Не знаю, сколько так просидела, но в конечном итоге дискомфорт от света победил лень и апатию. Первым делом решила избавиться от платья монашки, но молния на спине заела. Вот тебе и элитные вещи! Я смогла только немного расстегнуть на шее, дальше дернуть побоялась, вещь-то дорогая, пусть и безвкусная. И за что Фролов со мной так? Мне бы хоть что-то вспомнить, а то чувствую себя так, словно меня обманули, наказали за то, о чем я не помню. Почему он вообще ушёл и попал в какие-то неприятности? Зачем оставил меня одну в своей квартире? И почему я рассуждаю о нем так, как будто он мой?
Достала из шкафа шторы, они уже пылью покрылись, но плевать, главное плотные. Придвинула стул к окну, но его мало, поэтому сверху на него поставила табуретку. Конструкция неустойчивая, но мне не впервые заниматься эквилибристикой.
Поправила очки, стоять возле самого окна неприятно. Под солнечными лучами моя кожа не горит, но все равно почему-то неприятно под ними находиться. Залезла на сооружённую конструкцию и принялась вешать занавески. Зажмурилась, чтобы хоть как-то вытерпеть солнечные лучи, слишком ярко. Легкая головная боль усилилась, пытаюсь хоть что-то вспомнить. Воспоминание, размытое из-за головной боли, возвращается, но с неохотой.
«Так он твою невесту укусил?» — растерянно спросила, смотря на него так близко, что даже сложно сказать, как не ударяюсь носом об его подбородок.
«Да», — ответил он, и что-то внутри меня будто бы надорвалось.
Ноги резко ослабли, на лбу выступил пот, а занавеска выпала из рук. То, что я упаду, сразу поняла, но даже не попыталась это остановить. Мне нужно было это падение, чтобы оправдать то, что почувствовала от этого воспоминания.
Часть меня словно надорвали и выбросили. Чувство неизбежного падения ничто по сравнению с тем, что сейчас творится у меня внутри. Я падаю на дно, но в реальности меня подхватывают сильные руки.
От неожиданности открываю глаза, чтобы сразу зажмурить их, не из-за света. Очки слетели с носа, яркий свет делает больно, но я все равно обнимаю его, будто бы он не настоящий, а моя фантазия, выдумка.
— Мне кажется к пункту не оставлять тебя наедине со шкафами нужно добавить ещё и окна, — Макс нежно улыбнулся, обнимая меня в ответ. — Или я просто больше никогда тебя не оставлю.
Его последняя фраза сказана чуть тише, значимей, чем первая. От нее по моему телу прокатилась волна мурашек, и сердце забилось с неистовой силой. В груди появилось тепло, которое сразу же превратилось в глухую боль, когда в голове мелькнуло воспоминание из вчерашнего вечера. Боль раскроила мне сердце, но за ней появилась злость.
— Боюсь, это не понравится твоей невесте, — едкие слова сами сорвались с губ прежде, чем до меня дошло, что я чувствую ревность.
Я никогда не ревновала Игоря, потому что верила каждому его слову. Была настолько уверена в его верности, что была убеждена, что ревность — это не обо мне. Вряд ли бы подобная колкая фраза сорвалась с моих губ с такой вот дурацкой взбешенной интонацией, если бы я и правда воспринимала Макса всего лишь как друга. От одной мысли о дружбе меня берет такая злость, что я аккуратно выбираюсь из его объятий, но с рук спуститься мне не дают.
— Отпусти меня! — потребовала строго.
— Какая же ты глупенькая, — проговорил Макс с явной насмешкой, чем меня сильно разозлил. Настолько, что я открыла глаза, собираясь, если надо самой выбраться из его рук, но лишь вскрикнула, закрывая руками глаза. Ощущение такое словно в глаза сотню иголок вонзили, и они вот-вот лопнут.
Фролов посадил меня на кровать, зачем-то попытался убрать мои руки от лица. Я уже пожалела о своей глупой фразе, единственное, что мне оставалось, это гореть от стыда, закрывая глаза руками. Только бы он не подумал, что я из-за него плачу, а то ещё более стыдно станет.
— Сильно болит? — спросил Макс по-доброму, я бы даже сказала заботливо.
Вот же гад, так добр со мной, когда у самого есть невеста. В этот раз решила воздержаться от стесняющих меня ответов, поэтому просто кивнула.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Потерпи немного, сейчас будет лучше, — пообещал он, и его теплая рука погладила меня по голове, как собачку.
