— Что же, недурно скроенный план. Так и поступим, — не считая необходимым углубляться в детали, согласился с разумом Дьявол. — Только что будем делать с Крестом на груди Грифона? Не кажется ли тебе странным, что «выбор всех» антимира носит на себе символ его проклятия?
— Не кажется.
— В таком случае разъясни, что мы скажем соратникам.
— Ничего! В этом нет нужды. Крест на груди Фоша останется по умолчанию. Мы сделаем его действительным проклятием зла. Но только для тех, кто это зло предаст. Не забывай о выбитых на Кресте словах. Для всех в твоем мире они должны стать постоянным напоминанием, что вместе с тобой на страже истины зла стоит существо, которое своими верой, преданностью, искренностью и стойкостью не позволит никому усомниться в устоях антимира. Иначе — проклятие и огонь! Глупо выбрасывать то, что САМ отдал людям для защиты добра. Здесь, в нашем доме, мы наделим Крест сущностью страха. Отныне и навсегда он станет не только символом любви к Богу, но и страха перед ним. А память мне подсказывает, что САМ не включил страх в категорию любви к БОГУ!!! Не думаю, что вера под страхом может основываться на преданности, искренности и стойкости.
— А как же у нас, в антимире?
— У нас — другое. У нас страх — это часть истины зла. Мы торгуем страхом и используем его для управления неповиновением. Бывает, правда, что он поднимается над нами и безжалостно хлещет наш разум. Вспомни, что было недавно.
— Не хочу. Ты же знаешь, что я не возвращаюсь к прошлому.
— Знаю, но потому и напоминаю, чтобы ты понял: это наш страх, родной, неотъемлемый. Он больно бьет, но не уничтожает. Он заставляет нас думать, познавать неведомое и раскрывать непонятное. Он поднял твою волю на решимость убить Спасителя. С его помощью ты сможешь залить кровью людей пламя добра, которое САМ передал с Богочеловеком своим нерадивым творениям.
— Убедил. Крест Фоша станет в нашем доме Крестом проклятия предателей зла, а на Земле — символом страха человечества перед Богом, — соглашаясь без пререканий с разумом, сказал Дьявол. — Но хочу дополнить тебя. Этот Крест Я превращу в распятие добра. И первый раз в этом качестве он предстанет как смертное ложе для Богочеловека.
— Б-а-а-а! — пронеслось по дьявольскому разуму, удрученному тем, что эта мысль была рождена не им. — Такое способна придумать и воплотить в реальность только абсолютная ненависть истинного зла, которая, если и не победит БОГА, то уж точно, не оставит ЕМУ ничего из ИМ созданного. Склоняю разум перед умнейшим!
— Не принимается, — отмахнулся от елея разума Дьявол. — Идеи, не превращенные в реальность, — всего лишь мечты. Собственно, это относится и к твоим мыслям тоже. Так что давай, мое неповторимое совершенство, не откладывая ни на секунду, начнем делать ту работу, которую за нас никто в антимире не сделает. Это единственная в моем доме работа, которую исполняю только Я.
— И называется она…, — решил услужливо упредить Дьявола разум, — …«Приказ».
— Верно, приказ. Но не какой-либо, а тоже, тот единственный, который либо продолжит мою судьбу, либо приведет к ее прекращению.
От слов к делу Дьявол всегда переходил столь же стремительно, как и мыслил. Приобняв близстоящих к нему соратников, он оперся на них, будто на поручни трона. От него исходила точно такая же, как во время призыва к восстанию против БОГА, энергия несгибаемой злой воли, которая сразу и навечно превратила «готовых на все» в послушное орудие его разума. Антимир понял, что время ожидания закончилось. Сейчас он услышит приказ хозяина.
Убедившись, что разум соратников ни за что не вернется на рубеж ожидания, Дьявол, навсегда хороня надежду падших ангелов на возможность возврата своих душ, голосом могильного колокола отдал приказ. Он был короткий, как последнее слово смерти.
«Всем на Землю! Отнять душу у Спасителя!»
Абсолютное зло знало, что душа СЫНА БОЖЬЕГО и есть душа всего человечества.
Забрав душу Спасителя, оно прибирало к рукам и все души людей.
В тот самый момент, когда Дьявол отдавал свой зловещий приказ «готовым на все», Фош и увидел, как с грохотом открылся переход, по которому он пронесся из антимира на Землю. Тут же его голову пронзила боль, похожая на ту, которую он ощутил от удара силы, непреодолимой стеной закрывшей от него место СОБЫТИЯ. Это Дьявол начал скручивать в спираль, принадлежащий ему и выданный Грифону на время, разум.
— А вот и судьба, — подумал Фош. — От нее не уйти. Пусть все будет так, как должно случиться. Каждый, как сказал Иоанн, должен идти той дорогой, которую ему указывает его Крест.
