— Вам нехорошо? — спросил призрак.
— Терпимо, — сказала я, поднявшись. Ноги дрожали, но держать не отказывались. — При данных обстоятельствах лучше точно не станет.
— Простите, — покачал головой Ооррик.
— Вы здесь ни при чем, — сказала я. — Меня к нему пустят?
— Как только господин Арминг разрешит, вам сообщат.
— Буду ждать.
— Ива?
Я уже собралась уходить, когда призрак меня окликнул.
— Да? — обернулась с надеждой.
— Если Ранна здесь крепко держат и ему есть для чего оставаться, то он будет бороться. Драконы живучие и очень быстро восстанавливаются. Поверьте мне, я хорошо знаком с крылатыми.
— Вот видишь? — излишне бодро подал голос пиу. — И я так говорю, а ты не веришь. Зря!
Обратный путь прошел для меня словно в тумане. Доа всячески пытался приободрить, что-то втолковывал мне, но его болтовня воспринималась лишь ненавязчивым фоном. Я никак не могла вынырнуть из пучины собственных мрачных мыслей о гибели Лейва. Из-за меня.
Как ни крути, а во всем случившемся была изрядная доля именно моей вины.
— Ай, не кусайся! — потерла руку я.
— А ты перестань себя накручивать, — фыркнул Доа.
— Это я виновата.
— Разве это ты всадила кинжал в дракона по самую рукоять? — прищурился пиу. — Не припомню такого, и тебе надо прочистить память, чтобы не наговаривать на себя лишнего.
— Мелисса напала, потому что приревновала, а Лейв вмешался и пострадал.
— О причинах нападения Мелиссы может судить только такой же сумасшедший, как она, — сказал как отрезал Доа. — У тебя мозги на месте, поэтому не берись понять то, в чем совершенно не смыслишь. В поступках безумцев частенько вообще нет логики.
— Ты просто меня успокаиваешь, — тяжело вздохнула я. — Но не нужно. Если Лейв умрет…
— Выживет, — упрямо твердил фамильяр. — Еще и кровушки твоей попьет, помяни мое слово.
— …я просто не смогу жить дальше, — призналась я в сокровенном. — Без него. Незачем.
— Вот так приплыло святое дерьмецо к нашему берегу, — возмутился пиу. — С каких пор ты стала такой соплей, Ива? Признаться честно, я перестал тебя узнавать. После той мутной истории с магическим источником ты изменилась.
— Может быть.
— Послушай меня, ведьма, — набычился Доа. — Если так вдруг случится и твой рогатый не выкарабкается, то ты не только сможешь, а будешь жить дальше. Радостно. Полноценно. Припеваючи.
— Наша связь…
— Ведьмы не умирают вслед за избранниками, не пытайся скормить мне эту ересь, — даже не дал мне договорить фамильяр. — Это прерогатива крылатых ящеров, оборотней и некоторых видов демонов. Ведьмы же прекрасно двигаются дальше.
— Даже без сердца? — обронила я, отчего пиу замер, словно я его ударила.
— Кристалл ангмы еще не сформировался.
— Доа, — покачала головой я.
Ведьма могла отдать свое сердце лишь однажды. Кристалл ангмы свидетельствовал о высшем пределе доверия, верности и любви к избраннику. Этот выбор был предопределен свыше. Конечно, на него влияли и чувства ведьмы, она могла задавить, оборвать связь в зародыше, чтобы не дать ей трансформироваться в нечто большее… Но я этого не сделала. Более того, прошла последний рубеж — физическую близость с тем, кто уже жил у меня в душе. Поэтому, получается, сама определила свой путь.
После смерти избранника ведьмы, конечно же, не уходят следом за грань. Но жизнь без сердца и половинки души уже не жизнь…
— Мы что-нибудь придумаем, главное — не сдаваться, — не терял боевого настроя Доа.
С такими разговорами мы дошли до моей комнаты.
— Что с тобой? — требовательно спросила Гела, стоило мне переступить порог. — На тебе лица нет.
— Лейв умирает.
— Что?
— Не умирает, а борется за жизнь и обязательно выкарабкается, — заявил Доа. — Мелисса его ранила, сначала меня выкрала, а потом и Иву. Совсем с ума сошла рогатая дамочка.