Заскрипел стул, затем он зачем-то умыкнул моё одеяло, попутно всего на мгновение, коснувшись моего плеча. Через несколько минут стало значительней темнее. Я опасливо открыла глаза и пару раз моргнула. Боль в глазах ушла, но вот стыд остался. Макс спрыгнул с подоконника, я мельком взглянула на него и на занавешенное моим одеялом окно, затем сделала вид, что ищу очки. Одеяло действительно лучше, чем занавески, меньше света пропускает, но без очков все равно чувствую себя некомфортно. Нагнулась, шаря рукой под кроватью, но мои очки нашёл Фролов. Он усаживает меня обратно на кровать, садится рядом и заставляет повернуться к себе лицом. На его лице добрая улыбка, а внутри меня все замирает. Чёрт побери, как же я хочу его поцеловать и обнять. Прикусываю губу, пытаясь прийти в себя, а он как будто издевается! Его теплая рука накрывает мою щеку, будто бы убирает волосы, чтобы не мешали очкам, но я в это не верю. Как он может не понимать, что творит со мной? Нервно вздыхаю, когда очки все же оказываются на моем лице. Прячусь за ними от него и своих чувств к нему.
— Спасибо, — произнесла еле слышно, мельком взглянув на него. — За занавеску, вещи и… что забрал меня вчера.
— Разве я мог поступить иначе? — он улыбнулся беззаботно и так, что моё сердце забилось как бешенное. Задержала дыхание, замедляя свой пульс, а то сердце так бьется, что, мне кажется, он его слышит.
— Мог, — ответила бесцветным голосом. Лучше бы он поступил иначе, я бы не наломала таких дров. — Спасибо за все.
— Ты говоришь так, словно прощаешься, — несколько обиженно проговорил он, взяв меня за руку.
— Нет, что ты, — натянуто улыбнувшись, выдёргиваю свою руку обратно, чуть отодвигаюсь в сторону. — Я просто очень благодарна тебе и все.
Он, не мигая, смотрит на меня. Его рука все ещё на кровати, там, где я отцепила ее от себя. Во взгляде что-то странное, почему-то мне кажется, что он вот-вот сорвется, но не понимаю почему. Что я сделала не так? Хотя, по-моему, я только и делаю что-то не так.
— Я знаю, что это не моё дело, — пытаюсь сменить тему, — но у тебя все в порядке? Те люди у тебя дома, я еле оттуда выбралась. Если бы не Царь, даже не знаю, как бы до дома добралась.
Макс мигнул пару раз, точно пытаясь настроиться на другую тему разговора. Придвинулся немного ближе ко мне, но больше коснуться меня не пытался.
— Прости, что так получилось, — серьёзно сказал он, — я не думал, что они заявятся так рано. Не волнуйся, ничего серьёзного не случилось, я вскоре со всем этим разберусь.
— Да ничего страшного, — слабо улыбнулась, и, как мне показалось, по-дружески коснулась его плеча. — Я ведь тоже скинула на тебя свои проблемы, ты можешь сделать то же самое. Могу ли я чем-то тебе помочь?
Макс повернулся ко мне и чуть улыбнулся, смотря так тепло, что пришлось убрать руку от его плеча, пока я их совсем не распустила. Фролов проводил это моё неловкое движение каким-то тяжелым взглядом.
— Мне бы не помешали данные по твоему отчету, — немного сухо сказал он.
— А, — протянула и взглянула на стол с разобранным ноутбуком. — Могу попробовать с документами снова поработать, если ты сможешь их достать.
— Это твой ноутбук? Что с ним случилось? — спросил он, поднимаясь.
Я даже обрадовалась, что не придётся дальше сидеть с ним рядом и поднялась следом. Надо держать себя в руках, а то я уже начинаю дрожать от взгляда на него. Выглядит Фролов сегодня слегка замученным. Сегодня он надел темные спортивные брюки, голубую футболку и тот самый свитер, что был на нем в нашу первую встречу.
— С ним случился вурдалак, я его сумкой огрела, а в сумке был ноутбук, — пояснила, подумав о том, как много могла рассказать Фролову вчера.
— Здесь нет жесткого диска, — перебрав детали, заявил Макс.
— Миша, наверное, забрал. Представляешь, он как-то убедил Зинаиду, что я разрешила ему заночевать у меня. Удивительно, как его вообще не выгнали.
