– Ах, вы об этом, – несколько успокоился доктор, рассматривая натюрморт из разложенных поверх газеты бутербродов с изрядно подтаявшим за день маслом и заветрившейся колбасой, – Это Алексея, Субботского, завтрак – он его утром с собой принес…
– Пусть, значит, Алексей Михайлович травится – медицине это безразлично. Вот какой вывод должен сделать любой бдительный гражданин, увидав такую икибану! – снова осуждающе покачал головой Корнев, – Уберите это безобразие немедленно и давайте сюда газету!
Борменталь с видом мнимой покорности переложил бутерброды на тумбочку, отряхнул с газеты крошки, сложил ее пополам и протянул Корневу. Неожиданно к изрядно помятым, перепачканным маслом страничкам протянулась холеная рука Баева:
– Я так отстал за время болезни от политических новостей, дайте я просмотрю… – Саша успел поймать краешек газеты.
– Вам, Александр Дмитриевич нужно нервную систему беречь! А то не ровен час – опять переутомитесь! Как выпишитесь из больницы – в библиотеке все сразу и прочитает… – Корнев решительно взял газету за другой край и потянул к себе.
– Хоть дату можно посмотреть, – упорствовал Саша.
– Она не заслуживает внимания! – тянул сильнее Корнев.
Борменталь пожал плечами:
– Какая бессмысленная свара! У меня таких газет в ординаторской – полным-полно…
– Именно таких? – быстро развернулся в сторону двери Корнев.
– Конечно – «Комсомольская правда», и все они совершенно новые…- Корнев уже шел по коридору в сторону ординаторской, за ним едва не бежал Баев.
Брошенная мятая газета опустилась на живот спешно покинутого коллегами Прошкина. Он автоматически взял шуршащий листок и поднес к глазам. 10 сентября 1939 года, вот и «Пакт о ненападении», вот и фотография со знакомой фигурой товарища Молотова… Сомневаться не приходилось – перед ним та самая газета, прилетевшая из завтрашнего дня немыслимым путем, что читал Феофан во время их последней встречи. Объект бесплодных ночных поисков. Даже в нынешнем плачевном состоянии здоровья Прошкину не составило труда восстановить путь опасной фальшивки. В нее была завернута еще не изданная книга с инструкциями для Тимура и его команды, которую принес в Управление старичок, сильно смахивающий на сбрившего бороду Феофана – известного так же как гражданин Чагин. Старичок оставил сверток для товарища Баева. Прошкин прекрасно помнил, как сам лично снял с книжки газетную обложку и обернул матерчатый томик в миллиметровую бумагу – что бы выглядел более аккуратно. А газету – не разглядывая особо, бросил на обеденном столе. Потом Леша замотал в этот примечательный полиграфический продукт пару холостяцких бутербродов.
Прошкин закрыл глаза, подождал несколько секунд, в надежде, что газета развеется так же как его недавнее видение из рыцарских времен. Увы, чудеса не происходят в день по два раза. Он сел на кровати, плеснул в мензурку украшенную мерной шкалой бурую жидкость с концентрированным запахом подмороженного осеннего сена, разбавил водой до помутнения, залпом выпил, подождал еще несколько секунд, взял газету и отправился на поиски руководства. Делать более широкие логические выводы о тайном смысле необычной газеты было вне его компетенции.
28.
– Давайте установим хронологическую последовательность, – Корнев стал делать отметки на прикрепленной в ординаторской для студентов – медиков доске, а Прошкин и Баев как примерные ученики, сидели на кушетке и кивали.
– Александара Дмитриевича привезли в больницу в 5-30 утра. Факт этот не афишировали. Официально извещать, что он болен гепатитом, мы стали только через сутки. Пожилой гражданин, который принес книгу, появился в управлении около 10 утра того же дня – то есть через четыре часа. Он мог и не знать, что Александр Дмитриевич попал в больницу. Возникает вопрос – какова была цель этого человека? Порадовать товарища Баева историей про юных пионеров?
– Какой-то идиотизм! Мне эта повесть показалась совершенно нелепой… – возмутился Баев, – Зачем детям среди ночи старушкам воду разносить? Да еще и в такой глубокой тайне?
– А мне – довольно-таки подозрительной! – вставил Прошкин.
– Естественно предположить, – продолжал Корнев, – что незнакомец стремился передать Александру Дмитриевичу именно газету, в которую была обернута книга, причем так, чтобы она не привлекла к себе внимание посторонних. Но – в то же время – обратила на себя внимание адресата. Я думаю сигнальный экземпляр книги, еще не поступившей в массовое производство, был избран именно с целью обратить внимание Александра Дмитриевича на необычную дату публикации «Комсомольской правды». Собственно по этому он и настаивал на личной встрече, а потом долго ждал, что бы убедится – книга доставлена вместе с оберткой! У вас Александр Дмитриевич есть какие-то предположения?
Саша независимо передернул плечами. Даже если у него и были какие-то особые предположения, обнародовать их он не собирался, а высказал только вполне очевидную версию.
– Мне, Владимир Митрофанович, кажется, ваше логическое построение надо довести до конца. Кем мог быть этот пожилой человек? Принимая во внимание обстоятельства, при которых гражданин Чагин, известный так же как отец Феофан… э… отправился лечиться в Н., и болезненные фантазии товарища Мазура, которому упомянутый гражданин привиделся в служебном автомобиле с номером, – Саша воспроизвел номер, и Корнев поморщился так, словно ему насильно запихали в рот несколько долек лимона без сахара, – можно уверенно утверждать – книгу принес именно Чагин.
– Точнее – человек, имеющий с покойным Чагиным очень значительное внешнее сходство, – поправил Сашу осторожный Корнев.
– Значит о нынешнем месте нахождении Чагина, как и об истоках появления этой газеты нужно осведомляться у тех, в чьем ведении находится установленный автомобиль…
– Каким образом? – недоверчиво уточнил Корнев.
– Путем прямого опроса, – коварно улыбнулся Саша, потянулся к телефону и уже через полминуты сладко пел в трубку:
– Сергей Никифорович… Да, да – Баев. Живой, конечно… Стараюсь,… да, лечусь, поправляюсь. Гораздо лучше себя чувствую. Спасибо… Простите что я не поблагодарил сразу за внимание, за ваше бесценное время – вы мое состояние наблюдали… Мне столько оптимизма ваше посещение прибавило – спасибо огромное… Нормально, только несколько тоскливо. Доктор Борменталь, человек старой закалки – мне не велит газет читать – говорит вредит пищеварению… Как почему – а в краску типографскую входят соединения свинца…Да, наука не стоит на месте… Так что я вам в двойне признателен и за визит, и за книгу… Ту, что вы мне оставили – в газетку завернутой… Нет – я понимаю – раз вы не оставляли – значит не оставляли – я ведь взрослый человек – как я могу не понимать таких простых вещей! Хотя довольно странно – это ведь обыкновенная книжка для юношества – некоего Гайдара – очень-очень занятная, то, что нужно выздоравливающему! Ну, нет – так нет, не буду о ней… Да здесь, рядышком – нет, в суфлерах я не нуждаюсь. Передаю…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
