– Смерть! Я вся мокра внутри и снаружи!
Капитан Квайр, по обыкновению, не следовал моде, оставаясь в бедняцком черном и теня лицо своим сомбреро (ворона в пару к затейливой дичи Уэлдрейка), однако улыбался вместе с Королевой. Из прочих сир Томашин Ффинн, неспособен заставить себя притворяться, носил траурный пурпур (по Лисуарте) с серьгой в уступку галантности. Сир Амадис Хлебороб был пятнист и полугол в золоте и перьях некоторого инкского короля, лорд же Кровий соперничал с ним в виде другого потентата Восточных Индий, весь увешан бусами и коралловыми браслетами. Оба привычно дарили вниманием маленькую Алис Вьюрк, ныне плясавшую для них в саронге и прыгавшую сквозь радужные фонтаны, что смачивали ее одеяние, очерчивая мальчишескую фигуру, разгорячая страсть обоих.
– Ах!
Фил Скворцинг, танцор, красовался в кое-каком золоте и набедренном лоскуте, не считая обычного макияжа, и возлежал на лужайке в ногах полуобморочного Уоллиса, неправдоподобного мандарина. Мастер Оберон Орм, татарское чудило, выбежал из входа в ближайший лабиринт, преследуемый парой королевских фрейлин в облачении бирманских куртизанок, и чуть не препнулся о юного Фила, что надул губки, глядя сквозь Орма на Марчилия Галлимари, схожего с худосочным тюркийцем, обвившего рукою двух арапчиков, чью скромность защищали всего только фартуки из бледно-золотых цепочек сзади и спереди. Все одурманивались эйфорией, эротическим воздухом, что наполнял с недавних пор личный двор Королевы.
Та обняла и облобызала леди Блудд.
– Отдохнемте вон там. – Они совместно профланировали до мраморной скамейки, посмеиваясь над Квайром и Уэлдрейком. – Когда уже кончится сие лето! – Фраза была риторической; мало кто здесь ожидал или приветил бы намек на осень. – Мы обсуждали какое-нибудь официальное занятие для капитана Квайра. Ныне, когда лорд Рууни с семьей в провинции, нам требуется временный мастер Королевских Гвардейцев. Что бы вы сказали о сем назначении, капитан?
Квайр покачал головой.
– Я не настолько сознателен, как добрый прямой лорд Рууни. – Он притворился, будто хмурится и взвешивает альтернативы. Его весьма успокоило удаление лорда Рууни от Двора (по собственному предложению Квайра). Капитана по-прежнему нервировали все, с кем он сталкивался прежде исполнения теперешней своей роли. Рууни, будучи признателен за наглядное спасение своих родных, так и не заподозрил в Квайре того самого злодея в капюшоне, коего привел однажды к лорду Монфалькону; однако под постоянным давлением Лорда-Канцлера два и два могли быть сложены в любой момент, превращая Рууни из полезного друга в вероятного врага. Первой жертвой предприятия пал сир Кристофер (отравленный за то, что мог вспомнить лицо Квайра, а равно его имя), но сейчас из приближенных к трону не осталось никого – кроме Монфалькона, коего Квайр денно опорочивал, – кто ведал бы о его личном прошлом. Он на миг задумался, не намекнуть ли на место лорда Ингльборо, однако сие уже занял сир Томашин. Он бросил взгляд в сторону Ффинна, что рука об руку с фрейлиной подступал к беседующим. – Королева полагает, что мне должно обрести честное занятие, сир Том.
Морской волчара сморгнул проницательный огонек в глазах.
– Любопытно, капитан, каково же ваше ремесло?
Веселость. Королева и леди Блудд вновь упали друг другу в объятия. Квайр изобразил замешательство, и они с Ффинном кратко обменялись взглядами, полными тайной иронии.
– Нешибкое, увы. Малый талант к лицедейству, полагаю. – Он разумел, думали они, свою игру на Сшибке.
Сир Томашин сказал:
– Мой друг Монфалькон считает вас шпионом. Покамест не заменен бессрочно сир Кристофер Мартин.
– О, сир Том! – воскликнула Королева. – Капитан Квайр не столь низмен, как какой-нибудь ловец воров!
– Секретарь, быть может? – Леди Блудд мигнула, в шоке от своей же тарабарщины. Она вновь опала.
Глориана опечалилась, затем подавила эмоцию. Квайр, моментально уловив суть, враз переменился в тоне:
– Мое ремесло – служить Королеве любым желанным ей способом. Пусть она решит мою судьбу.
Та взяла его за руку и усадила меж собой и леди Блудд.
– Здесь потребно немалое размышление. Я расспрошу вас, капитан, относительно ваших умений и навыков.
На террасе наверху объявился сир Орландо Хоз. Он носил обыкновенные оттенки темных цветов, багряного и синего, ибо присоединился к трауру, наряду с большей частью двора, по лорду Ингльборо, чьи похороны имели место ранее. Чернокожий, Хоз смотрелся почти тенью, но Квайр заметил взгляд, что задержался на маленькой Алис, плясавшей и строившей глазки своим возлюбленным. Квайр был на редкость удовлетворен ее работой. Она сделалась его подсадной сучкой, и он взрастил в ней вожделение к вероломству, как иной взращивал бы вожделение к злату либо удовольствию.
