Я продолжил путешествие. Минчо, бывшая от меня слева, снова пропала в лесу, пока я не вышел к южной части озера Гарда. Тут я снова увидел реку: она покидала озеро и пускалась извилистым путем к Мантуе и По. Именно здесь, возле города Пескьера произошла одна из самых драматических и важных исторических встреч. В 452 году Аттила со своими гуннами стер с лица земли город Аквилею (многие из его обитателей бежали к лагунам и основали Венецию) и разбил лагерь на Минчо, замышляя поход на Рим. Панические настроения сорокадвухлетней давности, когда Аларих и готы разграбили город, повторились, и Льва I уговорили возглавить делегацию для переговоров с варварами. Король гуннов был высокомерным грубым дикарем, внешне весьма непривлекательным: маленького роста, широкоплечий, с плоским монгольским носом и тонким пучком волос на подбородке. Говорят, что ходил он по земле горделиво, словно чувствовал себя ее хозяином. Что сказал ему Лев, скорее всего, так и не будет известно, но «бич божий» отвернул от Рима. Еще одна загадка истории. Можно лишь предположить, что Лев напомнил ему о судьбе Алариха: через несколько недель после нападения на Рим в 410 году он неожиданно при загадочных обстоятельствах скончался.
Я всегда представлял себе место этой знаменитой встречи в мрачном лесу, окруженном горами, а оказалось, что место это невиданной красоты. Чистая, светлая река, несущая свои воды из южной оконечности озера, прокладывает себе дорогу через горы и виноградники. Величественные австрийские Альпы, вздымающие к небесам могучие вершины. Рядом — Гарда, спокойное и голубое озеро. Таким, во всяком случае, увидел я его в тот безветренный летний день. В таком лесном раю не так-то просто было представить себе жилистых маленьких гуннов, приведших на водопой мохнатых пони, и величественную фигуру императора, приближающегося к шатру варвара в сопровождении римских эмиссаров, облаченных в белые одежды.
Сирмионе — узкая полоска земли, вдающаяся в озеро Гарда. На нее смотрят мертвые глаза великолепного средневекового замка, построенного Веронезе Скалигером. Летом узкий полуостров притягивает к себе все ветры, и в жару тут, должно быть, приятно, а вот зимой это место вряд ли годится для проживания. Сейчас я смотрел на него в жаркий воскресный день. В гостиницах и на пляжах было полно людей, молодые женщины в бикини и больших соломенных шляпах лежали или прогуливались по берегу и в тенистых сосновых лесах подле озера, и все это напомнило мне одну из аллегорических картин, типичную для эпохи Ренессанса.
Это спокойное летнее озеро было по душе и Катуллу, а Теннисон видел в своем воображении «серебристые под солнцем, поросшие оливами берега» и слышал «звонкий женский смех». Вилла Катулла — огромная разнородная масса римской каменной кладки, с обрушившимися арками, залами без крыш. Она смотрит на озеро, но вряд ли представляет собой то, чем хочет казаться, — вилла недостаточно старая. Традиция, однако, связывает поэта с этой частью озера. Может, и в самом деле он находился где-то поблизости на яхте, которую купил в Малой Азии и на которой совершил путешествие мимо островов Греции. Старый смотритель виллы Катулла пришел в негодование, когда я предположил, что эти Руины, должно быть, остались от большой римской водолечебницы. Для него, как и для всех местных жителей, это разрушенное здание было виллой Катулла, и предположить что-то иное означало страшную ересь.
Лодочник махнул мне, и я спустился с руин к камням возле кромки воды. Вытянув вперед коричневую руку, лодочник помог мне перебраться через борт. Я сел в приятную тень полосатого зонтика, а он включил подвесной мотор, и лодка, мерно попыхивая, пошла по озеру, а он рассказывал мне истории, которые, полагаю, известны были не одно столетие: и о затонувшем городе, который видно под водой, и о том, что Гарда не отдает своих мертвецов. Я обратил его внимание на спокойствие озера. Он пожал плечами и сказал, что мне стоило бы увидеть Гарда во время зимнего шторма, когда злой ветер со свистом несется через ущелья.
— «Fluctibus et Fremitu…»[58] — произнес я.
Он с легким недоумением взглянул на меня и тут же, со свойственным итальянцам желанием согласиться, сказал: «Si, si», — и покатал сигарету в коричневых пальцах.
Глава пятая. Эмилия-Романья: от Пармы до Болоньи
Виа Эмилия. — Парма и Мария Луиза. — Пармезан и пармская ветчина. — Этрусская печень Пьяченцы. — Где родился Верди. — Посещение деревенского дома композитора. — Архивы Эсте в Модене. — Мария Моденская. — Болонья. — Юридические школы Средневековья. — Студенты Ренессанса. — Женщины-профессора. — Стюарты в Болонье. 1
В нескольких милях к югу от Саббионеты, возле города Касалмаджоре река По делает широкую петлю с отмелями в коричневой воде. Перейдя по мосту на южный берег, мысленно попрощался с прекрасной Ломбардией. «Что ждет меня в Эмилии-Романье?» — подумал я.
По форме регион этот — между Ломбардией и Венето на севере и Тосканой на юге — напоминает длинный узкий клин. Имя свое он получил от консульской дороги, построенной почти за двести лет назад до новой эры Эмилием Лепидом. Дорога протянулась на сто пятьдесят миль — от Римини на Адриатике до Пьяченцы. Эта римская дорога — центр региона. Идет она совершенно прямо, без поворотов. Ну чем не современная автострада? За исключением Равенны и Феррары, все города провинции находятся вдоль Виа Эмилия. Болонья, первый университетский город Европы и гастрономическая столица Италии, является одновременно и столицей этой области. Есть и семь других провинций: Феррара, Форли, Модена, Парма, Пьяченца, Равенна и Реджо-Эмилия. Три из них — Равенна, Форли и Имола образуют субрегион, известный как Романья, одно из самых интересных итальянских названий. Оно увековечило римлян византийского экзархата.
Эмилия-Романья представляет собой частично равнинную, частично горную область. Равнина — это южная долина реки По, а горы — северные отроги и вершины Апеннин. Как и в большинстве районов Северной Италии, в Эмилии-Романье может быть очень холодно зимой и страшно жарко летом. Фермеры привыкли сражаться с жарой и наводнениями. Я скоро понял, что люди они крепкие. Они легко переходят на местный диалект, так что итальянцы из других областей их не понимают.
История Эмилии-Романьи довольно запутанная. Сложилась область из нескольких соперничающих средневековых коммун, которые впоследствии сделались герцогствами. Некоторые из них сохранились до нынешних времен. Мне не терпелось увидеть Феррару: там столетиями правил род Эсте, но больше всего хотелось в Равенну, где отрекся от престола последний западный император. А разве не интересно увидеть Модену, давшую Англии королеву, и Парму, прославившуюся ветчиной и фиалками? Пока шел, думал: какое красивое название — Эмилия. Как же давно не слышал я о девушке по имени Эмилия, сокращенно — Эмили. Имя Эмилия сделал популярным Боккаччо, а Чосер изменил его на Эмили. Впрочем, начиная с прошлого столетия, оно вроде бы вышло из моды, а может, мне просто не повезло его встретить.