Он вонзил когти в спираль разума Дьявола, уже сомкнувшуюся с переходом в антимир, с тревогой посмотрел в сторону, которая скрыла в своей дали Иоанна, и пробормотав: «Там тоже беда» — покинул Землю. Сила зла уносила его туда, где, забившие до отказа переход Дьявола соратники, приготовились содрать с его разума, подаренное ему Крестителем, добро. Все произошло так, как спланировал великий изгой Вселенной.
Однако в этом не было ничего, что не предвидел САМ и оставил без контроля ЕГО ВОЛЯ.
— Вставай Фош, вставай! Ты дома! Здесь никто никогда не стоял на коленях. Право же, не на Земле, где тебя заставили распластаться перед добром, — услышал лев-орел знакомый голос хозяина. Он едва начал приходить в себя после круговерти вихрей, закрутивших его вокруг спирали разума Дьявола.
— Что не ластишься, как прежде, герой? Стыдишься или что другое беспокоит твою душу? Кстати, ее Я у тебя забираю. В моем доме она тебе не пригодится. Вполне достаточно судьбы, которую ты выбрал. Правильно выбрал. Родной дом несравненно лучше, чем исповедальная клетка добра. Дай-ка мне свои лапы. На их когтях еще осталось то, что принадлежит мне.
Фош послушно протянул обе передние лапы хозяину. По ним, от самого острия когтей, словно щупальца атакующего жертву спрута, действительно вились остатки разума Дьявола. «Возьми. Все, что ты видишь во мне и на моем теле, полностью принадлежит только тебе, — хотел было оправдаться Грифон. Не получилось. Исчезли возможности порождать и излагать мысли. Разум ничем не обозначал присутствие в естестве зверь-птицы. Властитель антимира умел забирать свое быстрее, чем кто-либо успевал подумать, что отдаст ему всего себя добровольно».
— Вот ты и снова любимый зверь антимира, — сказал Дьявол, упреждая последнее, что мог вымолвить, лишаемый разума Грифон. — Разум тебе больше не понадобится. Отныне повелевать тобой будут вера, преданность, искренность и стойкость. Они станут твоим главным и единственным инстинктом, уникальным своей неповторимостью в антимире; других качеств сознания Я тебе не оставляю, в них нет необходимости. Этот инстинкт — твоя новая обретенная сущность. Она для меня важнее разума соратников. Твой инстинкт будет нацелен только на защиту зла. А зло, как ты понимаешь, — это, прежде всего, — Я. Никто в твоей новой сущности усомниться не посмеет. В противном случае их сожжет страх Креста, который ты носишь на своей груди.
Упомянув о Кресте, Дьявол положил руку на грудь Фоша. В то же мгновенье антимир — от основания до границ его необъятности — сотрясла воля Дьявола. Зверь впервые увидел, как может терпеть и добиваться своего истинная воля зла. Крест не хотел подчиняться. Из жерл носимых им истин, он извергал огонь добра, который, не сдаваясь, жег разум Дьявола, калеча его своей богом данной мощью. В этом пламени мог сгореть любой из разумов «готовых на все», но только не Дьявола. Презрев пределы невозможного, Великий изгой победил. На территории антимира в короткой, но жестокой схватке абсолютной истины зла и символа его проклятия верх взяла истина, отвергнутого Богом мира. Разум Дьявола все-таки добился своего. В центре перекрестья Креста он выдавил место для страха.
Время торжества оказалось благосклонным к властителю антимира. На глазах соратников он сделал все от него зависящее, чтобы страх даже после смерти не оставил тех, кого судьба приведет на Крест как на распятие. Ни преданного БОГУ человека, ни предавшего зло, соратника, ни решившего раскаяться, билона.
— Пойдем со мной, Фош. Проводишь меня до границы с реальным миром. У меня там неотложное дело. Времени — почти ничего. А мне надо еще кое о чем тебе сказать. Конечно же, не о том, что ты должен предпринять во время моего отсутствия, если скверна начнет поднимать голову в моем доме. Твой инстинкт не нуждается в наставлениях.
Фош, твердо вставший на лапы после первых слов хозяина, грозно зарычал в сторону «готовых на все». Выстроенная ими очередь в переход Дьявола равномерно сокращалась. Соратники, выполняя приказ хозяина, не спеша, со знанием дела, до отказа загружая разум подлостью, отправлялись на Землю к месту События. Дьявол задумчиво смотрел, как когорта за когортой в переходе исчезало, натасканное им на уничтожение добра, зло. Он пытался определить, кому из них не суждено будет вернуться назад. Для него не было откровением, что многих, из отправленных им за душой Спасителя, антимир не досчитается. Жалости к соратникам он не испытывал. Какая может быть жалость к тем, кого посылаешь на смерть. Отданный антимиру приказ никого не неволил. Каждый из «готовых на все» мог отказаться его выполнять. Но Дьявол знал заранее, что, давшие слабину, сразу же будут уличены в заражении добром и отправлены на расправу к инстинкту Грифона. Теперь у него было существо, которое своей звериной верой, преданностью, искренностью и стойкостью обеспечивало ему веру, преданность, искренность и стойкость соратников. И в антимире, и на Земле.
