному взгляду на лице мужчины, пока он лежал на полу, сотрясаемый дрожью, я могла держать пари, что им это удалось.
Маг намеренно не вглядывался в жалкую кучу на полу. Чувствуя себя немного виноватой из-за того, что меня не сильно расстраивает вид мужчины, я не знала, как следовало отреагировать, но вид застывшего лица Приткина заставил меня задуматься и выступить в свою защиту, хотя то, что я сказала ему, было правдой.
— Вампы не лишают жизни людей, если только они с самого начала не намеревались убить их. Сенату это не нужно — слишком велика возможность, что кто-то увидит и поползут опасные слухи, или что новообращенный вампир не сможет избавиться от тела и это повлечет за собой расследование. Неограниченная охота не легальна с 1583 года, когда Европейский Сенат заключил соглашение с вашим Кругом. Даже головорезы Тони не делают этого.
— Рад слышать это, — прокомментировал Мирча, вынимая носовой платок с монограммой, чтобы вытереть свой рот. За исключением губ на нем не было ни единого пятнышка — дело в практике, пожалуй. Поскольку он не потрудился всосать излишки крови, я предположила, что он был сильно пересыщен. Парень, должно быть, держался дольше, чем он ожидал.
— Я знаю, что гласят их законы. — Приткин окинул комнату насмешливым взглядом: а меня все больше беспокоил вопрос, бывает ли у него другое выражение лица. — Но тысячи вампиров живут по всему миру. Большинство из них питается, по крайней мере, через день. Многовато врагов. Или вы будет убеждать меня, что они живут за счет крови животных? Я знаю, что это — ложь!
— Не нужно говорить за меня. — Я отметила, что ни один из вампиров не потрудился выступить в свою защиту. Возможно, им это надоело, или не думали, что из-за Приткина стоит волноваться. А может быть, сомневались, что он поверит хоть чему-нибудь, из сказанного ими. Скорее всего, они были правы, но я желала оставлять за ним последнее слово.
— Вампы никогда не тратят кровь впустую, потому со всеми выжившими врагами поступают подобным образом. Но им предоставляют второй шанс, что, исходя из слышанного мной, намного больше того, что дает ваш Круг несанкционированным пользователям магией. Только вампиры автоматически приговариваются к смертной казни за неповиновение.
Приткин беспомощно наблюдал за тем, как человек с широко вытаращенными от шока глазами и связанными конечностями пытается убраться подальше, но сильное истощение и туго стянутые кандалы мешали ему. Анемия сделала его неуклюжим, и он дважды поскользнулся на липком полу. Наконец, мужчине удалось добраться до двери, покачиваясь на ходу, но от этого было мало проку, так как он не мог повернуть ручку. Он попытался открыть ее ртом, но у него ничего не вышло, и потому он снова вынужден был повернуться лицом к присутствующим, чтобы иметь возможность дотянуться до двери связанными руками. В этот момент я, наконец-то, почувствовала приступ мучительной жалости к нему, несмотря на то, что он, скорее всего, совсем недавно, не раздумывая, пустил бы мне пулю в голову. Было трудно думать о нем как о хладнокровном убийце, когда его вялый член свисал между липкими бедрами, а из шеи и паха сочились тонкие струйки крови, которую он не мог вытереть. Я действительно была рада, что он не видел ничьих глаз сейчас.
Лицо Приткина было искажено от злости, когда он повернулся ко мне.
— Вы говорите, что своих собственных людей они наказывают более строго, чем посторонних? Вы лжете. Монстрам не ведомо милосердие!
Я пожала плечами.
— Можете верить, чему хотите, но это правда. Вы не увидели здесь ни одного вампа, не так ли? Если кто-нибудь из них и был взят в плен, то к настоящему моменту уже прошит колом. — При условии, что они говорили правду на допросе. В противном случае у Джека скорее всего был счастливый день.
