Сталина, когда он был еще молодым человеком. В самом досье лежала куча всевозможных донесений, написанных хорошо известным Штейну почерком всесильного диктатора. Из них ясно вытекало, что Сталин в свое время был агентом-провокатором.
Такое открытие было смертным приговором для Штейна. После нескольких бессонных ночей он отвез его в Киев показать своему личному другу, В. Балицкому, своему прежнему начальнику, влиятельному члену Украинской коммунистической партии, члену Центрального Комитета Коммунистической партии СССР. В то же время он был главой НКВД на Украине.
Балицкий был так же потрясен, как и Штейн. Он вызвал своего помощника Зиновия Кацнельсона, и все документы были подвергнуты тщательной проверке с помощью лабораторных приемов, чтобы установить происхождение бумаги и установить подлинность найденных страшных документов и почерк. Все опыты удостоверили, что документы были настоящие.
Несколько из найденных докладов Сталина Виссарионову касались 4-й Думы, в которой большевистская фракция состоя
ла из шести человек, среди которых был Роман Малиновский, впоследствии расстрелянный большевиками после того, как найденные в Охранке документы доказали, что он был провокатором и что он выдал многих из своих товарищей. Из найденных Штейном писем Сталина, адресованных Виссарионову, вытекало, что Сталин был осведомлен о роли Малиновского и подкапывался против него перед своим начальством в Департаменте полиции.
Там же нашлось письмо Сталина, адресованное тов. министра внутренних дел Золотареву, в котором он давал подробные сведения о конференции старых видных большевиков (Ленин, Зиновьев, Каменев, Трояновский, впоследствии посол в Соединенных Штатах, Малиновский и др. ), состоявшейся в январе 1913 года в Кракове, в квартире Ленина. Золотарев заведовал делами Охранки в Департаменте полиции. В этом письме Сталин-агент утверждал, что, судя по поведению Малиновского на этой конференции, он в душе был предан Ленину, а не Департаменту полиции, и предлагал отставить его от должности агента Департамента полиции, ибо, мол, он не заслуживает доверия. На этом письме Золотарев сделал пометку: "пишущаго сие отправить в Сибирь".
Несколько недель спустя Сталин был арестован и отправлен в Туруханск, откуда его освободила февральская революция.
Так плачевно закончилась карьера Сталина-провокатора. В 1917 г. он начал новую, более удачную...
Балицкий и Зиновий Кацнельсон, потеряв самообладание, посвятили в свое открытие двух могущественных людей на Украине -- генерала И. Е. Якира, командующего всеми военными силами Украины, и Станислава Косиора, члена Политбюро и фактического диктатора Украины (оба погибли впоследствии вместе с Тухачевским). Тогда Хрущев был под начальством Косиора.
Ген. Якир полетел в Москву и откровенно рассказал все своему другу и однокашнику Тухачевскому, главнокомандующему Советской Армией, неприязнь которого к Сталину была всем известна. Тухачевский, в свою очередь, посвятил в это дело своего помощника ген. Гамарника, известного своей честностью. К ним присоединились еще несколько генералов, ставших позже жертвой кровавой расправы Сталина. Так возник заговор, имевший целью покончить со сталинским режимом, но прежде всего с самим самодержцем, который оказался не кем иным, как новым Азефом, креатурой ненавистной Охранки..
В феврале 1937-го, когда Зиновий Кацнельсон рассказывал все это лежавшему в больнице Орлову, заговор находился в стадии возникновения, собирания нужных сил. Не было еще
точного плана. По словам осведомленного Зиновия, предполагалось предложить Ворошилову, тогдашнему председателю Высшего Совета Обороны, созвать экстренное совещание со Сталиным для обсуждения военных мероприятий, касающихся Украины и Московского военного района. Туда должны были прийти Тухачевский и некоторые из заговорщиков. В то же время избранные войсковые части блокировали бы Кремль, чтобы не допустить к нему военные части НКВД. Тухачевский арестовал бы Сталина во время заседания. Он надеялся, что все пройдет гладко.
Чем все это кончилось, известно. До сих пор, замечает Орлов, еще нет точных сведений, был ли донос, или по какой-либо другой причине, в последнюю минуту заговор был раскрыт. Только из сообщений парижского радио 11 июня 1937 г. и из газет Орлов узнал о трагическом исходе заговора. Были расстреляны маршалы Тухачевский, Якир, Корк, Уборевич, Путна, Эйдеман, Фельдман, Примаков. Штейн, нашедший пресловутое досье, застрелился.
Косиор, несмотря на свой высокий пост в Политбюро, был расстрелян. Гамарник покончил с собой. Балицкий был расстрелян. Также и Зиновий Кацнельсон.
