— Мне пора закругляться, — сказала Анна, и у Эрики тут же возникло желание спросить, говорил ли ей Дан, что она ему сегодня звонила. Но писательница сдержалась. Пожалуй, лучше выждать и дать сестре и ее мужу разобраться во всем этом в своем темпе.
Попрощавшись с Анной, Фальк встала и загрузила в проигрыватель очередной диск. Здесь был записан разговор полиции с мамой Минны, и Эрика узнала квартиру, в которой побывала несколькими днями раньше. Узнала она и выражение отчаяния на лице Нетти. Как и остальные родители, она пыталась отвечать на вопросы полицейских, стремилась помочь им, однако эта женщина отличалась от других родителей, внешне даже слишком благополучных. Ее тусклые волосы были спутаны, и одета она была все в ту же кофту в катышках, что и в тот день, когда Эрика была у нее. Кроме того, она курила одну сигарету за другой в течение всего разговора, и писательница слышала, как полицейские, беседовавшие с ней, то и дело кашляли от дыма.
В целом они задавали практически те же вопросы, какие задавала и сама Фальк, так что это помогло ей освежить в памяти разговор, который ей предстояло еще раз пересказать Патрику. Разница заключалась в том, что у нее была еще возможность полистать семейный фотоальбом Минны и Анетт и тем самым составить себе более личное представление о них обеих.
Полицейским, похоже, было не до этого, в то время как Эрику во всяком преступлении интересовали именно вовлеченные в него люди. Как выглядела их частная жизнь, их отношения? Какие воспоминания носили они в себе? Она обожала рассматривать фотоальбомы и изучать моменты праздников и повседневных дел глазами человека, глядевшего в видоискатель. Именно сам снимающий выбирал сюжет — и интересно было увидеть, как он или она хотели описать свою жизнь.
В случае с Нетти становилось до боли ясно, какое огромное значение она придавала различным мужчинам, которые появлялись в ее жизни и снова исчезали. Ее тоска по семье, желание найти себе мужа и отца для своей дочери читались на каждой странице. Вот фотография Минны на плечах у одного мужчины, вот ее мать на пляже с другим, вот они обе с последним бойфрендом Анетт рядом с машиной, груженной надеждами на счастливый отпуск. Для Эрики важно было все это увидеть — хотя полиция зачастую считала эту информацию малополезной.
Писательница снова поменяла диск. Теперь началась беседа с родителями и братом Виктории Хальберг. Однако и здесь Фальк не заметила ничего необычного. Досмотрев видео, она посмотрела на часы. Восемь. Патрик наверняка задержится, если вообще вернется домой. Она почувствовала, что спать пока не хочет, и решила еще раз просмотреть все фильмы от начала до конца, еще более внимательно.
Пару часов спустя женщина закончила и смогла констатировать, что так и не обнаружила ничего нового. Тогда она решила пойти и лечь. Ждать мужа не было никакого смысла — он не позвонил и наверняка очень занят. Писательница дорого бы отдала, чтобы узнать, что там происходит, но долгие годы жизни с полицейским научили ее: в таких случаях ей нужно сдержать свое любопытство и запастись терпением.
Усталая, переполненная впечатлениями, она улеглась в постель, подтянув одеяло до подбородка. И она, и Патрик любили спать в прохладе, так что в спальне всегда было немножко холодно — это позволяло насладиться теплом под пуховым одеялом. Почти мгновенно Фальк ощутила, как по всему телу разлилась вялость, и мозг начал бессистемно перелистывать эпизоды просмотренных фильмов на «нейтральной полосе» между сном и бодрствованием. Они проплывали мимо без всякой логики и тут же сменялись новыми. Тело становилось все тяжелее, и когда женщина была уже почти готова погрузиться в сон, поток чередующихся картин замедлился, а потом «слайд-шоу» в ее мозгу замерло на одной картинке. И Эрика тут же проснулась.
* * *
В участке царила нервозная суета. Патрик намеревался созвать всех на экстренное совещание, чтобы скоординировать действия по поиску Молли и Марты, но работа над этим и так уже шла полным ходом. Йоста, Мартин и Анника обзванивали друзей и знакомых семьи Перссон, одноклассников Молли, девушек из конюшни и всех остальных из составленного Юнасом списка. Написанные им имена вели дальше, к новым именам, но пока им не удалось найти никого, кто хоть что-то знал бы о местоположении Марты и ее дочери. Между тем было уже так поздно, что разумные объяснения их отсутствия таяли на глазах.
Хедстрём двинулся по коридору в сторону кухни. Проходя мимо кабинета Йосты, он увидел уголком глаза, как его коллега соскочил с рабочего кресла.