Сир Орландо замешкался, явно огорчен видом частного карнавала, а возможно, что и смущен дальним эхом костюмов собственных прародителей. Затем он неспешно сошел по лестнице в сад, снимая черную шляпу с пером, поклонился.
– Ваше Величество. Лорд Ингльборо внесен в гробницу.
Королева не поддалась вине, как за минуту до того не поддалась грусти.
– Похороны прошли хорошо, сир Орландо?
– Их посетили тьмы и тьмы, Ваше Величество, ибо лорд Ингльборо был любим народом.
– Как и мы любили его, – сказала она твердо. – Народ известили о нашей невозможности присутствовать?
– Ввиду недужливости, вестимо. – Он приосанился и принялся всматриваться в пейзаж.
– Чересчур горя видела я в прошедшие месяцы, – сказала она ему. – Я буду помнить Ингльборо живым.
Сир Орландо посмотрел на сира Томашина:
– Нам не хватало вас на поминках, сир.
– Я смотрел, как Лисуарте погребают. Сего было достаточно. Я не любитель формальных церемоний, как вы знаете.
Сир Орландо был порицающ. Его мнение о сире Томашине не бывало ниже. Капитана Квайра он не признавал вовсе.
– Лорд Монфалькон говорил от имени Королевы, Ваше Величество, – продолжил он. – Как ее представитель.
– О том нас уже оповестил сир Томашин.
– Он со мной. И лорд Канзас. Он послал меня вперед, дабы поинтересоваться…
– Вероятно, он предпочел бы побеседовать ныне вечером? – предположила она.
– Он изнурен событиями сего дня. Было бы лучше всего, Ваше Величество, повидай вы его сейчас же. – Сир Орландо указал на террасу. – Он по другую сторону ворот.
Королева вопросительно взглянула на Квайра, тот пожал плечами, молча соглашаясь. Злить Монфалькона пренебрежением не стоило. Пока что.
– Мы примем джентльменов, – сказала Глориана.
Еще поклон, и сир Орландо возвернулся к воротам, дабы привести лорда Монфалькона и лорда Канзаса, тоже облаченных в траурное.
Квайр видел, что Королева виновато осознала невоздержанность своего наряда. Он сжал ее руку и зашептал:
– Они посадят тебя на мель, коли смогут. Помни мои слова: не доверяй никому, кто внушает тебе чувство вины.
Она встала, будто он управлял ею, и пошла, расплывшись в улыбке, здороваться с тройкой нобилей.
– Милорды, благодарю вас за столь скорое посещение. Похороны провелись, как меня известили, с должным достоинством.
– Вестимо, мадам. – Монфалькон отвесил медленный поклон. Канзас последовал его примеру. Девствиец был взволнован и сочувствен, Монфалькон – лишь обличителен. Созерцая Канзаса, Квайр ощутил укол тревоги. – Вы простите нас за вторжение в ваши… – Монфалькон многозначительно окинул свирепым взглядом сад и его насельников: —…Игрища.
– Конечно, прощаем, милорд. В столь меланхолические времена нам должно себя отвлекать. Ничего хорошего не выйдет из тягостных дум о смерти. Мы должны быть оптимистами, верно?
Такие речи из ее уст были непривычны, и Монфалькон взглянул на Квайра как на подозреваемого в авторстве.
– Вы не присоединитесь к нам, милорд? – вопросил Квайр с деланым смиренномудрием. Затем, словно бы сдерживая ехидство: – Однако я забылся. Лорд Ингльборо был вашим дражайшим другом.
– Вестимо. – Монфалькон смотрел сквозь Тома Ффинна. – Все мои друзья сгинули. Ныне я должен полагаться лишь на себя.
– Вы – крепкий центральный столп Державы, – подольстилась Глориана, соединяя свою руку с Монфальконовой. Тот дернулся, будто желая высвободиться, однако учтивость взяла верх, а равно и привычка.
Он дал ей подвести себя к лабиринту.
– Мой визит небеспричинен, мадам.
Лорд Канзас, капитан Квайр и сир Орландо Хоз крались вслед за сей парой – три перелетные птицы, черные и несовместные.
– В чем же его причина, милорд?
– Государственное дело, мадам. Должно без промедления собрать Тайный Совет. У нас новости. Без вашего водительства не обойтись.
– Тогда я созову Совет наутро. – Она горела желанием показать, что не забросила Долг вообще.
– Лучше бы еще сегодня, мадам.
– Мы развлекаем ныне наших друзей.
Они вошли в лабиринт. Монфалькон исчез с головой, что до Глорианы, ее голова виднелась, наряду с одетыми в шелк плечами, над верхушкой кустарника. Квайр шагнул внутрь, за ним Канзас и, наконец, Хоз.
