– А где сейчас Перион? – поинтересовался Том Ффинн у доктора Ди.
Между тем Глориана и капитан Квайр обменялись взглядами, назначенными друг для друга и понимающими, не слыша его слов.
– Возвратился, предполагаю, в свои кабинеты. – Ди поправил златую шапку на белой голове. – Я не пользуюсь доверием Монфалькона, сир Томашин.
– Вестимо. С ним сейчас трудновато. Помню, когда он был молод и семья его еще не погибла, движения души его были мягче. Однако понемногу, во имя Альбиона, его дух терял гибкость, совсем как члены горемычного Лисуарте, – и, подозреваю, страдает он никак не меньше. Вам не следует думать о нем слишком плохо, доктор Ди.
– И в мыслях такого нет, сир Томашин. Лорд Монфалькон, вот кто считает меня злом. Будто бы я колдун, наведший чары на Королеву.
– Будет, будет вам, – сир Том осклабился. – Вы не тот авантюрист, коим некогда были, в его глазах. Ныне есть опасности пострашнее. Капитан, к примеру. – Проницательные глаза обратились к Квайру.
Тот беспечно засмеялся:
– Что же он говорит обо мне, сир Томашин?
– О, тьму всего. Вы – яблоко всего раздора в Альбионе.
– Сие я уразумел сполна. Он вдается в подробности?
Сир Томашин ухмыльнулся. Он знал, что Квайр наверняка осведомлен о доверии Монфалькона к своему другу. Он знал, что Квайр рискнет дать ему высказать то, что сам Монфалькон не рискнул бы высказать Королеве. Он потряс головой и поведал восхищенно:
– Он говорит, что на вас клеймо убивца, шпиона, похитителя, насильника, вора. Список почти бесконечен.
Королева расхохоталась:
– Откуда у него столько сведений о тебе, Квайр? Неужто ты отверг его как любовник? Ладно, ладно – должно оставить сию тему. Милорд Монфалькон – преданнейший дворянин в Державе и служит нам преизрядно. Я не позволю над ним потешаться.
– Не думаю, что мы потешаемся, мадам, – сказал сир Томашин. – Он – мой друг. Мы обсуждаем его, поскольку страшимся за его рассудок. Его следует отослать в какое-либо из поместий – подальше от города – отдохнуть.
– Он решит, что отправлен в ссылку.
– Я знаю. Вы должны уступить ему настолько, насколько сие для вас приемлемо, Ваше Величество. – Том Ффинн был серьезен. – Я не хотел бы, чтоб он мгновенно последовал за Лисуарте.
– Угроза сего невелика, разве нет? – Капитан Квайр говорил застенчиво, как человек, что имеет туманнейшее представление о предмете чужой беседы.
– Он загоняет сам себя, ищет-свищет ветра в поле.
Ффинн поскреб обветренный лоб.
– А лето – вечная пора диковинных причуд. Солнце выуживает скрытую блажь, как выуживает испарину.
– Полагаете, осень его остудит? – вопросил Квайр.
– Если обращаться с ним радушно.
– Я уступала ему сплошь и рядом, сир Том.
– Истинно так, мадам. В свой черед он вложил всю душу в ваше благополучие.
– Во благо Державы.
– И из расположения, Ваше Величество.
– Однако же он зовет всякого, кто со мною подружился, «предателем». Графиня Скайская. Доктор Ди. Капитан Квайр. Он ревнует к ним ко всем. Леди Мэри Жакотт не пользовалась у него ни малейшим уважением. Должно ли мне опасаться за жизни каждого мною любимого, сир Том?
Ффинн пришел в ужас:
– Вы ведь не думаете, мадам, что он возьмет на себя такую вину. Сыграть палача…
– Он будто бы рад взваливать вину на меня, – пророптала Глориана. – Вина унаследованная – сие одно. Я несла ее все мое детство, все мое правление. Мне досадны новые вины, сир. Ваш друг, наш Канцлер, обвиняет меня, обвиняя моих друзей. И что, по вашему, я должна ему выказать? Преданность?
– Он отягощен многими бременами, мадам, кои ему не с кем разделить. Он облегчает вашу ношу разными способами.
– Что? Так поведайте мне, как именно.
Том Ффинн смешался:
– Я не знаю, Ваше Величество. Я разумею государствоуправление в общем.
– Государствоуправление – корень его натуры. Он обожает свои интриги.
Сие адмирал отрицать не мог. Один взгляд на Квайра, почти умоляющий того заговорить, и капитан поднялся, обошел кушетку и уставился в окно на флоральную невоздержанность, тысячеглазье шуршащих павлиньих дефиле, зеленую безликость лужаек, на коих волобуйничали игуаны-тяжеловесы. Квайр изображал смятение чужака. Том Ффинн коротко вознегодовал, затем смирился: к чему Квайру впутываться? Он и так достаточно потерпел от Монфалькона, озленного, по мнению Ффинна, потерей слуги, что ныне угрожал сделаться, по сути, его господином.
