Подобное случилось и с императрицей Анной Иоановной, которая за несколько дней до смерти столкнулась со своим двойником. Более того — это произошло при свидетелях. Как-то вечерком она зашла в тронный зал. Часовые видели императрицу, но им показалось странным ее поведение. Когда она заложив руки за спину, прохаживалась по залу. Когда один из них направился узнать, что ей надобно. То столкнулся с бароном, утверждавшим, что императрица в опочивальне. Он самолично явился в зал и увидел восседающую на троне царицу. Затем бросился в спальню и вернулся с настоящей Анной Иоановной, в ночной рубашке. Она и двойник долго смотрели друг другу в глаза. И царица наконец воскликнула: «Это моя смерть»! Фантом исчез. Анна Иоановна вскоре умерла.
Примерно подобное случилось и с Екатериной II. Настоящая царица увидела на троне свой двойник. Она упала в обморок и совсем скоро умерла от апоплексического удара. Этому происшествию было много свидетелей.
Вот так молодые люди. И что это? Фантазии летописцев или реальность. С которой, как бы ни хотелось, но приходится мириться? Я могу продолжить. Граф Шувалов видел двойника Елизаветы прогуливающийся в Летнем саду тогда, когда сама царица находилась в ином месте. Конечно, царица вскоре умерла…
— Достаточно, — оборвал его Вано. — Мы конечно вам верим. В частности, что подобные исторические факты имели место. Но вам не кажется, что это случалось только с великими людьми…
Модест снисходительно улыбнулся.
— Молодой человек, просто о великих людях пишут книги. Откуда вам знать, что случалось с бедным людом? Просто про них нигде не упоминается. Людей интересуют жизни великих.
— Допустим, — кивнул Вано. — Но в любом случае, эти происшествия не так часты. А в вашем городе они происходят чуть ли не с каждым встречным. К тому же эти встречные почему-то оказываются онкологическими больными.
— Ну, возможно, это и есть то, о чем писал граф. Место, где наиболее наглядна Божья кара.
— А я думал, что кара Божья существует везде, — язвительно заметил я.
— Вы правы, — согласился учитель. — Но, возможно, в этом и состоял эксперимент графа. Чтобы сделать это место исключительно морально чистым. И доказать, что преждевременная смерть посылается не просто так, а именно за грехи.
Я перелистал страницу летописи. И вслух прочитал огромные печатные буквы заголовка новой главы: «История жизни умерших». И вновь перелистал страницу. Зная, что история жизни частенько говорит о причинах смерти. Но мне не суждено было узнать истории жизней умерших в этом городке. Поскольку остальные страницы были аккуратно вырваны. Я присвистнул от удивления.
— Вот это да! Похоже, что кто-то не желал, чтобы знали за какие-такие грехи умирали жемчужане.
Сенечка, Модест и Вано, о чем-то беседующие рядом, придвинулись ко мне. И были не менее поражены.
— Странно, — взволнованно пробормотал Модест. — Все это очень странно.
— Скажите, когда вы в последний раз видели эти страницы целыми и невредимыми?
Модест растерялся.
— Извините, но я давно уже не раскрывал эту книгу. Основные факты я знаю наизусть. А эту главу мы решили не вести. Более того, я решил не придавать особого значения фактам жизни умерших. Дабы не вызвать лишних разговоров и сплетен. Которые являются крайне опасными для морали людей. Поэтому… Поэтому эти страницы истории меня интересовали меньше всего. Не помню — заглядывал ли я в эту главу вообще когда-либо.
Сенечка смущенно откашлялся.
— Я тоже не помню точно… Но года четыре назад я решил писать роман. Помните, я говорил? Меня интересовали эти призраки. И я думал, что может выйти увлекательное чтение. Я просматривал эту книгу, делал записи, но не помню про эти страницы… Возможно, я что-то переписал. А, возможно… Нет, я не помню. Это было так давно. К тому же совет города постановил, чтобы я не писал эту книгу. Сами понимаете, таинственные, возможно, где-то пикантные истории. Это могло бы повредить репутации Жемчужного.
Я посчитал вырванные страницы. Пятьдесят три штуки. Что-то слабо верилось, чтобы на пятидесяти трех страницах были описаны только сомнительные нравы умерших. Не прихватил ли любитель истории города еще что-нибудь? Я поинтересовался у Модеста Демьяновича, но он уверил, что все главы, кроме этой, в целостности и сохранности. Однако я не собирался слепо ему верить. Во-первых, он лет сто не открывал эту книгу. Во-вторых, он мог забыть по старости. И в-третьих, он мог просто соврать. Если, конечно, вообще не сам их вырвал.
