В четыре часа двадцать минут судья Гермион Долримпл в полной тишине принялась просматривать свои пометки. Уже были представлены все свидетельские показания, все доводы. Джо надеялся, что она объявит перерыв до завтра, подарив Джулиет еще один день. Он затаил дыхание. Но – увы. Она принялась резюмировать все сказанное сегодня.
В первой части своего резюме судья казалась справедливой. Время от времени, хотя и немного натянуто, она даже улыбалась, бросая иногда сочувственные взгляды на Джо. Надежды его росли.
Профессор полагал, что она сейчас отсрочит разбор судебного дела. Но уже через несколько минут она, суммируя факты, пришла к совершенно неожиданному выводу.
– В нашей стране не было прецедентов, которыми мы могли бы руководствоваться, – обратилась она к Джо с любезной улыбкой, от которой он впервые за весь день почувствовал что-то теплое к старушке. – Независимо от религиозных взглядов и личных предрассудков, если человек желает, чтобы его останки были заморожены, и, по мнению службы охраны окружающей среды, это никому не причинит вреда, то у закона нет оснований не выполнить эти пожелания.
Она триумфально вскинула голову и сжала губы в улыбке, адресовав ее непосредственно Джо. На какое-то мгновение Джо возликовал, решив, что они выиграли.
– Однако… – Казалось, слово «вечность» висело в воздухе. Судья Долримпл наклонилась вперед, и тут весь ее облик вдруг переменился. Она отвела от него взгляд, будто покончив с этим парнем. – К огорчению профессоров Мессенджера, Хьюлетта и их друзей, закон не может принимать в расчет научные вымыслы. Закон четко определяет, что установление причины смерти должно иметь преимущество перед всеми другими соображениями. И если у коронера есть хоть капля сомнения, он должен сделать все, что в его власти, чтобы эти сомнения развеять. – Она направила пронзительный взгляд на Марвина Зейлермана. – Ваше прошение, сэр, отклонено. Судебными издержками не облагается.
Без лишних церемоний она встала и умчалась прочь.
Джо опустил голову и отключился, онемев от шока; в ушах гудело. Задвигались стулья, он слышал какие-то звуки, не различая их. Не понимая, что движется куда-то, он вдруг обнаружил, что идет через вестибюль вместе с Блейком и Макалистером.
Они остановились группкой возле входной двери, ожидая, пока Зейлерман в другом конце комнаты поговорит со следователями. Затем Зейлерман и следователь подошли к ним. Адвокат выглядел смиренным и робким, боевой пыл его улетучился.
– Не знаю, знакомы ли вы с мисс Айткен? – спросил он.
Перед ними стояла приятная молодая женщина лет тридцати, с коротко стриженными темными волосами, в старомодных очках. Трое мужчин по очереди пожали ей руку. Соблюдение общепринятого ритуала в данной ситуации сразило Джо своей абсурдностью, наигранностью.
С оттенком иронии в голосе она спросила:
– Думаю, вам необходимо какое-то время, чтобы оттаять тело мисс Спринг? – Она многозначительно взглянула на каждого из мужчин.
– Да, – ответил Блейк. – Она в жидком азоте, и, если вы попытаетесь произвести вскрытие в этом состоянии, она рассыплется на осколки, как стеклянная.
Женщина вздрогнула:
– Сколько времени вам нужно?
– Три полных дня, – ответил Блейк. – Если ускорить процесс, могут потрескаться внутренние органы, что вам совершенно ни к чему.
– Разумеется, – чуть бодрее ответила следователь. – Придется подождать. И мы по-прежнему готовы провести вскрытие у вас, если это вам как-то поможет.
Блейк покачал головой:
– Как только вы произведете вскрытие, она будет мертва.
На лице мисс Айткен отразилось раздражение, но голос оставался спокойным:
– Я считаю, что она уже мертва, профессор Хьюлетт.
– Это как посмотреть, – возразил Блейк, при этом глаза его сузились. – Мы как раз пытаемся спасти ей жизнь.
Ее лицо приняло враждебное выражение.
Мюррей Макалистер решил разрядить ситуацию.
– Профессор Хьюлетт имеет в виду, мисс Айткен, – произнес он с живым шотландским акцентом, – что…
Но продолжить ему не удалось.
– Да, благодарю вас, сегодня я уже достаточно наслушалась доводов, – перебила его следователь.
– Конечно, – согласился Макалистер, делая шаг назад.
Она извлекла тетрадку.
– Я помечу себе, что тело мисс Спринг будет готово для нас в субботу днем.
Блейк посмотрел на Макалистера, потом на Джо, и тот неохотно кивнул.
– Итак, – подвела она черту, – созвонимся, чтобы уточнить детали.
Мисс Айткен официально пожала каждому руку и удалилась. Джо, Блейка, Макалистера и Зейлермана словно волной вынесло на улицу. Было сухо и холодно, сгущались сумерки. Мимо на большой скорости прогрохотал грузовик, выбросив в их сторону плотную струю отработанных газов.