Доктор Ди осознавал, что его ремарку могут счесть лицемерной, но сделал ее из соображений практичности:
– Успокоительное. Если бы лорд Монфалькон выспался… Есть снадобье, я могу сварить.
– Лорд Монфалькон пьет из ваших рук, невинный мой мудрец? – Королева Глориана рассмеялась и подарила Ди кротким взглядом. – О, не думаю!
– Лорд Монфалькон… – успел Квайр прежде, чем дверь открылась и заговорил лакей:
– Лорд Монфалькон, Ваше Величество.
Глориана боролась с собой. Она посмотрела с мольбой на Тома Ффинна, беспомощного. Она покорилась своей старой преданности, своему доброму сердцу, условности.
– Впустить.
Лорд Монфалькон в горделивом черном, с золотой цепью, железно-серая голова на оттенок бледнее обычного, шагнул в комнату и встал перед ними, как сама Смерть с неотложным визитом. Он подозрительно пробуравил взглядом одно лицо за другим, затем склонился пред Королевой, держась по-прежнему в отдалении.
– Уход Ингльборо, судя по всему, был естествен, – объявил он.
– Вестимо, милорд. – Королева повернула голову к Джону Ди. – Нам донесли.
– В такие времена разумно знать наверняка. – Том Ффинн несколько вяло пришел на выручку другу.
– В такие времена, истинно так. – К неприятию Королевы, Монфалькон не сводил глаз с Квайра. Она поднялась.
– Милорд? – сказала она нетерпеливо. – Милорд?
– Я вторгаюсь на довольно приватное совещание. – Монфалькон и не пытался продвинуться в глубь комнаты. Он не видел союзников, кроме Ффинна, а тот был с очевидностью ненадежен. – Однако мое дело, Ваше Величество, не терпит отлагательств.
– Так поведайте нам, мой добрый лорд, о каком деле речь. – Говоря, она взглянула на Квайра. Капитан бросил ответный взгляд.
– Оно касается ваших общественных обязанностей, Ваше Величество. Мне следует сделать приготовления. Так как графиня Скайская не является более вашим Секретарем, я заключаю, что сия роль на мне. Если только ваш – если только сей капитан Квайр…
– У капитана Квайра нет официальных функций, милорд.
– Значит? Ваше Величество?
– О каких обязанностях речь, если говорить конкретнее, лорд Монфалькон?
– Множество людей желало бы с вами говорить. Послы и им подобные. В такое время, когда нам грозит война, было бы мудро утвердить, в вашем лице, наше могущество.
– Пусть вкусят таинственности, милорд. Можно утверждать, что нас воспринимают более могущественными, если мы невидимы.
– Остается еще Странствие, Ваше Величество. По всей Державе преданнейшие вам нобили ожидают вашего пришествия. Их должно известить о том, когда они могут вас дождаться. Они готовят развлечения, как обычно делается, на Юге и Севере, Западе и Востоке, во всех великих домах Державы. Жакотты ныне угомонились на градус-другой, оттого огромную значимость обретает ваше времяпрепровождение именно с фамилиями, что поддержат вас, примись Жакотты вновь вещать о тайных начинаниях и отыскивать заединщиков среди прочей знати.
Королева едва ли прислушивалась. Ее голос был отстранен, когда она ответила:
– Мы решили не предпринимать Странствие в сем году, милорд. Нам думается, Летней Сшибки достанет, дабы известить наших друзей о нашем расположении и здоровье, а наших врагов о нашем могуществе и оплоте.
– То был успех, мадам, определенно. Однако его следует закрепить. В сем году в сравнении со всеми иными Странствие важно необычайно. Двор мог бы путешествовать по стране, упрочивая контрфорсы Державного строения.
– Разве они нуждаются в упрочении? – Капитан Квайр зримо сожалел о своем порыве. – Я разумел только, что Альбион никода не казался сильнее.
Глаза Монфалькона метнули в него молнию.
– Строение столь сильно, сколь бдителен его собственник. Гниды и гады, грызуны и гниль могут поселиться в стенах, разрушая балки и фундамент, так что со стороны оно будет видеться крепчайшим домом во всем мире – пока однажды не падет со всей внезапностью.
– Я слыхал о купцах, так страшащихся за безопасность собственных жилищ, что они распиливают совершенно здоровые балки в поисках червей, расколупывают благонадежнейший фундамент, ища обнаружить глаголемых грызунов, и кончают тем, что обрушивают дома себе же на голову. – Капитан Квайр умолк под остерегающим взглядом Королевы. – Но я не разбираюсь в таких материях, милорд. Простите, что я о них заговорил.
– Вы кажетесь изумительно сведущим, «Сир Пальмерин», – лорд Монфалькон дал волю усталому презрению, что окрасило его тон, – во всех материях, касаемых борьбы с грызунами. Видимо, вы в свое время страдали от внимания какого-нибудь терьера? Или побывали в терьерах сами?
