Узники концлагеря попадали во владения СС, которыми скрытно управляло гестапо. Где-то наверху Гиммлер решил вопрос о создании частей «Мертвая голова», предназначенных для охраны лагерей. Лагерями управлял специальный орган СС — Главное административно-хозяйственное управление во главе с Освальдом Полем.[21] Что касается гестапо, то, заполнив лагеря, оно осуществляло за ними лишь политический контроль. Среди нацистов была в ходу такая формула: Гиммлер является «единственным хозяином концлагерей, включая их персонал вплоть до последней уборщицы».
Гиммлер, Гейдрих и его преемник Кальтенбруннер часто посещали лагеря. Все они любили смотреть на изнурительные работы, которые заставляли делать заключенных, наблюдали за работой газовых камер и присутствовали при казнях. В этом мире смерти ничто более не удивляло. По выходе трупов из газовых камер выдирались золотые коронки и протезы и сдавались экономической службе. Она же собирала золотые оправы от очков и обручальные кольца. Однажды Поль был приглашен на банкет, организованный Рейхсбанком для нацистской верхушки. Прежде чем сесть за стол, решили осмотреть подвалы банка, где Полю и сопровождающим его эсэсовцам показали сундуки с имуществом экономической службы СС. Знатным гостям были продемонстрированы небольшие слитки, отлитые из золота, собранного в концлагерях, а также множество оправ от очков, ручек, зубов, сваленных в нетронутом виде в нечто вроде похоронных курганов. После этой демонстрации все отправились в банкетный зал… Во время освобождения узников из лагерей там были обнаружены остатки невывезенного добра, среди которого было 20 952 килограмма золотых слитков и 35 вагонов мехов.
Промышленники, использовавшие на своих предприятиях труд узников лагерей, переводили их зарплату в экономическую службу СС. Только за 1943 год денежные вклады СС в Рейхсбанке достигли более 100 миллионов марок.
Использовалось все. Дело дошло до того, что из костей погибших делали удобрения, а из человеческого жира вырабатывалось мыло.
В инструкции по использованию газовых камер[22] для подготовки женщин отводилось на пять минут больше, чем мужчин. И продиктовано это было не гуманностью, а тем фактом, что у женщин нужно было срезать волосы.
Когда советские войска освободили лагерь Освенцим, они обнаружили там 7 тонн волос, которые были срезаны со 140 тысяч женщин. Никто не знал, для чего нужны были эти волосы, пока однажды не был найден циркуляр управления лагерей от 6 августа 1942 года. В нем разъяснялось, что обергруппенфюрер СС Поль издал приказ о том, чтобы человеческие волосы, срезанные в концлагерях, «были использованы надлежащим образом»: «Из срезанных и вычесанных женских волос изготовляются мягкие тапочки для экипажей подводных лодок и стельки для обуви служащих железных дорог рейха». Что касается мужских волос, они могут использоваться лишь в том случае, если достигают длины 20 миллиметров. Циркуляр заканчивался изумительной в административном плане фразой: «Донесения о количестве собранных волос, отдельно по мужским и женским, должны подаваться на 5-е число каждого месяца начиная с 5 сентября 1942 года».
Населением этого ада были работники гестапо, и они поддерживали численность этого населения на должном уровне. Решение об интернировании в концлагерь зависело исключительно от служб гестапо. Только два человека были уполномочены подписывать приказ об интернировании: шеф РСХА Гейдрих (позднее его преемник Кальтенбруннер), а в его отсутствие шеф гестапо Мюллер.
Когда в лагерях не хватало рабочей силы, ее пополнением занималось гестапо. Так, циркуляр Мюллера от 17 декабря 1942 года предписывал направить в концлагеря 35 тысяч трудоспособных заключенных до конца января 1943 года.
Внутри лагеря гестапо было представлено службой, которая называлась политической секцией. Она была объектом ужаса для пленных и источником стычек с руководством лагеря. Лагерем управляла и руководила комендатура, которая, завидуя привилегиям гестапо, не терпела его вмешательства во внутренние дела лагеря.
По прибытии в лагерь каждый новый пленный подвергался длительному допросу и должен был ответить на множество вопросов о своем прошлом. В дело, которое хранилось в архивах политической секции, открытое на его имя, подшивались документы о причинах его ареста, акты гражданского состояния и т. д. Ее сотрудник вел картотеку, где можно было в любое время получить необходимые сведения о каждом узнике.
