Джо отвернулся, Блейк окаменел, Макалистер ринулся вперед, с запоздалым желанием удержать, помочь, хотя это и было бесполезно. Джо схватился за кого-то, чтобы не упасть. Его рвало снова и снова, будто с рвотой он мог избавиться от страшного образа: руки раскинуты по забрызганной кровью стене, а дальше черный проем тоннеля.
Распятая.
Она выглядела так, будто ее распяли.
39
Джо пришел домой только в начале девятого вечера. Карен в спальне укладывала вещи. Джо звонил ей из Лондона и рассказал, что случилось.
Она поцеловала его.
– Бедный Джо. У тебя был очень тяжелый день, невероятное потрясение. Присядь, а я приготовлю тебе выпить. Хочешь виски?
Джо сел на кровать. Как чудесно она сегодня выглядит. Черные волосы беспорядочно падают на плечи, свободный свитер чуть обрисовывает форму груди, длинные ноги обтянуты джинсами.
– Все нормально, приготовь, спасибо. Как Джек? Как его успехи?
Жена коснулась губами его лба.
– У Джека все прекрасно. Я о тебе беспокоюсь. Что случилось? Это та самая судья, которая выступила против тебя, погибла в метро?
– Да. – Он зажал пальцами глаза, пытаясь избавиться от раскалывающей головной боли, начавшейся в поезде по дороге домой. Его ошеломило сначала решение судьи, потом ее смерть. Совпадение, твердо сказал он себе.
– Похоже на бред, – высказала свою мысль Карен.
– Все кажется нереальным. – Джо смотрел на Карен, собираясь с духом, чтобы сказать ей то, что она совсем не хотела слышать.
– Смотри, что я собрала для тебя, – сказала она. – Думаю, там будет довольно прохладно. – Она сложила толстый джемпер и затолкала его в чемодан. – Дай мне рубашки, которые ты хотел бы взять.
– Дорогая…
– Так что же все-таки случилось? Ты сказал, что ее пальто зажало дверью? Айседора Дункан, кажется, погибла так же. Нет, у нее шарф накрутился на колеса. Но это ужасно!
– Да, ужасно.
– Разве на дверях нет датчиков?
– Есть, но ткань, видимо, для них слишком тонкая.
– Я думала, что у водителей есть какие-то видеосистемы, разве не так?
– Несомненно. У них стоит сложная аппаратура, на половине поездов даже не нужны водители – там все компьютеризовано. Камеры не разрешат поезду двигаться, пока… – Его голос замер от пронзившей мысли, но он тут же отверг ее.
– Ты всегда говорил, Джо, что не существует такой вещи, как ненадежная компьютерная система.
– Правильно, такой вещи нет.
Они замолчали. Карен сверилась с заготовленным списком. Она всегда очень ответственно относилась к сборам, и Джо полностью полагался на нее.
– В Шотландии люди очень чопорные? Тебе понадобится галстук? В любом случае возьми парочку, по своему выбору.
– Дорогая… – Джо закусил губу и набрал воздух. – Карен… я… Я не уверен, что смогу уехать в Шотландию.
Карен резко вскинула глаза:
– Что ты имеешь в виду?
– Мы сможем апеллировать. Решение судьи…
– Из-за того, что она умерла?
– Не думаю, что это повлияет. Мы бы в любом случае обратились к другому судье. Юрист сказал, что если мы подадим апелляцию, то, вероятно, в конце недели дело будет рассматриваться.
Лицо Карен сразу как-то опало.
– Я четыре года не виделась с Арлен. Джек так радовался поездке. Ты не можешь отложить слушание на следующую неделю?
– Если это возможно. А если нет, то почему бы вам с Джеком не поехать самим, а я последую за вами, как только освобожусь?..
Она с укором посмотрела на мужа:
– Ты бы больше заботился о живых, Джо…
– О чем ты говоришь?
– Я говорю о себе и о Джеке, о реальном мире. Биологическом мире, – добавила она. – Или мы ничего не значим?
– Конечно значите. Просто я должен…
– Безусловно, – перебила она. – Сдержать обещание перед мертвыми. Ты заботишься о них гораздо больше, чем Господь Бог, не так ли, Джо?
Джо посмотрел в глазок следящей за ними видеокамеры, записывающей их беседу и передающей ее в АРХИВ.
– Карен, Бог здесь ни при чем, – спокойно заметил он.
– Ах да! – саркастически воскликнула она. – Я же забыла. Бог – это АРХИВ.
Голос Джо отвердел:
– Однажды АРХИВ может стать гораздо умнее почитаемого тобою Бога.
– Ты никогда не должен так говорить, Джо.
– А что, собственно, такого в личности этого Бога? Тебе не кажется, что у него было достаточно времени, чтобы проявить себя? Так, может, компьютер сделает все лучше, чем Он, сохранит наши жизни и нашу планету?
