После официальной части Кинг обратился к присутствовавшим: «Сегодня я стою перед вами, будучи абсолютно убежден, что сегрегация в Алабаме находится при смерти. Единственное, что в этой связи пока неизвестно, ― во что обойдутся ее похороны. Это зависит только от защитников сегрегации и от самого Уоллеса...
Столкновение добра со злом в столь крохотном городке, как Селма, порождает такое количество энергии, что она может изменить направление движения всей страны. Президент, уроженец Юга, обладает способностью ощутить волю нации и в речи, которая войдет в анналы истории... он обещает содействие мощного федерального правительства в деле искоренения этой многовековой заразы. Президент Джонсон по всей справедливости воздал должное мужеству негров за то, что они разбудили совесть нации.
Теперь мы на марше! И никаким волнам расизма нас не остановить. Сожженные церкви, взорванные дома, избиения и убийства борцов за свободу никого не запугают. Давайте будем идти вперед вплоть до осуществления Американской Мечты... ибо сегодня исход борьбы зависит только от всех нас. Наш путь не будет гладким. В жизни нет проторенных дорог, которые с легкостью и неизменностью приводили бы людей к быстрым решениям... Нам еще предстоят времена страданий и мук... Надолго ли? Нет, не надолго, так как ложь и неправда не могут жить вечно».
Свое выступление Кинг закончил строкой из «Боевого гимна республики»: «Наш Бог шагает вместе с нами!»
В газете белых расистов утверждалось, что проведенный марш ― это составная часть революционного плана: «Если президент думает, что революция прекратится вместе с окончанием марша в Алабаме, то он глубоко заблуждается». Террористы из ку-клукс-клана едва ли нуждались в подобном напоминании. Через несколько часов после выступления Мартина Лютера Кинга ими на шоссе № 80, на полпути между Селмой и Монтгомери, была застрелена белая женщина, доброволец КЮХР. Это была миссис Виола Люццо, жена работника профсоюза водителей грузовиков из Детройта. Она, выполняя незаметную, но столь необходимую работу по транспортному обеспечению акции, доставила первую партию участников демонстрации назад, в Селму и возвращалась за следующей. Теперь эта рядовая участница революционно-освободительного движения стала героиней. У нее остались муж и пятеро детей. ФБР сработало оперативно и быстро задержало четырех членов ку-клукс-клана. Президент Джонсон в беспрецедентном телевизионном выступлении фактически объявил клану войну, назвав это убийство «грязным пятном на американском обществе».
На один вечер Кинг оставил участников похода, чтобы выступить в Кливленде на официальном ужине: «Марш Селма―Монтгомери может оказаться столь же важным событием для истории Америки, каким стал для истории Индии поход Ганди к морю». В марте 1930 года Ганди с группой своих сторонников пешком отправился в двухсотмильный путь к морю, чтобы приобрести там соль в обход таможенных пошлин, которые ежегодно приносили казне колониального режима порядка 25 млн. долларов. Марш Кинга в Алабаме во многих отношениях отличался от этого похода, как и вся освободительная кампания в Америке отличалась от борьбы индийского народа за свое освобождение. Ганди шагал по территории с дружественным ему населением, открыто не подчиняясь законам и военной силе чужого правительства. Алабаму населяли враждебное белое меньшинство и бесправные массы негритянского народа, для которых заря свободы только занималась.
Совместный переход черных и белых демонстрантов под руководством всемирно известного негритянского деятеля из погруженной еще во мрак расовой сегрегации Селмы в самую «колыбель Конфедерации» приобрел подлинно символическое значение. В определенном смысле он превосходил эпохальный поход на Вашингтон, несмотря на очень существенную разницу в количестве участников. Поскольку ни губернатор Уоллес, ни фашиствующие молодчики из подчиненной ему полиции штата, ни шерифы с бандами своих помощников не только не представляли интересы чернокожего населения вверенных им территорий, но и, напротив, активно подавляли его, они ничем не отличались от оккупационных чужеземных сил. При этом они были чужды и свободному духу Америки, и всему прогрессивному человечеству. «В современном мире, ― сказал Кинг своей кливлендской аудитории, ― Америка уже не может позволить себе анемичную демократию. Ценой, которую наша страна должна будет заплатить за возможность и дальше угнетать негров, будет ее собственное разрушение. Мы вынуждены признать целостность мира и братское единство всего человечества. Мы должны научиться жить вместе, как братья, либо мы все погибнем, как безумцы».
80 процентов жителей округа Лаундес, где погибла Виола Люццо, были чернокожими. Но за неделю до ее смерти в избирательных списках этого округа не значилось ни одного негра. Теперь, 28 марта в баптистской церкви Три-кем, расположенной всего в нескольких милях от трассы, на которой ее застрелили, состоялся первый за всю историю округа массовый негритянский митинг. До победы было еще далеко. Речь, скорее, могла идти о начале нового этапа сражения, но и это было уже ― великое дело.
Во время этого митинга Мартин Лютер Кинг читал проповедь на другом конце страны ― в Сан-Франциско. Местный епископальный собор вмещал только 3000 человек. Остальные 1500 человек остались на улице. Главная мысль проповеди, которую Кинг хотел донести до аудитории, не отличалась особой новизной. Но в свете недавней гибели Виолы Люццо и мученических смертей дюжины других людей она не потеряла своей остроты: «Физическая смерть есть цена, которую некоторые люди должны заплатить, чтобы спасти нас и наших белых братьев от вечной гибели души». Позднее, во время радиопрограммы «Встреча с прессой» Кинг обратился к американскому народу с призывом развернуть кампанию «инициативных, конкретных действий», чтобы побудить всех «приличных людей», включая ведущих предпринимателей Алабамы, оказывать давление на губернатора Уоллеса «и других официальных лиц, ответственных за развязанный террор». Он призвал к повсеместному бойкоту товаров, произведенных в Алабаме, и объявил: «Я планирую в течение нескольких дней обратиться ко всем профсоюзам, чтобы они отказались от транспортировки и использования алабамской продукции».
Призыв к бойкоту был встречен очень прохладно. Президент Джонсон прокомментировал ситуацию следующим образом: «Я полагаю, что мы должны быть крайне осторожны, чтобы не наказать невиновных». У Роя Уилкинса и Уитни Янга также имелись свои возражения. В результате все ограничилось несколькими словами и жестами, которые самому Движению обошлись дороже, чем штату. Идея экономического бойкота была потихоньку списана в архив. Правительство Алабамы, напротив, оплатило выпуск специального 28-страничного приложения к «Коммерческому вестнику». В этом выпуске говорилось, что за период с января 1963 года по январь 1965 года штат получил инвестиций на 1 миллиард долларов, вложенных в строительство новых и расширение старых заводов. В частности, компания «Хэммермилл Пейпер» решила построить в Селме новую бумагоделательную фабрику. Ясно, что экономические преимущества, свойственные расистским регионам, многим бизнесменам казались куда более привлекательными, чем идеалы расовой справедливости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