Что ж. Похоже, нам здесь больше делать было нечего. В этом городе если и происходят мистические вещи, то преступлений здесь совершается не меньше. И несомненно все это было связано с онкологическими заболеваниями. Которых здесь почему-то гораздо больше, чем в любом другом месте.
Честно говоря, мы понятия не имели как продолжать наше расследование. Похоже тайна всех преступлений, если таковые действительно имели место, находилась в начале XX века. Где-то в тайных помыслах графа. Но мы не тешили себя надеждой оживить графа и выпытать у него тайну. Равно как и проникнуть в прошлое. Самое реальное, что можно было бы сделать, — это отыскать вырванные страницы. Но и это представлялось маловероятным. Не могли же мы бегать по домам и обыскивать несчастных жемчужан.
Впрочем, вполне разумную идею подбросил Сенечка. Вполне возможно, сказал он, сдвинуть дело с мертвой точки поможет чета Кис-Кис. Не считая того, что они самые разговорчивые люди в городе. В их гостинице бывает много всякого люду. И кто-нибудь мог невзначай обмолвиться об истории города. Да и сама гостиница находилась в усадьбе графа. И возможно, Ки-ки и Ли-ли знают гораздо больше об этом графе, чем все остальные.
Наши желудки вполне согласились с предложением журналиста отправится в гостиницу. Так как уже призывно урчали от голода и прекрасно помнили великие кулинарные изыски Ли-Ли. И ожидания наши не были напрасными.
Уже через минут двадцать мы обмакивали поджаристые до золотистой корочки яблочные блинчики в сметанный крем. И предавались дружеской беседе об истории Жемчужного. Постепенно к нам присоединялись и все остальные почтенные жемчужане. Мэр города с прекрасной женой Дианой и их не менее прекрасная дочь Полина. За ними сразу же подоспел Модест Демьянович. Крайне встревоженный нашим разговором и пропажей страниц из священной для города летописи. Доктор Ступаков пришел со своей племянницей Галкой. Они были в трауре. Темное платьице вовсе не шло этой пампушке. Ей бы поярче, да поцветастей к ее пышной, цветущей фигуре и румяному лицу. А черный костюм Ступакова очень даже подходил к его мрачному слезливому выражению глаз. После того, как явился Гога Савнидзе, мы решили, что гостей уже не предвидеться. Но неожиданно пришли Белка с Угрюмым. Который умудрился за прошедшее время не только напиться, но и отрезветь. Хотя его мутные глаза и помятое лицо говорили, что в данный момент ему не сладко.
Как оказалось, все явились предварительно не сговариваясь. Поскольку всех потрясла еще одна смерть — Ларисы Андреевной. И сливкам общества хотелось не столько почтить ее память. Сколько узнать подробности ее смерти. И по возможности их обсудить. Благо, яблочных блинчиков было вдоволь. Это, кстати, все-таки наводило на мысль, что кто-то таки заранее договорился со всеми о встрече.
Но Ли-ли тут же опровергла наши предположения, заметив, что в гостинице частенько все собираются. А уже при таких чрезвычайных обстоятельствах — сам Бог велел. И для этого особых приглашений не надо. Поскольку жемчужане и в горе, и в радости всегда вместе. У меня мелькнула мысль, не вместе ли они были и при убийстве своих сограждан?
Пока все хрустели поджаристыми блинчиками, Вано демонстративно встал. И объявил, что нам нужно срочно позвонить в позабытую нами столицу. Может быть, там нам помогут найти ответы на недостающие вопросы. И пока все удивлялись в один голос, как можно искать ответ за тысячи километров. Мы поспешно удалились.
Уже в номере, за плотно закрытой дверью, едва я собирался обрушить на Вано шквал своих недоумений по поводу его демонстративного заявления. Как он не дал мне и рта раскрыть. И заговорил первым.
— Ник, нам теперь остается одно. Действовать как можно открыто. При чем с видом, что мы очень много знаем. Только так мы вынудим преступника на решительные действия. Он уже изрядно испугался, прибив несчастную библиотекаршу и вырвав какие-то важные страницы. Но пока он все равно осторожен. А мы будем действовать вопреки его планам. Мы перестанем осторожничать. И для этого нам предоставился прекрасный случай. Когда сегодня эти моралисты собрались все вместе.
— Тебе не кажется, что в этом случае мы рискуем еще чьей-либо жизнью?
Вано упрямо мотнул головой.
— Думаю, пока он на это не пойдет. Он уже убрал всех, кого нужно. А если эти тоже что-либо знают, их он убрать в любом случае уже не сможет. Ты что, думаешь он всех замочит и останется один? Сомневаюсь. Теперь он будет действовать по-другому. Он начет заметать следы. А когда человек заметает следы, при чем поспешно, он рискует наделать много ошибок. И вот эти ошибки мы и обязаны заметить.
