— И правда, можешь! — восхитился Людоед.
— Шанс — дрожащим голосом произнесла Айрин, глядя на мучителя.
— Что?
— Русалка… что говорила со мной… она сказала, что уже дала мне шанс. Что она…
— Ах ты тварь! — злобно воскликнул Людоед и ударил кулаком в свежую рану. У Аури вырвался стон — Ты что, думаешь, и правда сможешь как-то спастись?
— Шанс — прошептала девочка, закрывая глаза.
— Твой единственный шанс — сквозь зубы процедил Бранд — Продержаться четыре дня и не клянчить смерти. Тогда Госпожа дарует тебе новую жизнь.
— Это хорошо — прошептала Аури, не открывая глаз.
— Хорошо? — расхохотался Людоед — Ты бы не была так довольна, если бы знала, о чём речь. Да к тому же — с чего ты взяла, что выдержишь? Я хотел быть милосердным и прикончить тебя на третий — рука Людоеда опять скользнула по обнаженному телу — Но раз уж ты у нас такая храбрая — то и я церемониться не буду.
Рука взметнулась верх, и хлесткий удар обрушился на лицо Аури.
— Открой глаза!
Айрин открыла, чувствуя, как горит щека, и как кровь течет из лопнувшей кожи.
— Давай-ка точнее узнаем предел твоих возможностей — Людоед повернулся к напуганной женщине — Как далеко я могу зайти?
— Я… я не знаю — женщина замотала головой — Я не понимаю, что именно… как вы хотите…
— А, смотри сюда — Бранд подошёл к соседнему столу с разложенными на нем металлическими инструментами — Как насчет костей? Можешь их срастить?
«Я справлюсь» — подумала Аури, расширившимися глазами глядя на тьму наверху. В зале было тепло, но девочка чувствовала, как её колотит дрожь.
— Если не крупные, то да — дрожащим голосом ответила целительница.
— Например, ребра? — промолвил Людоед и взяв увесистую гирю. Шагнул обратно к распятой пленнице.
«Я выдержу» — Аури почувствовала, как сильно забилось сердце, и как дрожат скованные руки и ноги.
— С ними проблем не возникнет, верно? — посмотрел Людоед на целительницу — Даже если кость проткнёт ей сердце или лёгкое, ты спасешь её, так? — Людоед провел по телу бруском, и Аури задрожала сильнее, почувствовав холод металла.
— Скорее всего — покачала головой женщина, глядя на девочку.
— А глаза? Я могу их достать?
— Нет — поспешно воскликнула женщина — С таким я не справлюсь.
— Жаль — вздохнул Людоед, и тут же с восторгом улыбнулся, охваченный новой идеей. Он шагнул к краю стола, туда, где лежала голова Аури, и, схватив за её подбородок, сжал пальцы.
— А что насчет её зубов?
Людьми, задающими вопросы о Айрин, были два гвардейца Велингвара. Барон послал их в Плесиль в тот самый миг, когда узнал о выступлении Русалки на собрании Герцогов. Тем утром, когда Роу не пришла на службу, они начали её поиски. Через час стало понятно, что девочка пропала.
Следуя указаниям, один из них тут же выехал в столицу. Гвардеец не жалел ни коня, ни себя, и поэтому в то время, как Валери заходила в участок, а Айрин укладывали на каменный стол, гвардеец подъезжал к особняку барона в Прайбурге.
Барона дома не оказалось, и доклад принял управляющий Раен Гекхарт. В отличие от Валери, гвардеец был уверен, что Айрин попала в беду. Выслушав рассказ, управляющий задумался.
— Хорошая работа, — наконец произнёс Гекхарт — А сейчас ступай отдохни.
— Но господин барон…
— С бароном я сам поговорю. А ты ступай.
— С девочкой точно что-то стряслось, — заметил гвардеец.
— Ты что же, к Лекруа метишь? — раздраженно бросил Раен. Гвардеец промолчал — Ладно, ступай… хотя, нет, погоди. Лучше бы тебе тут не мелькать. Отправляйся в гостиницу и жди, когда я тебя вызову.
Гвардеец, не смея возразить, удалился, а Раен остался в комнате, продолжая размышлять. Через минуту, утвердившись в принятом решении, он со вздохом прошептал «Бедная девочка», и отправился на конюшню.
Барон вернулся домой лишь поздним вечером.
— Есть новости? — спросил Велингвар, садясь за стол. Управляющий в ответ покачал головой.
