Он переходит на заманийский, но говорит с акцентом. – Я все еще… привыкаю к обычаям и языкам востока.
– Все в порядке, – отвечаю я не задумываясь. – Я немного знаю кушото.
Как только эти слова вылетают изо рта, мне хочется себя ударить. Зачем я это сказала? Я не говорю на кушото, я едва могу правильно проспрягать глагол. Внезапно я жалею, что так мало внимания уделяла урокам мастера Лумумбы…
– Правда? – Его лицо освещает надежда. – Это впечатляет.
Впечатляет. Этот комплимент кажется мне странным. В мой адрес люди используют самые разные слова – не всегда приятные. Впечатляюще обычно не попадает в этот список. Затем юноша протягивает мне руку.
– Меня зовут Дакари, – улыбаясь еще шире, говорит он. – Я здесь новенький.
Я принимаю его руку и пожимаю ее. Она невероятно теплая. Моя ладонь почти полностью помещается в его. Так, значит, у него и правда большие руки…
– Я Адия, – отвечаю я.
– Адия. – Он повторяет мое имя, и в его устах оно звучит иначе, мелодичнее. – Красиво.
– Спасибо.
Он продолжает смотреть на меня, изучая, как некоторые учителя рассматривают произведения искусства. Я не привыкла, чтобы на меня смотрели так долго, не отводя взгляда. Это кажется почти что странным.
– Ты одна из… дарадж? – немного помолчав, спрашивает он. – Одна из тех, кто здесь учится?
– Да. – Я тут же выпрямляюсь, не в силах скрыть толику гордости. К моему удовольствию, он смотрит с соответствующим восхищением.
– Это восхитительно. В Асали, откуда моя семья, дарадж немного.
Значит, и насчет этого Пенда и Нуру были правы.
– Дараджи много лет обучаются в храме Лкоссы, – объясняю я. – Это древняя традиция.
– Чудесно, – говорит он, и, судя по его виду, совершенно искренне. Что-то мелькает в его лице – тень сомнения? – а потом он спрашивает: – Может… ты могла бы показать мне как-нибудь, где тут что? Если это не помешает твоему обучению?
Что-то странно вибрирует в животе. Он по-прежнему пристально смотрит на меня. Приходится приложить усилие, чтобы слова прозвучали непринужденно.
– Конечно. – Я пожимаю плечами. – Наверняка у меня найдется время.
– Завтра?
– Пойдет.
– Очень хорошо, Адия. – Во второй раз он произносит мое имя иначе: в его интонации есть что-то еще – я не могу это распознать, но ничего не имею против. – С нетерпением жду встречи с тобой завтра.
Затем он склоняет голову – удивительно царственное движение для мальчика, которому на вид столько же, сколько и мне. Я не знаю, как ответить на это, так что слегка киваю, а затем обхожу его и убегаю дальше по коридору. Кажется, я чувствую, как он смотрит мне вслед, и позволяю себе улыбнуться, только завернув за угол.
Я понимаю, что, может быть, впервые за долгое время у меня появился новый друг.
Глава 20. Худший сын
– Коффи!
Экон ощутил, как что-то внутри него начало рушиться, когда глаза Коффи закатились, так что стали видны белки. Он опустился на колени рядом с ней, мягко встряхнул за плечи. Она не отреагировала, но задрожала, когда он к ней прикоснулся. Он прижал тыльную сторону ладони к ее лбу. Он был горячим – пугающе горячим. Экон растерянно огляделся по сторонам.
Как? Он осмотрел ее лицо, затем деревья. Он снова уложил ее, затем вытащил из сумки дневник Нкрумы. На этот раз он едва не порвал страницы, перелистывая его в поисках объяснения. На одной он остановился. На иллюстрации было дерево, серое и чешуйчатое, похожее на то, что он видел перед собой.
«Нет, – понял он. – Точно такое же».
Это оно и было. На странице было множество заметок, написанных мелким почерком Нкрумы, который старался уместить как можно больше. Дочитав до середины страницы, Экон застыл.
ВИД: 70R.
НАЗВАНИЕ: Дерево умлеби.
ПРОИЗНОШЕНИЕ: [ум-ЛЕ-би].
БЫТОВОЕ НАЗВАНИЕ: Дерево мертвеца.
МЕСТО ПРОИЗРАСТАНИЯ: Великие джунгли, Замани (Старый Восток).
ОПИСАНИЕ: Зеленые листья, красные или черные плоды, цвет может варьироваться от коричневого до серого.
ОЖИДАЕМАЯ ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ ЖИЗНИ: Неизвестна.
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕТКИ: Дерево умлеби, возможно, является одним из самых старых видов, которые встречаются в Великих джунглях, – попытки установить его возраст оказались безуспешными, но считается, что ему больше пятисот лет. Его бытовое название, «дерево мертвеца», связано с крайней токсичностью: ядовитыми являются все части умлеби. В отличие от большинства деревьев, оно получает питание, убивая тех, кто поедает его плоды, и используя тела жертв, чтобы удобрять почву у корней. Жертвы могут испытывать различные симптомы, включая жар в сочетании с бредом, вздутие кишечника, сильные головные боли. Яд, содержащийся во фруктах, усваивается мгновенно. Вызывать рвоту неэффективно, смерть неизбежна.
Экон продолжал читать, его взгляд яростно метался по странице. Коффи съела только один, может быть, два маленьких кусочка плода умлеби – он внимательно следил за ней. Он пролистал другие страницы, ища информацию о противоядии, которое могло бы помочь. Ничего не нашел. Последняя строка записей Нкрумы снова и снова звучала в мыслях.
Смерть неизбежна. Не вероятна, не возможна – неизбежна.
– Эк…
Он вскочил. Коффи приоткрыла рот, пытаясь что-то выговорить. Все ее тело покрывал пот, влажные пятна проступали на тунике, быстро темнея. Он стиснул зубы.
Дурак, дурак, как я мог быть таким дураком?
Грудь Коффи поднималась и опускалась все быстрее, губы темнели.
– Эй, не уходи! – Голос Экона звучал хрипло. Он несколько раз хлопнул ее рукой по щекам, стараясь не дать ей отключиться. – Коффи, не оставляй меня.
– Больно… – Коффи шептала едва слышно, ее рука коснулась живота. С губ сорвался стон. Экон вспомнил еще одну фразу из заметок Нкрумы.
Жертвы могут испытывать различные симптомы… вздутие кишечника…
– Ну же, давай… – Экон сунул руку под спину Коффи, заставляя ее выпрямиться, а затем второй рукой подхватил сумки. Только сейчас он начинал понимать, насколько одиноки они здесь. Он пытался придумать хоть какой-то план.
«Оставь ее».
Голос в голове пугающе походил на Камау – резкий и прямой. Он поежился. Этот прагматичный голос напомнил ему о том, что Сыны Шести могут охотиться в этих джунглях. Он вспомнил, что Камау однажды сказал о следах, о том, как воины умеют находить их и идти по ним.
«Оставь ее, – повторил голос Камау. – У тебя есть цель, задача, и твое время истекает. Забери дневник и оставь ее здесь. Ее судьба предрешена, но твоя еще нет. Найди Шетани, найди свою судьбу. Это твой последний шанс…»
Более разумным было бы оставить Коффи умирать, он это знал, но… он не мог этого сделать. Коффи так же могла бросить его на лугу Анатсу,