— Эй, погоди! — позвал его старый полицейский.
Патрик замер на месте:
— Что такое?
Раскрасневшийся Флюгаре подошел к нему:
— Сегодня произошло одно событие. Я не хотел об этом говорить, пока мы были у Юнаса, но сегодня звонил Педерсен. Кровь, обнаруженная на мостках, принадлежит Лассе.
— Как мы и предполагали, — кивнул Хедстрём.
— Да, но это еще не все.
— Хорошо, что еще он нашел? — терпеливо спросил Патрик.
— У Педерсена возник порыв, и он сравнил кровь и ДНК окурка, присланного на анализ. Того, который я нашел в саду у соседей Виктории.
— И что? — Теперь Хедстрём весь обратился в слух.
— Все сошлось, — сказал Йоста и торжествующе посмотрел на коллегу, ожидая его реакции.
— Значит, это Лассе стоял там? — переспросил Патрик, глядя на Флюгаре и пытаясь собрать воедино разрозненные сведения. — Стало быть, это он шпионил за Викторией?
— Да, и, по всей вероятности, именно он посылал Виктории те угрожающие письма. Но этого мы, увы, никогда не узнаем, потому что Рикки их выбросил.
— Выходит, Лассе шантажировал кого-то, с кем, как он знал, у Виктории был роман? — начал рассуждать вслух Хедстрём. — Кого-то, у кого были весомые основания это скрывать. Даже если это будет стоить денег…
Йоста кивнул:
— Именно так я и подумал.
— Стало быть, Юнаса? — продолжал его коллега.
— Я тоже так подумал, однако Рикки ошибся.
Патрик внимательно выслушал объяснение Флюгаре, и в его сознании все перевернулось с ног на голову.
— Мы должны рассказать об этом остальным. Скажи Мартину, а я позову Аннику, — распорядился он.
Несколько минут спустя все собрались в кухне. Было уже совсем темно, и за окнами тихо падал снег. Мартин поставил на стол новый кофейник.
— А где же Мелльберг, черт подери?! — недовольно огляделся Хедстрём.
— Некоторое время он был здесь, — ответила Анника, — но потом ушел домой ужинать. Наверняка заснул, сидя на диване.
— Хорошо, тогда придется обойтись без него, — решил Патрик.
Адреналин заставил его среагировать слишком бурно. Хотя полицейского и раздражало, что их шеф всегда умудрялся улизнуть в самый горячий момент, умом он понимал — без него их участок будет работать эффективнее.
— Что случилось? — спросил Мартин.
— Мы получили новую информацию, которая может иметь значение для поисков Молли и Марты. — Патрик сам слышал, как высокопарно звучат его слова, однако это происходило самой собой, когда ситуация становилась такой напряженной. — Расскажи, пожалуйста, Йоста, что тебе удалось выяснить.
Флюгаре откашлялся и сообщил, как они пришли к тому, что Лассе, вероятно, следил за Викторией.
— Судя по всему, он обнаружил, что у девочки с кем-то роман. И поскольку Лассе считал этот роман моральным падением, он начал посылать ей угрожающие письма и одновременно шантажировать другую сторону.
— Может быть, именно он и похитил Викторию? — спросил Молин.
— Такая версия возможна, однако Лассе совсем не похож на тот тип злоумышленника, который описывал Струвер, и мне трудно поверить, чтобы он был в состоянии совершить нечто подобное, — ответил Хедстрём.
— Но кого же шантажировал Лассе? — спросила Анника. — Это ведь был Юнас, не так ли? Именно с ним у Виктории был роман!
— Я сделал именно такой вывод, — проговорил Йоста, — но…
Он сделал театральную паузу, и Патрик заметил, как его пожилой коллега наслаждается всеобщим вниманием.
— …но это оказался не он, — перебил Хедстрём докладчика и кивнул ему, чтобы тот продолжал.
— Как вам всем известно, Рикки считал, что у его сестры был роман с Юнасом, но их мать знала в Виктории одну сторону, о которой никто другой не подозревал, — закончил Флюгаре уже не таким пафосным тоном. — Ее не интересовали мальчики.
— Что?! — воскликнул Мартин и резко выпрямился на стуле. — Но как получилось, что никто другой не знал об этом? Мы ничего такого не слышали, когда беседовали с ее одноклассниками и подружками! И откуда это знает ее мама?
— Хелена догадывалась обо всем своим материнским чутьем. Кроме того, она что-то такое заметила один раз, когда к Виктории приходила подружка. И она навела дочь на разговор, чтобы показать, что та может не скрывать этого в семье. Но Викторию охватила паника — и она просила маму ничего не рассказывать Рикки и отцу, — объяснил старый полицейский.
