Он дал ей подвести себя к лабиринту.
– Мой визит небеспричинен, мадам.
Лорд Канзас, капитан Квайр и сир Орландо Хоз крались вслед за сей парой – три перелетные птицы, черные и несовместные.
– В чем же его причина, милорд?
– Государственное дело, мадам. Должно без промедления собрать Тайный Совет. У нас новости. Без вашего водительства не обойтись.
– Тогда я созову Совет наутро. – Она горела желанием показать, что не забросила Долг вообще.
– Лучше бы еще сегодня, мадам.
– Мы развлекаем ныне наших друзей.
Они вошли в лабиринт. Монфалькон исчез с головой, что до Глорианы, ее голова виднелась, наряду с одетыми в шелк плечами, над верхушкой кустарника. Квайр шагнул внутрь, за ним Канзас и, наконец, Хоз.
Леди Блудд захихикала с места, где обреталась. Она видела рыжеватые, усеянные рубинами волосы Королевы. Она видела тулью шляпы Орландо, верхушку головы лорда Канзаса с шапкой и перьями. Уэлдрейк пришел и сел рядом, желая знать, отчего она смеется. Она показала. Два видимых лица в различных точках лабиринта были замогильно серьезны. Покачивающиеся перья казались пернатыми падальщиками, что поспешали поверху живой изгороди. Даже Уэлдрейк, занятый виршеплетством, позволил себе улыбку-другую.
– Зачем они отправились в лабиринт? – спросил он.
Леди Блудд не могла дать ответ.
Когда доктор Ди, сменивший черное на бледновато-лиловые одежды, явился с Гермистонским таном в черном траурном одеянии своего клана, он и вовсе не раскусил соли шутки.
– Где капитан Квайр? – осведомился тан, возлагая ручищу на рыжую бороду. – И что се за идолопоклонство? Неужто Двор вконец лишился благочестия? Отчего все так наги? Сие при Ингльборо, едва лишь упокоенном?
Мастер Уэлдрейк сказал:
– Сие к удовольствию Королевы. Ей прискучила компания Смерти.
– Капитан Квайр, – сообщила леди Блудд с многозначительной веселостью, – внутри!
Тан и Ди вгляделись в лабиринт.
– Все надрались, я полагаю, – мягко сказал тан, предлагая объяснение и возможное оправдание. – Впрочем, от нашего гостящего мудреца я сего не жду. – Он говорил о Квайре, коего считал величайшей своей добычей.
Возорал Фил Скворцинг. Все подарили его вниманием.
Мастер Уоллис повалил юношу на землю и боролся с ним необычным способом. Невозможно было разобрать, настоящее се насилие или игра. Тан шагнул к ним, потом замер, глядя, как парочка перекатывается по траве вновь и вновь.
– Как быстроизменчивы нравы, – пробормотал тан, только возвратившийся из странствий. – Королева все сие дозволяет?
– Она поощряет нас, – сказала леди Блудд, очень внезапно посерьезнев. Она взяла себя в руки. – Все началось, когда исчезла графиня Скайская. Мы все по ней скорбим.
– Куда она уехала? – пожелал знать тан.
– Может, в одну из ваших сфер, – предположил Уэлдрейк, – ибо ее нигде не могут найти. Ее долго искал Убаша-хан. Он считает, что она по-прежнему где-то во дворце.
– В смысле?
– В стенах, – сказала леди Блудд. – Но где?
– Монфалькон считает, что Жакотт на ее совести, – поведал тану доктор Ди.
– Не Жакотт, – сказала леди Блудд.
– Не он, а она, – подчеркнуто заметил ее любовник.
– Не он, а она. – Леди Блудд потерла усталые глаза. – Подозревают, что Жакотта пришибли мы, Уэлдрейк и я. – Она вздохнула.
– Кажется, Монфалькон считает, что Квайр явился из стен. – Доктор Ди был сух. – Он не поверит в истину, вот в чем дело. Однако Монфалькон и Канзас обсуждали вопрос на сегодняшних поминках. Решили отправиться в стены не дабы найти графиню, но дабы отыскать, откуда пришел Квайр.
Тан крякнул.
– Далече же им придется забраться.
– Капитан Квайр обладает силами не от мира сего, – прожурчал доктор Ди. – Он – блистательный алхимик.
– Нам он ничего не сказал. – Леди Блудд горела любопытством, ибо ее пристрастия делились между бутылкой вина и естественной философией.
– Он весьма скромен, – сказал тан одобряюще. – Он будет добрым советчиком для Королевы.
– Но кое-кто винит его за всю сию досужесть, – сказал ему Уэлдрейк.
– Быть сего не может. – Гермистон был упрям.
– А если и может, – добавил доктор Ди, замечая Королеву с Монфальконом, по-прежнему рука об руку, вновь показывающихся из лабиринта, – то по здравой причине и ради благоденствия Королевы.
Лорд-Канцлер казался несколько смягчившимся. Уэлдрейк видел, как Том Ффинн выходит из-за подстриженного угла, замечает старого приятеля и поворачивает обратно, прихватив деву или двух.