— Ничего, что требовало бы вашего внимания, господин барон.
Маленькая девочка, сжавшись в комок, сидела на полу в хижине, а снаружи бродило одно из тех чудовищ, что водятся в Лесу. Девочка знала, что в доме чудовище её не достанет, и что тут можно выжить. Можно спрятаться от кошмара, что творился там, в другом Свете.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Путь сюда был непрост. Сначала была боль — и стойкость. Девочка терпела, потому что раньше испытывала подобное. Но боль усиливалась и усиливалась, и тогда появилась надежда. Мученья прекращались, и вслед за ними приходили тепло и спокойствие. Так происходило раз за разом, и девочка нашла спасение в ритме. Она убедила себя, что пытки — лишь отрезок между исцелениями.
Но тот, кто её мучил, знал своё дело. Боль становилась сильнее, а исцеление — слабее. Наступил момент, когда девочка почти сдалась. Тогда ей на помощь пришла ненависть. Уже готовая просить смерти, она вспомнила родителей. И поняла, что если сейчас умрёт — то все их усилия будут напрасны. Все их надежды — не сбудутся. Исчезнет сама память о них, и их детях, и уже никто не узнает, что они вообще жили. Всё, что они сделали — канет в небытие, будто бы их и не существовало.
И тогда девочку затопила чёрная, бездонная ненависть к человеку, что пытался окончательно изничтожить её родителей. В своей ненависти она проклинала его, грозила, представляла, что с ним сделает — и не чувствовала своей боли. А чудовище в ответ старалось всё больше и больше, и в какой-то момент сознание не выдержало, и покинуло девочку. Она очутилась здесь, в домике в Лесу, и никакие усилия не могли её отсюда вывести. Там, за стенами, звучали проклятья, слышались звуки ударов и треск костей, но девочка оставалась внутри.
Она потеряла счёт времени, и не знала, сколько тут провела. Но однажды голоса снаружи зазвучали громче, отчетливее, они достигали девочки — и она сжалась в углу, боясь, что и это её укрытие падёт.
— А что тебя удивляет? — слышалось ей — Она теряет разум от боли.
— Это всё целительница! — при звуках этого голоса девочка вжимала голову в плечи — Не может толком ничего сделать. Вы смотрите, Госпожа!
— Что ты мне суешь?
— Зубы девчонки. Она даже их не смогла приживить.
— Я пыталась — раздался плачущий голос в отдалении.
— Что с тобой? Он тебя трогал?
— Нет, госпожа — ответил жалобный голос — Но девочка… она так кричала…
— Зубы, Госпожа…
— Да выкини их! Или оставь себе. А что у неё с пальцами?
Плач усилился и перешел в жалобный шепот, но голос чудовища заглушил все.
— Видите! Вот так она их нарастила — а ведь это всего лишь пальцы!
— Ты ломал ей руки?
— Она сама — когда билась.
Это говорят про неё, поняла девочка. Это она сломала себе руки, когда ей выдергивали зубы.
— А шрамы! Я ведь ничего толком и не сделал…
— Ты слишком сильно резал.
— Сильно? Вот такие полоски, Госпожа! Едва хватило…
— Довольно! Отойдите все, сначала я займусь телом.
Девочка, сидевшая в хижине, почувствовала, как меняется всё вокруг. Как реальность расплывается. Как уходит страх. Как её саму охватывает покой и легкость.
— Благодарю, Госпожа — забормотал чудовищный голос — Это же идеально…
— А теперь, — продолжил звонкий голос — Займёмся её разумом.
Снаружи полился свет. Девочка увидела, как тают стены её дома. Как растворяется Лес. Она распласталась на полу, вжалась в него, в тщетной попытке удержать хоть что-то из своего нового мира.
— Далеко же ты забралась, — голос звучал отовсюду, будто бы заменяя собой свет. Всё вокруг окончательно растворилось, исчезло, и Аури, возвращаясь в реальность, не смогла сдержать слез.
— Ну как, ты еще не решилась на смерть? — Русалка, стоя над ней, внимательно вглядывалась в синие глаза.
— Жить — прошептала Аури, собрав всю свою волю в кулак — Я буду жить. Ты обещала мне жизнь.
— Сильная — с уважением кивнула Русалка — Как и должно быть. Ты не сломил её, Бранд.
— У меня ещё есть время — мрачно отозвался тот.