Политическая секция могла в любой момент вызвать на допрос любого узника. Эти вызовы являлись навязчивой идеей и кошмаром каждого заключенного. Политическая секция была окружена ореолом священного ужаса. После вызова в нее заключенные бесследно исчезали. Там люди всегда подвергались насилию, и Когон рассказывает о случае, когда австрийский лейтенант Гекенаст умер в Бухенвальде от сердечного приступа, вызванного смятением, в котором он пребывал после того, как его по громкоговорителю вызвали в политическую секцию.
Гестапо устроило внутренний шпионаж среди заключенных. Вербовка стукачей была невероятно сложной, так как подозрение в доносительстве было равносильно смертному приговору.
Узники, на которых поступали особенно серьезные сигналы, допрашивались в бункере лагеря. Приводимых в бункер узников с самого начала раздевали догола и подвергали неописуемым пыткам. После допросов их почти всегда убивали.
Политическая секция получала также указания от центральной службы гестапо и следила за их выполнением внутри лагеря. Через них передавались смертные приговоры узникам, находившимся в лагере иногда в течение многих месяцев. Приказы о казнях периодически поступали из Берлина, причем никто не знал, почему какой-то заключенный, находящийся в лагере пятнадцать или восемнадцать месяцев, вдруг приговаривался к казни. Еще за восемь дней до освобождения лагеря в Бухенвальде центральная служба гестапо продолжала невозмутимо сообщать о смертных приговорах. Например, английский офицер Перкинс был казнен 5 апреля 1945 года.
Когда волею случая кто-то из немецких заключенных вдруг освобождался из лагеря, он был обязан назначенного числа явиться в гестапо города, указанного ему для проживания. До выхода из лагеря освобожденный должен был зайти в политическую секцию и подписать заявление, в котором клятвенно обязывался не открывать того, что видел в лагере, и не рассказывать об условиях жизни заключенных. После 1940 года освобождения вообще практически прекратились.
В лагере Бухенвальд советские пленные сразу по прибытии направлялись политической секцией на «специальную обработку», то есть на смерть. В первую очередь шли на казнь комиссары, затем офицеры, комсомольские руководители и члены коммунистической партии. Стукачи, набранные из числа интернированных русских белогвардейцев, размещались во все лагеря, куда попадали советские пленные, для выявления тех, кто имел звание офицера или был политработником.
Гиммлер очень гордился своим творением. В статье, опубликованной под названием «Природа и функции СС и полиции», он писал, рассказывая об узниках концлагерей, что «это отъявленные преступники и отбросы общества… Там мы найдем гидроцефалов, косоглазых, всяческих уродов, полуевреев и несчетное количество отпрысков низших рас. Кого там только нет… В целом воспитание сводится к насаждению дисциплины, а не к идеологическому образованию, каков бы ни был его характер, поскольку большинство заключенных имеют рабские души. Очень мало среди них людей, обладающих настоящим характером… Воспитание осуществляется, таким образом, через порядок. А порядок прежде всего требует, чтобы люди жили в чистых бараках. Только мы, немцы, можем это осуществить; никакая другая нация не могла бы оказаться столь гуманной».
Были организованы многочисленные посещения лагерей группами эсэсовцев и делегациями вермахта и партии. Один из бывших узников Дахау заметил, что тогда появлялось четкое впечатление, что их заперли в зоопарке. Показ некоторых избранных «пансионеров» лагеря посетителям был рассчитан на то, чтобы их позабавить, и проводился в почти неизменном порядке. Первым показывали уголовника, выбранного из числа убийц или представляемого таковым. Затем шел бывший бургомистр Вены доктор Шмитц, далее выпускали высшего офицера чешской армии, за которым следовали гомосексуалист и цыган. Католический епископ и профессор университета замыкали процессию. Посетители хохотали, восхищенные таким юмором. Такое тесное соседство ученых, людей высоких моральных принципов, видных гражданских и церковных деятелей, возглавляемых закоренелыми преступниками, назначенными капо и имеющими право на жизнь и смерть своих подопечных, было результатом заботливо выношенного плана, цель которого состояла в последовательной дегуманизации человека, в уничтожении противника.