Канзас, Хоз и Квайр еще плутали в лабиринте.
– Значит, мы узрим вас сим вечером, мадам? – сказал Монфалькон.
– Сим же вечером, – обещала она. Вопрос к Уэлдрейку: – Где капитан Квайр?
– Блуждает, мадам. – Стихотворец показал, где. – Последовал за вами внутрь.
Она будто взволновалась столь долгой с ним разлукой.
– Не вызволит ли его кто-нибудь?
К высокой живой изгороди направил стопы тан. Достигнув входа, остановился с подавленным воплем, когда из глубин вылетел Фил Скворцинг, расхихикавшийся не в меру, преследуемый мастером Уоллисом, чью бледную кожу покрыла пленка пота. Тушь Фила частично потекла, наделяя его ухарским обликом разгульной гончей. Тан сделал еще одну попытку войти и все-таки вошел. Мелькнуло на миг перо его тэм-о-шэнтера.
Отдуваясь, приблизились Фил и Уоллис. Монфалькон взбеленился:
– Мастер Уоллис!
Флорестан Уоллис встал как вкопанный, касаясь ладонью мягкой руки мальчика. Он поперхнулся.
– Вестимо, милорд!
Фил вовсю ухмылялся.
– Созвано заседание Совета.
– Я прибуду, милорд. – Уоллис дал руке соскользнуть. Фил буравил смелыми, сочными, сладкими очами лорда Монфалькона, улыбаясь ему подобно блуднице, завидевшей потенциального клиента. Глориана не выдержала. Вновь сделавшись царственной, она мановением руки удалила обоих.
– Нечестивость множится, – коброй прошипел Монфалькон. – Желание Королевы содержать своих любодеев понятно. Она ощущает свою пред ними ответственность. Можно надеяться, что однажды ответственность устранится, – он нарочно прервался между сей и последующей фразами, – но, когда обитателей сераля выведут наружу, когда они предстанут пред всеми, достанет ли, в конце концов, Королеве мудрости, сохранит ли она прежние свои привычки? Что было разумным и частным увеселением, то делается публичным, абсурдным и всепоглощающим экстазом! Обретет ли Альбион вскорости пышный и упадочный двор по образцу дурбара какого-либо паши? Станет ли он Альбионом Герна, где всякая дева и всякий юнец рискуют быть обесчещены?
– Мы встретимся снова, милорд, когда встретится Совет, – сказала Глориана рассеянно. – Где капитан Квайр? Он потерялся?
Никто не ответил. Лорд Монфалькон не мог уйти или же не хотел уходить без своих друзей, а они пребывали в лабиринте с Квайром. Королева обратила взор к сиру Амадису, что с чуть виноватым видом прогуливался по широкой дорожке, и прибегла к нему:
– Сир Амадис!
Тот поднял глаза, изо всех сил смягчая мрачное лицо. Алис Вьюрк пренебрегла им в третий или четвертый раз за день и держалась за руки с лордом Кровием, даже кокетничая с двумя фрейлинами Королевы. Он ушел от них, зная, что вернется, будучи ею призван. Он был беспомощен. Он был абсолютным рабом сей вероломной нимфы.
– Сир Амадис!
Он слился с компанией Королевы.
– Ваше Величество?
– Мы спросили себя, нет ли весточки от родни вашей супруги. Письма, например?
Со стороны Королевы необыкновеннейше жестоко, подумал он, напоминать ему о его непостоянстве, когда он столь удовлетворительно помышляет о переменчивой Алис.
– Никакого письма, мадам.
Он потеребил восточный браслет под устрашающим глазом Монфалькона.
– Ее братья не дадут ей общаться с кем-либо при Дворе, – продолжил он, всей душой желая освободиться от двойного испытания.
– И вам не потребно к ним присоединиться, сир? – Монфалькон не ведал об увлечении сира Амадиса, потому его вопрос в сем отношении был невинен.
– Я служу Королеве, милорд.
Лорд Монфалькон хрюкнул:
– Как и мы все, сир Амадис. Назначено заседание Тайного Совета. Всякие прочие дела отложены до окончания дебатов.
– Что за причина, милорд? – Сир Амадис почти протрезвел.
Лорд Монфалькон не стал бы обсуждать сии материи при не состоящих в Совете. Он огляделся, посмотрел вперед и назад, направо и налево, дабы показать коллеге по Совету, как сир Амадис на мгновение позабылся. Тот выдал несколько горловых звуков.
Сир Амадис заметил Квайра, что вышагнул из лабиринта во спасение.
– Вот капитан Квайр…
Королева прояснилась.
Монфалькон, видя, сколь быстро она меняет цвет, нашел сию пунцовость схожей с неестественным оттенком опийных маков, выращиваемых алхимиками на крови и редких землях, дабы растение испускало дурман и сильный аромат пару часов, пока не завянет.
– Осторожнее, мадам, – вырвалось у него прежде, чем он опомнился и сдержал себя.