Как известно, вслед за расстрелом главарей были уничтожены тысячи офицеров, ничего общего не имевших с заговором, но тем или иным путем бывшие связаны с расстрелянными маршалами или генералами. Многие тысячи были сосланы. Интересно отметить, что пущенная Сталиным гнусная выдумка, что Тухачевский и другие заговорщики были в сношениях с германскими властями и замышляли выдачу своей страны всесильному вечному врагу, Германии, уже потому смехотворна, что из восьми расстрелянных генералов и маршалов трое были евреями -- Якир, Эйдеман и Фельдман, ненавидевшие особенно сильно нацистов. Увы, большевистская пропаганда достигла того, что еще долго после этой катастрофы, отдалившей освобождение многострадального русского народа, иностранная пресса спокойно допускала возможность факта сотрудничества расстрелянных с нацистским режимом Германии.
Прошло 19 лет. Хрущев напал на своего благодетеля и хозяина. В чем дело? Кое-кто утверждает, что Хрущев и компания хотят отомстить Сталину за перенесенные унижения, за страх перед ним ("мы никогда не знали, выйдем ли живыми из его кабинета"). Вряд ли. В течение многих лет они были его верными сподвижниками и сверхподхалимами. Почему они, после его смерти, не последовали его примеру -- стать богами, диктаторами? Разоблачением его они скорее рисковали навлечь на себя гнев народа как на его приспешников. Почему же они не побоялись этого риска?
Орлов утверждает, что, очевидно, Хрущев и компания -- все отъявленные мерзавцы -- знали один факт: документы, о которых он выше пишет, как и документ, о котором говорила гр. Александра Львовна Толстая на своей конференции печати в Нью-Йорке 18 апреля и о котором пишет в том же номере "Лайф" И. Дон Левин (мы писали об этом), наверно, были сняты во многих экземплярах, и фотокопии, вне сомнения, имеются на руках у некоторых лиц в России. Хрущев, Микоян, Молотов и все другие палачи, помощники умершего или умерщвленного диктатора, каждую минуту боятся, что такой фотостат может выплыть. Что будет тогда с ними, этими наследниками диктатора-охранника, нового Азефа?
Таково содержание, сильно сокращенное, большой статьи ген. Орлова в номере "Лайф" от 23 апреля, вышедшего 19-го. Лично могу прибавить от себя, что все эти утверждения, имеющие огромное политическое значение, требуют еще самой тщательной проверки, прежде чем можно признать подлинность приведенных документов. Даже тот факт, что И. Дон Левин, добросовестный писатель-историк, посвятил целых три года и несколько поездок в Европу, не говоря о многих поездках в европейские различные страны, для этого прежде, чем передать оригинал письма Еремина в Толстовский фонд, не дает нам права считать проверку вполне законченной.
Американская печать таже пока сдержанно отзывается обо всем этом деле.
Г. Аронсон
ЕЩЕ РАЗ О ПОДЛИННОСТИ ДОКУМЕНТА О СТАЛИНЕ1
В документе, приведенном в "Лайфе" о службе Сталина в царской Охранке, о котором мне привелось писать в "Новом русском слове" 26 апреля, указано, что оно адресовано из Особого отдела Департамента полиции начальнику Енисейского Охранного отделения Железнякову. Касаясь этого документа, М. Е. Вейнбаум, между прочим, высказал сомнение в том, существовало ли вообще Енисейское Охранное отделение. Основания для такого сомнения имеются: в Сибири, как передают, вообще не было Охранных отделений, и к тому же Енисейск слишком маленький город, в 3--4 тысячи населения тогда, чтобы, наряду с жандармским управлением, там существовало и Охранное отделение. Автор письма в "Новом русском слове" А. Михайловский (от 25 апреля), однако, катего
1 Новое русское слово. 1956. 1 мая. С. 2. -- Примеч. Ю. Ф.
рически заявляет, правда голословно, без всяких ссылок на какие-нибудь официальные данные, что "в городе Енисейске было Охранное отделение. Оно ведало делами нескольких уездов в бассейне реки Енисей". По-видимому, г. Михайловский владеет предметом, о котором столь категорически говорит, и я не могу оспаривать его утверждение.
Хочу только обратить внимание читателей, интересующихся этим вопросом, на одну специальную работу, которая косвенно проливает свет на вопрос, существовало ли Охранное отделение в Енисейске в 1913--1914 гг. Передо мною книжка М. Москалева "Русское Бюро ЦК большевистской партии, 1912 -- март 1917", изданная Госиздатом в Москве, в 1947 г., и на страницах этой книжки 149--160 мы находим весьма любопытный материал, связанный с ссылкой Сталина в то время в Туруханский край. Из этой книжки мы прежде всего узнаем, что в Красноярске существует Красноярский краевой государственный архив, в котором имеются дело Енисейского жандармского управления No 1, а также Фонд Енисейского розыскного пункта. И бросается в глаза, что среди данных краевого архива, приводимых в книжке, ни разу не приводится ни один документ, ни одна ссылка из фондов Енисейского Охранного отделения и, более того, ни разу не упоминается даже о существовании Енисейского Охранного отделения.