— Вот это новости, — опешила горгулья. — Стоит тебя всего на полчаса одну оставить, как сразу вляпаешься в какие-то неприятности! Не ведьма, а ходячая катастрофа.
У меня даже сил не осталось оспаривать такое громкое заявление подруги. Хотелось лишь упасть на кровать, укрыться одеялом и…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А что случилось с нашей комнатой? — выпучила я глаза, хорошенько осмотревшись вокруг.
Я вдруг оказалась словно в эпицентре руин после жестокой битвы.
— Ничего страшного, я все поправлю, уже занимаюсь этим, — растянула губы в виноватой улыбке горгулья.
— Ба-бах! — свалился карниз, штора ворохом ткани легла на пол.
— Гела?
— Да просто Ас решил, что если приперся сюда за мной, то я сразу должна упасть в его объятия и все забыть, — закатила глаза подруга. — Совсем за дуру меня считает! Пришлось ему разъяснить, что да как. Результаты разговора ты видишь.
— Ты убила мага? — удивился Доа.
— Ты встречаешься с нашим бывшим преподавателем? — одновременно с фамильяром затребовала ответа я.
— Он давно не наш преподаватель, — фыркнула Гела. — Впрочем, даже тогда нас те запреты не останавливали. Ой!
ГЛАВА 27
— Магистр, не могли бы вы уделить мне время?
— Тебе не хватает внимания на уроках, Попилькус? — выгнула бровь я. — Хочешь написать исследование на какую-то редкую тему?
— Нет-нет, что вы, — сразу же отступил назад студент. — Я не это имел в виду.
— Тогда изъясняйся яснее.
Практика по зельеварению у первокурсников только что завершилась, в котлах еще продолжали кипеть варева недоучек, а сами они уже покинули кабинет.
Пока Доа с одним из дежурных духов убирали после занятия, я опять поддалась тоске. Работа лишь ненадолго могла занять мои мысли, как я себя ею старательно ни нагружала.
Прошла неделя после неудавшейся попытки моего убийства.
Мракус присматривал за Мелиссой. По словам некроманта, демоница постоянно требовала ее отпустить, угрожала дядюшкой-императором, но Гор не поддавался на провокации. Он создал тюремщиков для супруги Ранна — мертвяков, которыми мог управлять даже на расстоянии.
Как и обещал Ооррик, Арминг разрешил мне проведать Лейва, когда завершил лечение.
— Все прошло успешно, — сказал мне целитель.
— Тогда почему он не приходит в себя? — задала я ему тогда самый тревожащий меня вопрос, который повторяла с завидным постоянством.
Только вот Клауф не мог на него ответить, поэтому лишь из раза в раз пожимал плечами да продолжал искать истину в бесконечных исследованиях.
Мне было очень дико смотреть на Ранна в таком уязвимом положении — на больничной койке. Кроме непривычной бледности, ничто не указывало на ранение Лейва. Даже рана затягивалась с поразительной скоростью.
Дракон словно бы спал, но отчего-то совершенно не хотел просыпаться…
Я успокаивала себя тем, что раз Ранн жив, то вскоре обязательно пойдет на поправку. Правда, таких уговоров надолго не хватало, сомнения и переживания все равно брали верх.
— Ты потеряла в весе, — морщилась Гела. — Хотя жрешь за троих.
— Я уже и забыла, что у тебя довольно своеобразные комплименты.
— Нервы ни к чему хорошему не приведут, помяни мое слово, — поджимала губы подруга.
— Еще и дар пророчества проснулся?
На мои едкие замечания, не со зла, а, скорее, от бессилия что-то изменить, горгулья только отмахивалась. Ее забота пусть и была специфической, но всегда согревала мне душу.
Я проведывала ректора утром, днем и перед сном. Иногда чаще. Сердце тянуло к избраннику, ныло и болело за него. Страх навсегда потерять Лейва напрочь отбил у меня охоту обижаться на него за то, что произошло в прошлом, и отобрал сон.
Я заставляла себя жить, заниматься привычными делами, приняла на себя заботы об академии как проректор, продолжила подготовку к играм, занималась тайным сообществом… Только ничего из этого не приносило мне должной радости.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А я ведь не так давно просто мечтала устранить конкурента и занять ректорское кресло! Теперь же это казалось мне мелочным и второстепенным. После вторжения Лейва в мою жизнь она заиграла новыми красками, а сейчас стала серой, точно выцвела.