Она медленно покачала головой:
– Я рада, что не лезу, как ты, в будущее, Джо. Когда я выходила за тебя замуж, ты был милым человеком, мечтавшим сделать что-то для всего мира. – Она безнадежно осматривала его одежду, собранную в чемодан.
– Я до сих пор мечтаю, дорогая…
– Просто ты хочешь жить вечно. А это не та технология, которая поможет улучшить мир.
– Карен, я не приемлю смерть. Человек должен бросить ей вызов, так же как самой природе. Ты и я привели Джека в этот мир. Я чувствую себя обязанным попробовать сделать этот мир лучше, чем он есть сейчас. Ты думаешь, боль и смерть – это хорошо?
– Такова воля Господа.
– До тех пор, пока она не касается тебя…
Она замолчала на миг.
– Я принимаю их как должное, Джо. Они – часть жизненного процесса.
– Ты действительно так считаешь? – спросил он. – Я не заметил, чтобы ты с готовностью принимала смерть, когда умер Барти. Я только увидел, что это поломало твою жизнь.
– Это неправда. – Она опустилась на кровать, будто у нее подкосились ноги.
– Да, да, правда. Я знаю, что правда. – Он тоже сел на кровать, обнял ее и крепко прижал к себе.
– Я люблю Джека, – сказала она. – И ты тоже.
– Конечно, дорогая. Я вас обоих люблю. – Джо погладил Карен по щеке. – А ты представь себе мир, в котором никто не потеряет своего первенца. К этому я и стремлюсь.
«И я хочу своими глазами его увидеть», – подумал он.
40
Джек, в разноцветной стеганой курточке, стоял в прихожей и недобро смотрел на отца.
– Папа, почему ты не едешь?
Джо опустился на корточки и крепко прижался к сыну.
– Папа присоединится к вам в выходные.
– В воскресенье мы уже полетим обратно! – Джек раскинул руки в стороны, как крылья, и зарычал мотором.
– Ну, я побуду с вами два дня. В любом случае ты хорошо проведешь время со своими кузенами, с Гови и Карлоттой. Ты с ними никогда не виделся.
Джек скис.
– Папа, почему ты не можешь поехать? Ты обещал, что в Шотландии мы пойдем на рыбалку.
– Все, – громко произнесла Карен, сбегая по ступенькам в прихожую. – Мы уже опаздываем, поспеши, ты взял шапочку, милый?
Джек надул губы:
– Зачем шапку, мамочка?
– В Шотландии будет холодно, она тебе понадобится.
Джо задержал руку сына и подмигнул. Разумные голубые глаза и серьезное выражение так напоминали Джо его отца. Джек всех любил, это иногда пугало Джо. Вероятно, мальчик слишком мало прожил, чтобы понять, что бывают плохие люди. А может, виноваты Джо и Карен, слишком ограждают его от мира.
Джо погрузил портплед Карен и сумку Джека в багажник маленького зеленого «ниссана». Джек забрался на заднее сиденье, держа в руке пластмассового динозавра. Джо помог ему пристегнуться ремнем. Затем через окошко водителя поцеловал Карен. На ней был бежевый спортивный костюм, заколотые с боков волосы придавали ей вид искательницы приключений. Она прекрасно выглядела, и Джо с острой болью подумал, что чуть не потерял ее. Несколько секунд она укоризненно смотрела на него, легонько поцеловала и коснулась пальцами его щеки.
– Постарайся приехать, – сказала она.
– Я постараюсь.
Карен пристегнулась и повернула ключ зажигания. Мотор неровно заработал. Джек повернулся и помахал отцу через заднее стекло.
Когда машина исчезла, свернув налево, на главную дорогу в сторону Гатуика, Джо сунул, чтобы согреться, руки в карманы вельветовых брюк и поспешил в дом. Он прошел на кухню и сделал себе чашку растворимого кофе.
День был холодный, сквозь кухонное окно виднелась покрытая корочкой льда лужайка. Джо взял «Таймс» и начал читать заметку о Боснии, испытывая, как и обычно, когда читал о войне, чувство гнева.
Он перевернул страницу, и в глаза ему бросился заголовок и маленькая заметка под ним.
«СТРАННАЯ СМЕРТЬ СУДЬИ
Вчера умерла судья Гермион Долримпл, зажатая дверью движущегося поезда метро на станции „Чансери-Лейн“.
Полиция считает, что причиной странного несчастного случая стала неисправность компьютера. Все поезда был остановлены до окончания экстренной проверки безопасности, что внесло хаос в лондонский час пик. Судья миссис Долримпл, шестидесяти четырех лет, отработала в Королевском суде двадцать два года.