– Мы должны позвонить Энди Уайту, – нарушил молчание Блейк.
– Если хочешь, я сделаю это, – предложил Джо.
– Я сам. – Блейк вернулся в вестибюль и подошел к одной из телефонных будок.
– Может, стоит подать апелляцию? Хуже не будет, – обратился Джо к адвокату.
Зейлерман покачал головой:
– Только в том случае, если мы установим, что судья нарушила букву закона. Не уверен, что нам это удастся. Кроме того, это очень дорого.
– Уверен, если проблема в деньгах, «Хартман-траст» поможет, – сказал Джо.
– Я прибегну к этому, – заявил Зейлерман. – Если мы намерены что-то предпринять, то все нужно сделать на этой неделе, но не раньше, чем я найду подходящую возможность.
Джо уныло рассматривал тротуар. Мужчины в молчании ждали Блейка.
– Джентльмены, вы возвращаетесь в Суссекс? – спросил адвокат.
– Да, – ответил Джо, глянув на Блейка. Тот кивнул.
По всеобщему согласию, они сначала отправились в предложенный Зейлерманом бар на Чансери-Лейн, а оттуда – в метро. Выпивка не помогла, настроение у всех было подавленное, и вскоре они влились в общий поток пассажиров.
Все вместе спустились на эскалаторе под землю. Подходя к платформе, Джо услышал лязг подъезжающего поезда и увидел бегущих людей. Зейлерман набрал темп, остальные догоняли его, пробиваясь сквозь толпу. Адвокат дернулся влево, затем вправо, врезавшись в проход со знаком «Входа нет», и снова метнулся влево.
Нет, они опоздали. Зейлерман замедлил шаг. Поезд тронулся, сначала медленно, но через несколько секунд, когда они достигли края платформы, он уже набрал скорость.
Замелькали вагоны – быстрее, еще быстрее. Уши наполнились перестуком колес, визгом, грохотом. Вагоны сливались в одно пятно. Джо обдало ветром. Сзади он услышал скользящий звук и испугался, увидев, как что-то темное волочится за одной из дверей, с силой ударяясь о платформу и извиваясь в диком танце.
Сначала он принял это за большой мешок с мусором. Затем раздался крик, полный боли и ужаса, перерастая в жуткий вопль. Черная куча промчалась мимо со страшным пронзительным визгом. Затем раздался оглушительный взрыв, сопровождаемый пронзительным металлическим скрежетом.
И тишина.
Только позвякивали стекла.
Хвостовые огни поезда скрылись в тоннеле, последний порыв ветра взъерошил волосы Джо. На мгновение вся платформа застыла, погрузившись в мертвую тишину. Тишина. Люди оглядывались. Прозвучал одинокий крик, за ним последовали другие, превратившись в цепенящий рев ужаса. Заплакал ребенок. Джо попытался заглянуть через головы пассажиров, чтобы понять, что случилось.
На краю стены, за плакатом с рекламой мюзикла, поблескивал указатель: «ПАССАЖИРАМ ПРОХОД ЗАПРЕЩЕН. ЗА НАРУШЕНИЕ ШТРАФ». Рядом находился предупреждающий треугольник: «ОСТОРОЖНО, ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ». За несколько ярдов перед ним, вдребезги разбитый, свисал через край платформы стенд с видеокамерой, следящей за дверями состава.
Люди медленно продвигались вперед, напоминая бегунов на замедленной съемке. Джо тоже стал продвигаться. Сквозь прогал в толпе он сперва увидел кровавое пятно, растекшееся по серой кафельной стене, как расплескавшееся из чего-то, похожего на черный мешок, вино.
Его рот открылся. Джо сдерживал рвоту, не веря своим глазам. Это был не мешок, а тяжелое черное одеяние, скомканное и пронзенное обломками скрученного, изуродованного металлического ограждения.
Затем он увидел… он увидел лицо судьи Гермион Долримпл. Оно походило на отвратительный барельеф горгульи. Затылок расплющился о стену, волосы разметались в разные стороны, неподвижные, широко открытые глаза вылезли из орбит. Язык вывалился наружу поверх нижней губы, из-под него изо рта стекала бесформенная окровавленная масса. Женщина раскинула руки с растопыренными пальцами, словно приветствуя их, зазывая обратно в суд, чтобы они услышали какое-то ее последнее слово, которое она забыла сказать.
Джо отвернулся, Блейк окаменел, Макалистер ринулся вперед, с запоздалым желанием удержать, помочь, хотя это и было бесполезно. Джо схватился за кого-то, чтобы не упасть. Его рвало снова и снова, будто с рвотой он мог избавиться от страшного образа: руки раскинуты по забрызганной кровью стене, а дальше черный проем тоннеля.
